В России — вторая волна ковида, и это опять скажется на уровне жизни. Мы спросили у экономистов, насколько плохо все будет «Экономика настолько убога, что падать уже некуда»

В России — всплеск заболеваемости коронавирусом. 1 октября в стране выявили 8945 новых случаев — почти на 500 больше, чем накануне. Заметный рост в Москве — мэр Сергей Собянин уже обязал работодателей перевести на удаленную работу треть сотрудников. В других регионах усиливают контроль над соблюдением ограничений. «Медуза» поговорила о второй волне коронавируса с экономистами — о том, упадет ли российская экономика еще сильнее, чего в этом смысле ждать россиянам и сможет ли выжить тот бизнес, который сумел справиться с первой волной.

Николай Кондрашов

научный сотрудник Института «Центр развития» НИУ ВШЭ

С точки зрения экономической активности и динамики ВВП в России во время первой волны коронавируса все оказалось лучше, чем ожидали. Основной удар пришелся на второй квартал, когда падение [ВВП] по отношению к первому кварталу составило 7,2%. В третьем квартале рост ВВП по отношению ко второму кварталу может составить примерно 3–4%. 

Помощь государства была важна, но хотелось, чтобы ее было больше: ресурсы были. Помощь нужна была секторам, которые больше всего столкнулись с проблемами и закрылись. Это рестораны, организации [сферы] культуры, туристические предприятия, сектор услуг. У них есть необходимость платить зарплату работникам, которые им нужны и зависят от них, арендную плату — но выручки нет. В этот самый стрессовый период государство могло бы ввести субсидии, помочь прожить бизнесу. Это помогло бы сохранить производственные силы экономики.

Объем государственной поддержки в США и Европе был больше. И хотя в США был уже дефицит бюджета, тем не менее они активнее наращивают поддержку. У нас корректируется бюджетное правило. У нас были международные резервы, которые можно было больше тратить. Можно было активнее наращивать госдолг, который в России гораздо ниже, чем в других странах.

В сущности, был только один второй квартал, когда кризис был в жестком варианте. Если бы государство предоставило большую помощь бизнесу в этот короткий промежуток времени, удалось бы существенно сократить рост неравенства. Одно из проявлений этого кризиса — именно рост неравенства. Были категории граждан, которые продолжали получать зарплату, некоторые при этом даже меньше работали. Это бюджетный государственный сектор, крупный бизнес. В госсекторе кризис не особо чувствовался. А были сектора, которые полностью закрылись. Это своего рода рост неравенства по убыткам, которые [люди] понесли во время кризиса.

Если бы второй волны не было, то экономика бы развивалась в инерционном сценарии. Это значит, что в каком бы мы состоянии ни были, рано или поздно мы возвращаемся к предыдущему состоянию. Тогда в 2020 году падение экономики ограничилось бы 3–4%, а в 2021 году был бы ее рост на 3–4%. В этом случае выход на докризисный уровень ВВП произошел бы в начале 2022 года.

Но вторая волна есть. [Сейчас] ее влияние на экономику вызывает большой вопрос. Ситуация второго квартала 2020 года была иной — это была новая, неизученная ситуация. Тогда вырабатывались [новые] меры, был карантин, который стал основной причиной сильного падения ВВП. Вероятнее всего, на жесткие меры правительства больше не пойдут — как в России, так и в других странах. Это дорого обходится экономике, люди устали. К тому же уже есть практика защиты от коронавируса, хотя она плохо работает в России. Вирус лучше изучен, через какое-то время появится вакцина. Все это обуславливает то, что будут введены рекомендательные меры с целью ограничить распространение коронавируса, но жесткого карантина не будет. Думаю, что все примерно так и будет: люди согласятся на рост смертности и отсутствие карантина. Непонятно, правильно это или нет, но экономическая активность будет поддерживаться.

Другой вопрос, как долго продлится вторая волна. Даже без введения карантина она будет сказываться на потребительской активности. Люди будут избегать перемещений и контактов, откладывать это до спокойных времен и понимать, что деньги нужно экономить. Экономика будет в ступоре. 

Если предположить худший вариант, что наша экономика в четвертом квартале 2020 года опустится на уровень второго квартала и сохранится на этом уровне в первом квартале 2021 года, то падение ВВП в 2020 году составит уже примерно 5–5,5%. А дальше экономика постепенно будет восстанавливаться по 2% в квартал, и вместо роста на 3–4% в 2021 году мы увидим рост примерно на 1%. 

Также экономика в России зависит от того, как мировая экономика переживет вторую волну и кризис. Мы очень зависим от мировой экономики через экспорт. Экспорт неэнергетических компонентов сильно зависит от динамики мирового спроса. Это влияет на наш темп роста ВВП. Также санкции скажутся на динамике курса и роста инфляции. И цены на нефть.

Владислав Иноземцев

директор «Центра исследований постиндустриального общества»

Российская экономика прошла первую волну коронавируса намного лучше ожиданий. Ожидания были панические, все считали, что кризис у нас будет глубже, чем на Западе. [Однако] если не будет новой волны, то можно ожидать падение ВВП [в России] на 4% [по итогам года], а в западных странах это 6–7% и больше.

Так вышло, потому что мы до этого были в худшем состоянии, чем Запад. В России уже восемь лет нет настоящего экономического роста. Главная причина того, что спад небольшой: экономика настолько убога, что падать уже особо некуда.

Второй момент — государственный сектор. Государство в условиях карантина выплачивает зарплату бюджетникам, учителям, военным, работникам заводов. Выполняет госзаказы. Это смягчает удар, ведь наш чисто рыночный сектор гораздо меньше, чем на Западе. Также в российской экономике доля потребления традиционно меньше. Поэтому сокращение потребления не такое катастрофическое. На рынке автомобилей у нас состоялось падение около 20%, а в Италии — 42%, в Германии — 45%.

Традиционно плохо первую волну прошли авиационная отрасль, транспорт, туризм. Был серьезный удар по ресторанному и гостиничному бизнесу. Это те отрасли, которые были закрыты во время и после карантина. Но закрытие ресторанного бизнеса у нас было недолгое, и люди, невзирая ни на какие предосторожности, массово ринулись на привычный уровень потребления и отдыхать. Самолет Москва — Стамбул заполнен почти на 100% — люди едут на отдых. А из Нью-Йорка в Париж только на 15% — потому что люди боятся. Российская безбашенность, когда народ не боится ничего и считает враньем все относительно темы коронавируса, сыграла свою роль. Эти отрасли довольно быстро выйдут из спада. Они не станут расти, но существенно сократят падение. 

Что будет с экономикой дальше, точно никто не скажет. Тут роль играют регуляторные функции государства. Если пенсионеры будут активно сидеть дома, ничего не случится. Но если волна будет настолько мощной, что снова закроются авиасообщение между регионами и рестораны, часть госслужбы приостановится, а школы и вузы перейдут на дистанционное образование, то это принесет серьезный удар.

Государство с первой волной никому не помогло, и бизнес понес потери сам. И со второй волной будет то же самое. Те послабления, которые даны были в виде налоговых отсрочек, заканчиваются. Непонятно, что будет дальше происходить с накопленными долгами. Кризис зависит не от масштабов волны, а от реакции правительства. Ситуация тревожна тем, что многие бизнесы, которые пережили [пандемию] тогда, сейчас не переживут. И по итогам года тогда выйдет минус 8–10% ВВП.

Похожее было в 1993 году. Но сравнивать все равно невозможно: уровень жизни людей в 90-х был иным. Одно дело, когда вы находитесь в состоянии свободного падения: все ваши советские сбережения обесценились, вы не получаете зарплату, а цены растут по 100% в год. Другое дело, когда у вас падают доходы на 10%. Многие люди живут тяжело, покупают меньше повседневных продуктов — это серьезный удар по самомнению и самообладанию, но не трагедия. К тому же у нас очень большой государственный сектор, зарплаты бюджетников и пенсионеров не упадут.

Вопрос коронавируса для российской экономики имеет значение, но общий тренд задан не пандемией, а бездумным госуправлением, разворовыванием активов и конфронтацией с Западом с 2014 года. В ближайшие 10 лет на это наложится сильное давление со стороны рынка нефти. Пик потребления нефти уже пройдет — все идет к тому, что реальное потребление нефти стремительно падает. Выходит, что российская нефть и газ никому особо не будут нужны, а мы ничего не делаем, чтобы изменить ситуацию. У меня чувство, что 2013 год был нашей точкой пика, а дальше только вниз, куда мы и движемся. Помимо ковида мы получили новый уровень цен на нефть. Скорее всего, получим санкции по Беларуси и Навальному. Поэтому доковидного варианта экономики не стоит ждать до 2025 года. 

Экономику России сложно уничтожить, сложно спустить с рельсов, но и разогнать тоже невозможно. Это из-за стабильности, какую любит Путин. Рост в районе нуля, постепенная стагнация доходов, медленная деградация медицины и образования, медленное сползание неизвестно куда. Сейчас идет медленное привыкание к тому, что надежды уходят. Люди скукожились в этом ужасе и начинают искать индивидуальные пути решения своих проблем: подрабатывать, не платить налоги, уходить в «черный нал». Идет приспособление к ухудшающимся условиям жизни. И народ гораздо больше готов к этому приспособлению, чем к протесту. Это особенность всех постсоветских стран. Экономические проблемы не вызывают серьезного социального протеста.

Рубен Ениколопов

ректор Российской экономической школы

Российская экономика прошла первую волну коронавируса лучше, чем экономики развитых стран, по трем причинам. С точки зрения эпидемиологической обстановки мы прошли лучше, чем Испания, Италия, Англия: эффект от заболевания был меньше и распределен по разным регионам. В этом смысле Россия — это середняк.

У нас своеобразная структура экономики: наша отсталость стала нашим плюсом. Наиболее пострадавшие сектора у нас занимают наименьшую роль. У нас меньше доля тех услуг, которые требуют личного взаимодействия. Из-за чего в Америке и в странах Европы сильно пострадал, например, медицинский сервис. Все силы были брошены на борьбу с коронавирусом, а зарабатывают эти сервисы другими операциями и услугами. В России этот сектор развит меньше, и то, что этот сектор просел, не так страшно, если считать это по ВВП. И в России много таких секторов и услуг.

Также последние несколько лет в России идет курс на изоляцию и мы меньше привязаны к мировой экономике с точки зрения привлечения капитала и торговли, за исключением торговли энергоресурсами. В этом смысле — если у вас нет тети, вам ее не потерять. У нас не было притока капитала, чтобы его потерять.

Хуже всего прошли кризис сектора, связанные с индустрией туризма, ресторанов, развлечений и отдыха, пассажирские перевозки, авиаперевозки. Они напрямую были затронуты ограничительными мерами. Внутренний туризм у нас частично выиграл, так как люди были вынуждены отдыхать у нас в стране, но это не полностью компенсировало потери. С промышленностью просаживание не сильное, потому что у тяжелой промышленности заказы расписаны на много лет вперед. Тот факт, что сейчас идет кризис, на них отражается позднее. Они просто продолжали выполнять заказы.

Все, что связано с цифровыми технологиями, сейчас выигрывает. Онлайн-ретейлеры получили много клиентов. «Телекомы» выиграли, потому что спрос на интернет-связь вырос в несколько раз — и это надолго, так как люди осознали, насколько важно иметь хорошую связь.

Сейчас мы ждем, насколько будет полноценной вторая волна. Ситуация в Москве говорит, что будет полноценная. Но сомневаюсь, что правительство рискнет делать такие же жесткие ограничения. Есть две причины. Хорошая — в том, что с точки зрения медицины все стало лучше, построили новые госпитали, медики лучше понимают, как лечить болезнь. Плохая — в том, что люди очень устали и нервно реагируют на ограничения. И недовольство населения является ограничивающим фактором. Если вторая волна будет похожа на весну, будет длиться столько же, но ограничений будет меньше, то просадка экономики будет меньше. И если во втором квартале экономика упала примерно на 8%, то сейчас она упадет на 5%.

Полноценное восстановление экономики начнется, когда изобретут вакцину, которая будет вызывать у людей доверие. Тогда убирается фактор неопределенности, который сейчас очень сильно влияет на спад экономики. Все замирают, люди меньше тратят, предприятия не инвестируют, хотя есть деньги. Они просто ждут, когда проявится ситуация. И когда психологически ситуация станет более понятной, можно ждать восстановительного роста и все, что не инвестируется сейчас, будет инвестировано.

Это будет восстановительный рост, чтобы довести экономику до уровня начала 2020 года. Это займет время до 2022 года. А потом мы вернемся к ситуации того, что было на начало 2020 года, когда экономика тоже не росла и все понимали, что она не будет расти без базовых реформ. Сейчас обсуждают новую программу правительства, в которой есть только один оптимистический кусок про дерегулирование. Дерегулирование и меньшее вмешательство государства в бизнес — одно из базовых направлений, как восстановить экономику. Мы долго уже про это слышим. И если это воплотится, то будет отлично — это серьезная структурная реформа, без которой не будет экономического роста.