Спецкор «Медузы» Светлана Рейтер стала добровольцем на испытаниях вакцины от коронавируса «Спутник V». Мы попросили ее записывать свои ощущения — день за днем

Россия 11 августа объявила, что первой в мире зарегистрировала вакцину от коронавируса, которая получила название «Спутник V». Препарат разработан Национальным исследовательским центром эпидемиологии и микробиологии имени Гамалеи. По условиям регистрации, создатели вакцины должны провести широкомасштабные клинические исследования так называемой третьей фазы на десятках тысяч добровольцев. Одним из них решила стать спецкор «Медузы» Светлана Рейтер. Мы попросили ее подробно, день за днем, описывать, что с ней происходит, как обращаются с участниками испытаний — и что они чувствуют после укола. Вот ее дневник.

Почему я это сделала

Я заполнила анкету на сайте mos.ru в тот день, когда моя дочь заразилась ротавирусом. Был конец августа, мы жили на даче, на втором этаже. На первом — мои родители, группа риска по коронавирусу, возраст 65 с лишним. Дочь тошнило всю ночь. Я бегала по лестнице с бумажными салфетками, антисептиком, регидроном, водой, чистым постельным бельем. Я знала, что у детей коронавирус может начинаться именно так. Я боялась, что дочь заразит моих родителей и они умрут. Если есть вакцина, кто-то должен рискнуть, иначе это будет продолжаться до бесконечности, подумала я.

Дочь выздоровела через сутки, но анкету я отправила.

Что собой представляет прививка от коронавируса, я знала не только из новостей: мы с коллегой, научным редактором «Медузы» Александром Ершовым, взяли интервью у Дениса Логунова — разработчика вакцины из Института Гамалеи, по которой шло исследование. По крайней мере, я своими глазами видела человека, который за эту вакцину отвечает.

14 сентября

Все начинается со звонка: «Светлана Сергеевна? Ваша анкета была выбрана для участия в исследовании. Вам надо прийти в поликлинику № 46 на улице Казакова для обследования».

В отделении, где обследуют добровольцев, чисто и пусто. Сначала нужно пройти достаточно формальный осмотр у терапевта: «Дайте послушать легкие — на что жалуетесь — закатайте рукав, нужно померить давление — есть ли у вас аллергия — какие таблетки принимаете». Затем анализы. Нужно сдать мочу в баночке для исключения трех факторов: алкоголя, наркотиков, беременности. Сдать кровь — на антитела к коронавирусу, гепатит С и ВИЧ. Мазок на ПЦР для анализа на коронавирус. 

Анализы я сдаю 14 сентября. Очередь из добровольцев в этот день небольшая — человек десять в правильно надетых масках. В отделении своя регистратура — три девушки за стойкой. Они говорят, что если в моих анализах найдут антитела к ковиду, из добровольцев меня исключат. Если антител не будет, я могу прийти на прививку 21 сентября: по правилам полагается назначать прививку на второй-третий день после сдачи анализов. Но лаборатория, объясняют в поликлинике, работает медленно.

Все сотрудники поликлиники, с которыми я успела поговорить, рассказывают, как переболели ковидом: кто-то провел две недели в больнице с температурой за 40, у кого-то просто выявились антитела при очередном тесте.

После обследования изучаю добровольное согласие на 17 страницах. Исследование будет продолжаться 180 дней. Инъекций будет две — с перерывом в три недели. За день до прививки — исключить алкоголь и спорт, физические нагрузки сократить на полгода. Курить не больше 10 сигарет в день.

Если я умру, организаторы исследования — Институт Гамалеи и правительство Москвы — выплатят моим близким два миллиона рублей. Если стану инвалидом первой группы — полтора миллиона рублей.

Антител у меня нет. 21 сентября я иду на прививку.

21 сентября

12:45

Очередь в поликлинике растянулась на весь коридор — те, кто записан на прививку к десяти утра, заходят в кабинет в час — в лучшем случае. В том же коридоре ждут обследования новые добровольцы.

В кабинет рвется высокий седой мужчина лет шестидесяти с контейнером мочи в руках: говорит, ему надо поскорее, потому что он «отоларинголог Газпрома». Обстановка нервозная: у части добровольцев не готовы анализы, а на прививку их уже записали. Они разворачиваются и уходят.

В очереди люди от тридцати до семидесяти с лишним. Рядом со мной — средних лет брюнетка. Ее сестра и пожилая мать сидят на карантине с конца марта — чтобы с ними увидеться, она решилась на участие в исследованиях. Разговор добровольцы часто начинают с фразы: «Представляете, у меня нет ковида, могу даже справку показать!»

13:45

Приходит съемочная группа телеканала «Россия 24» и снимает стендап (это когда корреспондент произносит, глядя в камеру, текст) на фоне очереди: «В Москве проходит третья фаза исследования вакцины от коронавируса. Мы видим, как проходят испытания, результата которых ждет вся страна». Из одного из кабинетов выходит врач: «Опять, значит, благоденствие показывать будут?» Медсестра ведет к выходу пожилого добровольца: «Дедуль, вы час после прививки посидели, лучше теперь идите отсюда, тут армагеддон».

14:45 

Подходит моя очередь. Очередной быстрый осмотр у терапевта: температура — давление — на что жалуетесь — идите колоться.

Укол мне ставит медсестра. Она сверяет номер на подписанном мной информированном согласии с номером на листе, прикрепленном к холодильнику с вакцинами.

14:46 

Медсестра достает пузырек из коробочки с надписью «Гам-КОВИД-ВАК» и делает мне укол в левое плечо.

Я выхожу из кабинета и, как положено, час сижу в коридоре — на случай если станет плохо.

15:46

Иду записываться на вторую инъекцию.  

У стойки скандалит мужчина — белобрысый, лет под сорок, в маске. «Я сдавал анализ, у меня антитела! А меня к вам за прививкой погнали!» Медсестра: «Кто, куда и откуда вас погнал» — «Заставили на работе зарегистрироваться!»

Я интересуюсь, где он работает. Мужчина молчит. Медсестра объясняет мне: «Не смотрите так удивленно, у нас много таких из бюджетных учреждений. Есть, конечно, и те, кто сам пришел». После вакцинации, объясняют в регистратуре, нужно самому установить приложение Check Covid-19 и в определенные дни заполнять в нем дневник добровольца. На выходе женщина лет шестидесяти жалуется, что не сможет его установить. Ей говорят: «Дома внук есть? Он все установит».

22 сентября

10:00

Кружится голова, слабость. Немного болит место укола.

Всего в исследовании участвуют 40 тысяч добровольцев. Четверть из них получит плацебо. И это, наверное, психологически самое сложное — ты до конца так и не узнаешь, что тебе вкололи. Начинаешь прислушиваться к симптомам — это тебе кажется, что у тебя кружится голова, или она действительно кружится? Вот эта головная боль — это прививка или нервы? Ты жалеешь, что не обменялся телефонами с другими добровольцами — было бы здорово сравнить симптомы, ведь у вас теперь столько общего.

11:00 

Ты начинаешь читать все новости обо всех вакцинах без исключения: опять остановили исследования Оксфордской вакцины AstraZeneca — у второго добровольца обнаружили поперечный миелит. Поперечный миелит, угроза паралича, черт, черт, черт. Тебя бросает в пот, ты успокаиваешь себя тем, что AstraZeneca сделала вакцину на аденовирусе шимпанзе, а наша — на аденовирусе человека. Он лучше изучен, но вдруг он даст сбой? Именно на тебе?

13:05

Надо измерить температуру. 36,8. Нормально. Плацебо. Я точно знаю, это плацебо. Да, я его чувствую, это оно.

Переключить голову. Почитать другие новости. «В Москве число новых случаев коронавируса приблизилось к тысяче и составило 980 человек». Четыре дня назад было 730. Через неделю будет 2217. Руки трясутся.

13:06

Измерить температуру. 36,9. Уже лучше. Вакцина, вакцина, пусть это будет вакцина. Я чувствую, это вакцина.

В таком режиме я провожу весь день. Насморк сменяет головная боль, потом начинают болеть мышцы и сводит позвоночник — ничего экстремального, дело решается таблеткой парацетамола. Вакцина? Плацебо?

Я знаю, кто мог бы мне помочь — врач. Когда мне делали прививку, обещали, что врач будет звонить каждый день или свяжется со мной через приложение Check Covid-19. Я постоянно проверяю телефон и приложение.

Телефон молчит. Зато приходит пуш от городского оперштаба по борьбе с коронавирусом. Он ведет на новость «В ВОЗ восхитились телемедицинским центром Москвы».

Сегодня делегация Всемирной организации здравоохранения посетила московский телемедицинский центр, операторы которого контролируют состояние здоровья участников пострегистрационного исследования российской вакцины от коронавируса. Представитель ВОЗ высоко оценил выстроенную систему медицинского наблюдения.

В телемедицинском центре делегация ознакомилась с работой операторов, которые следят за состоянием жителей, которые получили вакцину. 

«Я нахожусь под большим впечатлением от телемедицинского центра, я ничего подобного в жизни не видел, — прокомментировал директор Европейского регионального бюро ВОЗ Ханс Клюге. — Дело в том, что в этом центре человек находится в центре всего, а уже все остальное, технологии и прочее, окружают его. А это очень важно для того, чтобы у нас было доверие — доверие между пациентом и врачом. <…> Начиная с момента вакцинации врачи будут в течение полугода наблюдать за состоянием здоровья участников пострегистрационного исследования. Доброволец может выбрать удобный способ коммуникации — через мобильное приложение, посредством телемедицинских технологий или по телефону.

В день вакцинации специалисты помогут добровольцам установить специальное мобильное приложение, простое и удобное в использовании. В первые три дня после прививки с добровольцами по телефону или с помощью телемедицинской конференции будут связываться специалисты, чтобы уточнить самочувствие. Впоследствии они будут регулярно на связи с участником исследования.

Я очень разочарована в Хансе Клюге. Мне очень жалко, что он не видит меня, и мой телефон — без единого звонка.

Я, доброволец, ношу в себе что-то неизвестное. Допустим, прививку — к вечеру второго дня я уже решила, что это точно она, никакое не плацебо, потому что как по заказу чувствую все и сразу: головную боль, ломоту в мышцах, боль в горле, боль в животе, слабость, тревогу, неуверенность, надежду. Я честно заполняю дневник добровольца — но мне никто не звонит. Если я упаду в обморок, никто не узнает о моих побочных эффектах.

Пытаюсь найти сериал об участниках любого клинического исследования, но ничего не нахожу, зато обнаруживаю в многостраничном добровольном согласии телефон горячей линии на случай экстренной ситуации.

1:00 

Засыпаю в тревоге, не сумев дозвониться на горячую линию. Звонок несколько раз срывался.

23 сентября

15:45 

Лечу по работе в Пермь, чувствую себя прекрасно. В самолете все сидят вплотную, без масок. Если у меня внутри вакцина, то начнет она действовать примерно через месяц. Если плацебо… Лучше и не начинать.

Вечером наконец-то звонит врач.  

Позвонили! Ура! Позвонили! Сказали, что вчера какая-то была суматоха и обо мне просто забыли! Позвонили, выспросили все симптомы, обещали перезвонить завтра.

24 сентября

10:00 

Насморк, абсолютно простудное состояние, ломит мышцы. Приложение Check Covid-19 зависло. Заранее установленный дневник добровольца не позволяет обновить данные и внести жалобы. Опять начала болеть голова. Слабость. Вечером звонит врач, говорит, что побочные эффекты могут продолжаться несколько дней — если это вакцина: «Я по телефону слышу, у вас насморк и голос какой-то очень усталый».

25 сентября

11:00

В Москве — 1560 новых заражений. Я чувствую слабость, озноб, боль в мышцах. Встать с кровати невозможно. Болит голова. Может, это ковид? Да, точно, я заразилась, скорее всего, в ту неделю между анализами и первой прививкой. 

Мне звонит врач. Говорит, что такое, к сожалению, возможно. Говорит, что можно сделать ПЦР. Говорит, что это последний звонок, в следующий раз со мной свяжутся после второй инъекции.

13:00

Решаю сделать экспресс-анализ ПЦР на коронавирус. Отменяю все встречи — сил на них идти все равно нет. Обзваниваю друзей. Звоню родителям. Предупреждаю детей. Покупаю два блока сигарет на случай карантина.

14:00

Делаю ПЦР.

21:00

Результат отрицательный.

26 сентября

Никаких симптомов.

В Москве выявили 1792 заражений. Следующая прививка — 12 октября.