В Минске появились десятки «протестных дворов». Там по-соседски протестуют против Лукашенко, устраивают концерты и борются с силовиками Вот как это выглядит

Протесты против Александра Лукашенко продолжаются в Беларуси больше полутора месяцев. В Минске и других городах регулярно проходят многотысячные оппозиционные акции. Одновременно в столице и на ее окраинах появились целые «протестные дворы» — соседи там выражают свое несогласие с властью, организуют флешмобы и устраивают концерты. «Медуза» показывает, как это выглядит, и рассказывает, как устроен локальный протест.

Двор и будка перемен

— Папа, там автобус и много омоновцев! — говорит мальчик лет десяти и показывает в сторону дороги, где «на аварийке» припарковался обычный городской автобус, только с затемненными стеклами. Несколько жителей отходят в сторону, чтобы посмотреть, кто к ним пожаловал на этот раз.

Дело происходит на «площади Перемен» — детской площадке с будкой выезда из паркинга на минской улице Червякова. Она стала первым из «протестных дворов», которые за последний месяц появились во многих районах города. Неподалеку — Киевский сквер, где 6 августа во время праздника, организованного местной администрацией, два звукорежиссера из Дворца детей и молодежи включили песню «Перемен» Виктора Цоя и подняли вверх белые браслеты — символ оппонентов Лукашенко.

Диджеев — Владислава Соколовского и Кирилли Галанова — сразу задержали и отправили в изолятор. А их изображение с поднятыми белыми лентами вскоре появилось на будке между Сморговским трактом и улицей Червякова. А рядом — на вывеске с правилами пользования детской площадкой — появился новый пункт. Теперь, помимо курения, алкоголя и выгула собак, на площадке запрещались силовики.

С начала августа изображение диджеев закрашивали, срывали или заливали битумом десять раз. Десять раз оно появлялось снова — пока во дворе не стал ночевать патруль милиции, который охранял будку. И даже тогда, стоило силовикам отлучиться, изображение заново появлялось на стене. 

В неизвестном до этого лета дворе с будкой стали проходить ярмарки, мастер-классы по танцам и футбольному фристайлу, концерты и показы мультфильмов. Взрослые из «протестного двора» рисовали на улице вместе с детьми, устраивали флешмобы и принимали гостей из других районов. Одними из первых здесь выступили актеры Купаловского театра: он стал одним из символов белорусского протеста после того, как директора театра Павла Латушко уволили за оппозиционные взгляды. У «площади Перемен» появился и свой телеграм-канал «Радио Перемен» с афишей и новостями. Сейчас подобные локальные телеграм-чаты есть у многих минских дворов.

Несмотря на мирный и локальный характер этих акций, жители двора постоянно находятся под давлением городской администрации и силовиков. Например, товарищество собственников трех домов, примыкающих к «площади», уже оштрафовали на общую сумму в 900 базовых величин — больше 700 тысяч российских рублей (сторонники протестов помогают жильцам оплатить штрафы). Штрафы выписываются по довольно экзотическим причинам. Так, 7 сентября санитарный врач установил в одном из домов нарушение «периодичности определения работы вентиляционных установок» — это мероприятие проводят не реже чем раз в три года.

На этом давление не прекратилось. 8 сентября двоих местных жителей задержали, когда те вышли вынести мусор (позже их отпустили). 11 сентября силовики подошли к ребенку, который писал мелками «Жыве Беларусь!» и потребовали от матери поговорить с дочкой о запрещенной символике. А 15 сентября неизвестные в штатском и в масках задержали местного жителя Степана Латыпова за то, что он перегородил им доступ к муралу с диджеями и требовал предъявить документы. После этого квартиру Степана взломали (на просьбу соседки предъявить документы взломщики ответили «вы сами прекрасно знаете, что мы из милиции»), провели обыск, а самого его в машине без номеров увезли в изолятор в переулке Окрестина.

Латыпов — предприниматель, его компания занимается лечением и удалением больных деревьев, а также дезинфекцией. Сейчас же его обвиняют по статье о массовых беспорядках, а также в том, что он якобы планировал использовать против силовиков отравляющее вещество — дома у него нашли отбеливатель «Белизна» и препарат, который применяется для травли грызунов и насекомых.

Несмотря на это, десятки местных жителей продолжают собираться во дворе, а на «будке перемен» продолжают появляться изображения с местными героями. Например, после задержания Латыпова появился мурал с изображением предпринимателя.

Один из местных жителей, восстанавливающих изображения (он просил не называть своего имени), так объяснил «Медузе», зачем он это делает: «Я борюсь за свое право что-то решать в родной стране. Через мурал я говорю — я живу в этом дворе и я не согласен. Я больше не могу терпеть невежественное правительство родной страны, я не готов терпеть хамство чиновников, не готов мириться с милицейским насилием и тотальным правовым беспределом. И пока бандиты в балаклавах будут закрашивать мою стену, я буду восстанавливать на ней свой символ». У белорусских властей пока не хватает ресурсов, чтобы полностью контролировать стрит-арт и надписи на стенах — в отличие от СМИ в стране, добавляет он.

Мужчина отмечает, что в «протестном дворе» уже больше месяца не видели ни одного сторонника Лукашенко: «Конкретно в нашем дворе был один человек в первые дни уличных чаепитий, который кричал с балкона „Лукашенко — президент, Путин — красавчик“. Но потом он куда-то пропал».

Яна живет в этом районе с 2012 года, но раньше со всего двора знала только людей из товарищества собственников своего дома, хотя ее ребенок играет на детской площадке — общей на несколько домов. Все изменилось, когда в городе начали проходить еженедельные протестные марши по воскресеньям.

«Мы начали собираться практически каждый вечер, за исключением совсем дождливых дней, и потихонечку знакомились. В итоге познакомились с очень большим количеством людей. Сейчас все общаются на „ты“, и это классно: стало легко решать даже бытовые вопросы. Ищешь сантехника — дали контакт сантехника. Нужна дрель — пошел в соседний дом за дрелью», — говорит она.

«На площадке я понимаю, что люди, которые здесь собираются, — они не боятся. Чувство страха у них куда-то ушло. Я же здесь живу, почему я должен уходить? Всегда есть люди, которым страшно, но когда в наш двор впервые приехала группа из 20 силовиков, я видела людей, с которыми мы стояли перед этим строем ОМОНа, и все стояли просто с вопросом: какого фига вы сюда пришли? Мы тут в своем дворе. Это как-то нагло было, по-хамски, но при этом все стояли без страха. Один вряд ли бы стоял, все вместе хорошо стояли, крепко», — продолжает девушка. Но признает, что многие ее знакомые опасаются выходить на улицы — и ограничиваются протестными чатами в телеграме. Оппозиционные бело-красно-белые флаги висят в окнах только 5-6 квартир: среди местных жителей ходит слух, что кто-то составляет списки тех, кто их вывешивает. Яна тоже не чувствует себя в полной безопасности даже в своем дворе.

«Хочу, чтобы все знали, что я против власти»

О дворике на Червякова, ставшем «площадью Перемен» быстро узнали по всему Минску. Он вдохновил жителей других районов на знакомство между собой, уличные чаепития, стрит-арт и собственную символику — многие микрорайоны даже придумывают собственные флаги в цветах государственной символики Беларуси начала 1990-х — белом и красном.

Например, на флаге с улицы Розы Люксембург изображен цветок и «розочка» из бутылки. У микрорайона Кунцевщины, где жители в начале протестов ходили в местный сквер, чтобы познакомиться и «покормить уточек», на весь флаг распростерла крылья большая утка, в чате Лошицы выбирают из нескольких вариантов с лошадью, на улице Космонавтов — с космонавтом.

Протесты оживили и культурную жизнь Минска. Промоутер и ди-джей Папа Бо выступает во дворе на Осмоловке, в лесопарке на Ангарской — гитарист N.R.M Пит Павлов, в Лебяжьем и на площади Бангалор жители устраивают флешмобы с фонариками, в жилом комплексе «Маяк Минска» люди с цветной бумагой в руках собираются в огромный бело-красно-белый флаг. В Малиновке возле памятника зубру местные жители, врачи и студенты выстраиваются в цепь солидарности, во дворах жилого комплекса «Каскад» пекут торты, в Домбровке ходят маршами вдоль соседних улиц с лозунгом «Присоединяйся!», а в Серебрянке запускают кораблики с «погоней».

Новая Боровая — микрорайон новостроек, жилье в которых стоит выше среднего. Он сильно раздражает городскую администрацию протестными настроениями, поэтому набеги силовиков и людей в штатском здесь не редкость. В обычный будний вечер, когда люди общаются у себя на площади, слушают музыку и фотографируют стену с самодельными плакатами «Где уголовные дела?» и «Па ашчушчэниям Луки асталась на 3 дня» (перефразированная цитата Лукашенко про 1990-е годы в стране: «Муки оставалось на три дня»). Метрах в сорока от них дежурит милицейский «бобик».

— Он здесь постоянно стоит, — говорит один из жителей района.

Новая Боровая удалена от других районов. Местные жители рассказывают, что 9 августа, когда сразу после голосования в Минске начались жесткие разгоны демонстрантов, жители района праздновали победу — на двух ближайших избирательных участках оппозиционный кандидат Светлана Тихановская победила с 85% и 92% голосов. Интернет в Минске тогда фактически не работал, и многие жители были уверены, что такие результаты зафиксированы по всей Беларуси.

В 22 часа в районе другого жилого комплекса — «Каскад» — тишина. Если здесь кто-то и собирался, то к этому времени люди уже разошлись. Между домами развешаны небольшие бело-красно-белые флаги. На одном из балконов с флагами стоит девушка со смартфоном. По просьбе корреспондентов «Медузы» она спускается поговорить. В это время прямо к нам направляется целый отряд милиционеров, человек восемь — не меньше. Мы прячем камеру и пятимся в сторону дома. Милиционеры молча проходят мимо и направляются вглубь двора.

Девушка Аня, стоявшая на балконе, рассказывает, что 12 августа, проезжая мимо женщин, выстроившихся в цепь солидарности у ЦУМа, просигналила в знак поддержки. Сразу после этого ее остановили сотрудники милиции и разбили стекло в машине. Девушка испугалась и попыталась убежать, но ее догнали и увезли в милицию — а потом на Окрестина. Аня вспоминает, что ей угрожали 15 годами тюрьмы: «Думала, что уже все. Посигналила, и теперь 15 лет не увижу никого».

Аню все-таки отпустили. Но она решила в ближайшем будущем временно покинуть Беларусь ради безопасности — хотя оказавшись на свободе успела поучаствовать в нескольких воскресных маршах и несколько раз встретиться с силовиками в собственном дворе. А также с чиновниками районной администрации — им не понравилось, что по району развешаны бело-красно-белые флаги.

Во время одного из визитов силовиков Аня заметила омоновца, который на ее глазах бил задержанных в отделе милиции. Девушка подошла к омоновцу и сказала, что ему предстоит ответить за это по закону. Тот опустил глаза. «Его коллега рядом с ним отвечал: „Что ты мне скажешь?“ Я говорю: „Ты бил людей?“ Тот, кого я видела [впервые], отвечает: „А ты кидала камни?“ Я говорю: „Нет, не кидала. А ты бил людей?“ В ответ он кивает, что „да“, а вслух говорит „Нет“. Мы засмеялись, и я говорю: „Оговорочка по Фрейду!“», — рассказывает Аня.

Девушка признает, что после задержания ей было страшно выходить на акции протеста и сталкиваться с силовиками. «С другой стороны, я понимаю, что не могу молчать о том, что происходит. Происходят ужасные вещи, времена требуют перемен. Даже мой выход, хоть я и боюсь, дает всему обществу и всем беларусам, которые меня окружают, какую-то поддержку… Я хочу, чтобы все знали, что я против власти. Я протестую против всего, что происходит, я не являюсь никаким террористом, я обычный гражданин страны, я хочу мира, я хочу изменений, эта власть нелегитимна, пора с ней заканчивать», — объясняет она.

Пока происходит этот разговор, жители Каскада успевают вывесить во дворе большой красно-белый флаг. Жители многих районов иронично называют эти флаги «облагораживанием территории».

Во флаги по вечерам превращаются даже сами многоэтажки — для этого лампочки на средних этажах подъездов перекрашивают в красный. На хоккейных коробках появляется белорусский орнамент, на трансформаторных будках — герб «Погоня», бело-красно-белые ленты — на перилах. Той же расцветки — скамейки, мусорки, теннисные столы по всему городу.

На борьбу с «незарегистрированной символикой» власти отправляют работников ЖЭСа, МЧС, силовиков и людей в гражданском без опознавательных знаков. Флаги и ленты срезают, лампы меняют, мусорки перекрашивают, скамейки демонтируют. Но количество бело-красно-белой символики и муралов только растет.