«Мы — не оппозиция. Мы — большинство» Павел Латушко был министром культуры Беларуси, затем возглавил ведущий театр страны, стал активным участником протестов — и его уволили. Мы с ним поговорили

Павел Латушко — бывший директор Национального академического театра имени Янки Купалы, одного из самых известных театров Беларуси. 17 августа его уволили с этого поста — после того, как он выступил против насилия над протестующими и принял участие в минском «Марше свободы». Труппа театра встала на защиту директора и 18 августа потребовала восстановить Латушко в должности, а также отправить в отставку министра культуры Юрия Бондаря. На следующий день театр заняли силовики. С 2009 по 2012 год Павел Латушко сам был министром культуры Беларуси, однако теперь бывший правительственный чиновник вошел в координационный совет оппозиции, созданный Светланой Тихановской для «обеспечения передачи власти в Беларуси». «Медуза» поговорила с Павлом Латушко о происходящем в его театре и стране.

— Что сейчас происходит в театре?

— От моих коллег, которые продолжают в работать в театре, я знаю, что вчера вечером в здании поставили охрану из МВД Беларуси. Вечером, уже ближе к ночи, появились уже представители [МВД] в гражданской форме, которые потребовали от артистов покинуть здание. Те, кто вышел из здания, уже не могли в него попасть: сегодня утром театр фактически был заблокирован полностью. То есть в течение ночи он был взят под контроль.

Оценить это очень сложно. Найти слова, как это описать, тоже практически невозможно. Я скажу только одно. Это беспрецедентная — за историю современной Европы, а возможно, и мира — ситуация, когда в учреждение культуры, учреждение, которое проповедует принципы духовности и гуманизма, введены силовые структуры и оно взято под контроль. До какой степени нужно опасаться другого, альтернативного мнения, если государство идет на такие шаги?

Но, с другой стороны, это сделает нас сильнее. Это воодушевляет нас на то, что все-таки мы на правильном пути. Видно, что аргументов, помимо силовых, [у властей] не остается. Просто нужно вводить вооруженных людей и брать под контроль национальный театр страны.

— Как вы думаете, это реакция на вчерашние требования театра вернуть вас на должность директора?

— Безусловно. Это последствия той позиции, которую сотрудники театра высказывали начиная с прошлой недели, когда во вторник-среду было опубликовано видеообращение с позицией актеров театра о том, что они выступают против насилия.

Позже прошло собрание коллектива, на котором большинство сотрудников театра одобрили позицию о недопустимости насилия и необходимости проведения повторных выборов — по прозрачным процедурам в соответствии с законом. Затем было мое выступление, когда стало известно о насилии в отношении манифестующих, которые ходили по улицам, просто сидели в парке и которые были задержаны в СИЗО.

Потом было увольнение: устно было сказано, что за высказывание взглядов — моих и в театре.

Мы очень надеемся на поддержку наших коллег из различных стран мира и Европы в частности. Для нас это важно. Я думаю, что никого из деятелей культуры в мире это не оставит равнодушным. Вчера мы получили много видеообращений и слов поддержки из белорусских театров и стран-соседей, в том числе и из РФ. Но сейчас особенно важный момент — 100 лет Купаловскому театру, который создавался, чтобы проповедовать духовность и гуманизм — и они сейчас попраны. Нам нужна поддержка.

— Правда ли, что вы решили высказаться о происходящем после того, как в Минкульте вас попросили сигнализировать о любом инакомыслии в театре?

— Да, это был один из факторов. Есть понятие накопления критической массы. Когда на официальной рабочей встрече тебе говорят в присутствии пятидесяти человек — это касалось не только меня, это было адресовано всем руководителям учреждений культуры, подчиненных министерству, — что необходимо душить в зародыше любые попытки инакомыслия и забастовок, проявление мнения… Я говорю это абсолютно открыто, потому что свидетелями этому является огромное количество людей. Это прямая речь: «Все протесты в стране будут подавлены до субботы», — то есть прошлой субботы. Что «каждому руководителю не удастся отсидеться, и он будет нести ответственность». Следующий тезис: «Если вы не решаете проблему сами, вызывайте представителей министерства, если это тоже не действует, вызывайте милицию». Как можно сказать директору учреждения культуры — не важно, национального, республиканского — просто вызвать против своих же сотрудников представителей правоохранительных органов, чтобы подавить протесты. До какого абсурда нужно дойти, чтобы давать такие поручения? Где это возможно? Вы можете себе такое представить? Я не могу.

Я человек, который работал в государственном аппарате. Я, конечно же, видел многие нарушения. Но есть еще и эффект накопления — уже просто пройдена какая-то грань, барьер. Молчать об этом, конечно, невозможно.

— Кто именно об этом говорил? Министр культуры?

— Да. Но я понимаю, что он не действовал по собственной инициативе. Насколько мне известно, подобная позиция была доведена всем министрам. Она доводилась различным руководителям в различных отраслях экономики страны. Не готов сказать, что абсолютно во всех, но такие примеры есть и в других направлениях. Мне они известны.

Власть говорит, что протестующие хотят обострить ситуацию. Что протестующие хотят, чтобы в стране наступил бардак. Но ведь фактически подобными действиями эта ситуация разжигается. В огонь подбрасываются дополнительные дрова, чтобы он горел как можно ярче.

Вот вчерашнее заявление о том, что координационный совет — который планируется как просто гражданская платформа, он ставит своей задачей аккумулировать миллионы протестующих, которые вышли на улицы наших городов и наших деревень, — что он якобы планирует заняться национализмом. Перевести армию на белорусский язык.

Я понимаю, что это было обращение ко мне. Однажды мы с одним российским политиком обсуждали эту тему. Про меня много писали, что я белорусскоязычный министр культуры — значит, я националист. И мне ваш очень известный политик сказал: простите, а они хотят, чтобы министр культуры Беларуси говорил на китайском? Простите, но это же нормально, когда министр культуры страны говорит на языке народа этой страны. Как видите, я прекрасно говорю на русском и никогда никого не хотел заставлять переходить на белорусский, я просто это приветствую. Поэтому это абсолютный абсурд, [говорить] что координационный совет ставит такие цели. Называть нас нацистами? А что же мы такое сотворили или планируем сотворить?

— Координационный совет критикуют и с другой стороны: многие не считают, что этот орган может представлять протест. Например, в нем почти нет рабочих. Как вам кажется, этот орган сочетается с тем, что происходит на улицах, — и насколько он может быть эффективен?

— Эффективность будет доказана временем. Это [происходит] впервые в истории нашей страны. У нас нет других правовых механизмов. Фактически политические партии в нашей стране находятся в абсолютно критическом состоянии. Политической системы не существует. Даже нельзя сказать, что у нас однопартийное государство — это просто государство без каких-либо политических институтов, способных выражать свою позицию. Так что это, конечно, попытка. Подход, который не является идеальным, конечно.

Но вместе с тем мы говорим, что там, на улицах, выступают не только рабочие. Выступают и представители интеллигенции, молодежи. Вы видели обращение деятелей культуры, спорта? Вчера более 100 спортсменов [его] подписали — вплоть до того, что они не будут выходить на чемпионаты мира. То есть это срез всех слоев общества, даже государственных служащих. Мы должны понимать, что это такой уникальный подход, но он сложный, может быть, он действительно трудно воспринимается с первого взгляда. Пускай кто-то предложит другой подход, если не хотят услышать людей. Поэтому и родилась эта идея Светланы Тихановской — она предложила такой способ. Если кто-то готов предложить иной, я думаю, все будут только рады. Главное, чтобы начался диалог, чтобы нас услышали. Мы — не оппозиция. Мы — большинство.

— То есть лично вам не кажется, что это не тот язык, на котором сейчас стоит говорить? Некоторым кажется, что это похоже на уход с улиц в теплые кабинеты, где все решит элита.

— Во-первых, это совсем не теплые кабинеты. Вчера [властями] было заявлено, что это [координационный совет] — антиконституционный орган и у власти есть все основания реагировать на это правовым образом. То есть фактически было дано предупреждение о силовом варианте, возможных задержаниях и привлечении к ответственности. Поэтому я не думаю, что кто-то нам будет завидовать в этой ситуации.

Хорошо, протестные акции на улицах — к чему они могут привести? Стоять возле Дома правительства неделю, две. Выходить к исполкому — три, месяц. Это надо, это необходимо, это стимул. Этот процесс дает понять власти, что люди настроены решительно. Но нужно же каким-то образом преобразовать эту волю. Это, наверное, один из механизмов.