Совет по правам человека и ФСИН хотят провести тюремную реформу. Предложения звучат хорошо, но в реальности могут ухудшить положение заключенных

В июле Совет по правам человека рассказал, что СИЗО Москвы, Подмосковья и Петербурга переполнены почти в два раза. Следственные изоляторы и предварительное заключение признаны самой проблемной частью пенитенциарной системы страны — по-видимому, именно их будут реформировать в ближайшее время. Глава ФСИН Геннадий Корниенко и председатель СПЧ Михаил Федотов уже направили президенту свои предложения. Серьезных изменений во всей тюремной системе России не было больше 20 лет. «Медуза» попросила правозащитников оценить, как сработают предложенные: некоторые — скорее ухудшат положение подследственных и осужденных.

Систему исполнения наказаний в России не реформировали с 1998 года. Обсуждаемые сейчас изменения предлагались и раньше

Самая масштабная реформа в российской системе исполнения наказаний произошла в 1998 году. Ведомство — тогда оно называлось Главным управлением исполнения наказаний — перешло из министерства внутренних дел в министерство юстиции. Это было одним из обязательств, которые взяла на себя Россия, вступив в 1996-м в Совет Европы.

С тех пор изменения носили косметический характер: в основном это были небольшие нововведения, облегчавшие жизнь арестованных, заключенных и их родственников. С конца 2008 года во ФСИН работает служба отправки электронных сообщений в СИЗО и колонии. А с начала 2010 года — интернет-сервис для посылок арестованным и заключенным по каталогу.

В 2010 году в России стали широко применять домашний арест (согласно Уголовно-процессуальному кодексу, эта мера пресечения могла использоваться с 2002-го — но почти не практиковалась судами). Для обеспечения домашних арестов ФСИН в начале 2010-х провела большие закупки электронных браслетов. Затем приобретение этого оборудования по завышенным ценам стало основанием для уголовного дела и приговора бывшему руководителю ФСИН Александру Реймеру.

Последний раз о реформе тюремной системы заговорили летом 2018 года, после публикации видео пыток в ярославской колонии № 1 — этот случай вызвал большой резонанс. Председатель Совета Федерации Валентина Матвиенко тогда предложила разделить ФСИН на два ведомства, одно из которых занималось бы вопросами «контроля и охраны», а другое — «перевоспитанием и социализацией» заключенных. РБК со ссылкой на свои источники рассказывал, что рассматривался вариант слияния ФСИН с МВД, ФСБ и Росгвардией. В самой службе исполнения наказаний после истории с ярославскими пытками заявили, что увеличат число видеокамер для лучшего контроля над соблюдением закона. Заместитель главы ФСИН Валерий Максименко в сентябре 2018-го рассказал о закупках новых видеорегистраторов, которые тюремные охрана носит на службе.

Масштабная реформа, касающаяся изменения структуры ведомства, не началась — однако стартовало обсуждение отдельных участков системы, связанных с предварительным заключением. В декабре 2018 года об этом говорили на заседании Совета по правам человека при президенте. Помимо ярославской колонии речь на совете шла и о СИЗО. Член СПЧ журналистка Екатерина Винокурова попросила Владимира Путина вернуть членам президентского совета право доступа в изоляторы; сейчас из общественников оно есть у только членов Общественных наблюдательных комиссий (ОНК) при ФСИН. «Если ФСИН будет возражать, Владимир Владимирович, учтите: они просто хотят пытать людей безнаказанно и бесконтрольно. Прошу вас, верните нам это право», — сказала Винокурова. В феврале 2019-го Путин по итогам декабрьского заседания поручил ФСИН и Совету по правам человека до 1 июля представить предложения, касающиеся улучшения условий содержания в СИЗО подозреваемых и обвиняемых в преступлениях.

В начале лета поручение было выполнено, при этом некоторые из идей, направленных президенту главой ФСИН Геннадием Корниенко и председателем СПЧ Михаилом Федотовым, уже высказывались (безрезультатно).

На пресс-конференции 16 июля член СПЧ Ева Меркачева заявила: «Мы направили свои предложения ФСИН, и это исторический для нас момент, потому что наши предложения были услышаны». По ее словам, число содержащихся в СИЗО людей снижается (сейчас под стражей находятся около 100 тысяч человек при вместимости СИЗО около 128 тысяч). При этом в некоторых изоляторах Москвы, Подмосковья и Петербурга на одного содержащегося под стражей приходится 2,3 квадратных метра площади — при норме четыре квадратных метра.

Что предлагают ФСИН и СПЧ, чтобы разгрузить СИЗО. И почему почти все из предложенного не нравится правозащитникам

Документ, составленный ФСИН и СПЧ, не опубликован, но его содержание известно из публикаций в СМИ, включая материал журналистки и члена СПЧ Евы Меркачевой. Всего предложений семь.

1. Предоставить начальникам СИЗО право не принимать заключенных под стражу, если в изоляторе нет мест

«Я общался с бывшим начальником „Крестов“ [следственного изолятора в Петербурге], который работал в 1990-е. Он сказал, сколько у них содержалось человек — 20 или 25 тысяч. В старых „Крестах“ — 999 камер; получается, 20–25 человек на восемь квадратных метров [каждой камеры]. Я просто даже не смог себе этого представить. До сих пор думаю, я ослышался или реально были такие перелимиты», — вспоминает председатель петербургской Общественной наблюдательной комиссии Александр Холодов. Он уверен, что предложение было сформулировано, потому что «накипело», но добавляет, что мера неоднозначная: «Вдумайтесь, мы решаем, сажать человека или нет, в зависимости от того, есть ли в изоляторе свободные места».

Адвокат фонда «Общественный вердикт» (оказывает правовую помощь при нарушении прав человека) Ирина Бирюкова уверена, что с появлением у начальника СИЗО права отказываться от арестованного «появится и коррупционная составляющая, потому что того, кого надо, все равно поместят в изолятор»: «Справку о количестве осужденных будет давать начальник СИЗО, и ему решать, будет перелимит или нет. Думаю, коррупционная составляющая появится и у руководства управлений ФСИН, и у прокуратуры».

Директор екатеринбургской правозащитной ассоциации «Правовая основа» Алексей Соколов добавляет, что «тут есть скользкая формулировка о том, что это не касается подозреваемых в тяжких и особо тяжких преступлениях — в этом случае следственные органы будут завышать тяжесть обвинения, чтобы человека можно было посадить в СИЗО». При этом Соколов называет предложенную меру «очень хорошей, положительной». «Это не панацея. Панацея в том, чтобы суды не заключали человека под стражу только на основании того, что этого хочет следователь», — добавляет общественник.

2. Рассматривать дела в апелляционной инстанции не дольше шести месяцев

Александр Холодов из Петербурга замечает, что сейчас в российских колониях недобор людей, тогда как СИЗО переполнены. И хотя условия содержания в колониях обычно лучше, чем в изоляторах, многие осужденные предпочитают задержаться в СИЗО на максимально больший срок. «Товарищи, которые подпадают под статью, где день в СИЗО засчитывается за полтора [в колонии], тоже не дураки. Я встречал случаи, когда люди сознательно затягивали нахождение в СИЗО, с утра до вечера писали жалобы, чтобы потом меньше сидеть».

Ирина Бирюкова опасается, что суды, в случае ограничения срока апелляций, не будут вникать в сложные дела: «Есть многотомные, многоэпизодные дела, которые апелляционная инстанция может рассматривать и дольше [чем полгода]. Суды и так особо не разбираются в апелляционных делах, а тут над ними будет висеть дамоклов меч, и они просто начнут эти многоэпизодные сложные дела гнать [поскорее], лишь бы не получить выговоры за нарушение сроков рассмотрения». Бирюкова уверена, что оправдательных приговоров после апелляции в таком случае станет меньше.

Алексей Соколов из «Правовой основы» замечает, что никакой необходимости сидеть в СИЗО во время рассмотрения апелляции у осужденных нет. Закон позволяет отпускать под подписку о невыезде или применять более мягкую меру пресечения, чем содержание в следственном изоляторе. «Но единственный такой случай у нас произошел с [основателем „Фонда борьбы с коррупцией“] Алексеем Навальным, когда его осудили по делу „Кировлеса“, арестовали и в тот же день отпустили, применив вот эту норму закона, которую до этого никто никогда нигде не применял. Если эту норму применять ко всем, а не только к Навальному, то СИЗО не будет загружаться апелляционщиками, которые фактически еще не осуждены и в то же время в отношении них вынесен приговор».

3. Запретить отправлять в СИЗО людей с инвалидностью, беременных женщин и женщин, у которых есть дети младше трех лет

«Их и так особо, конечно, не брали под стражу. Только в вопиющих случаях. И у нас может появиться больше инвалидов в стране, особенно тех, которых привлекают к уголовной ответственности, — иронизирует Бирюкова. — Мы знаем, как у нас могут выдаваться справки об инвалидности по заболеваниям, которые визуально определить невозможно. Поэтому появляется коррупционная составляющая для врачей, которые принимают решения о том, признать человека инвалидом или нет». 

4. Выдворять из страны совершивших преступление иностранцев

Александр Холодов говорит, что проблема с иностранцами в российских СИЗО действительно есть — и что «толпа узбеков, которые сидят за ерунду, уже всех утомила». Но выдворять из страны иностранцев, совершивших преступление, без наказания считает неверным — нужно как минимум штрафовать. «Что это означает — он украл куртку, а мы его домой отправляем?»

«Здесь есть какое-то противоречие, — рассуждает Ирина Бирюкова. — Мера уголовной ответственности — это значит мера, которая идет после приговора. Тогда при чем здесь СИЗО? В СИЗО содержат людей до приговора и на стадии апелляции. Если же хотят иностранного гражданина, совершившего преступление, сразу выдворять, без расследования и суда, то, на мой взгляд, это вообще ни в какие ворота не лезет, потому что — виновен человек или нет, устанавливает суд и приговор, который еще и должен вступить в законную силу». Адвокат замечает, что если бессудное выдворение иностранцев из страны будет практиковаться, преступления, совершенные негражданами, будут расследоваться крайне плохо: «Вместо того чтобы привлекать его к ответственности за какие-то преступления, они [представители правоохранительных органов] могут брать с него деньги, чтобы к этой ответственности не привлекать. Ему будет проще сразу откупиться, чтобы его не выдворили».

Алексей Соколов тоже негативно отзывается о депортации как способе разгрузить российские СИЗО. «Это Клондайк! Поехал в страну, совершил преступление, и тебя еще оттуда вывезут». Хотя он признает, что выдворение из страны может быть эффективным способом наказания за уголовный проступок — это понятие сейчас только хотят ввести в России, к проступкам относятся мелкие правонарушения (вроде небольшой кражи).

Сейчас всем осужденным в России иностранцам после отбытия наказания выдается решение о нежелательности пребывания на территории страны. «Их так или иначе все равно выдворяют, поэтому не вижу необходимости в ведении дополнительной нормы», — заключает Ирина Бирюкова.

5. Переводить заключенных из СИЗО в ИВС

Увеличение времени, которое арестованные могут проводить не в СИЗО, а в ИВС, в теории поможет разгрузить следственные изоляторы. Но гражданам от этого будет хуже — даже тем, кому не предъявлено никаких обвинений. ИВС не относятся к учреждениям ФСИН, а подчиняются МВД — и у полицейских в ИВС есть больше возможностей давить на подозреваемых и обвиняемых. «Есть так называемые пресс-хаты, где собирается специальный контингент под „клиента“, назовем его так, из которого выбивают нужные следователям показания, — объясняет правозащитник Соколов. — В СИЗО это становится делать все сложнее, а в полицейском ИВС „клиента“ можно обработать за несколько суток. Будут 20 суток держать [переведенных из СИЗО агрессивных арестованных] „разработчиков“, и они будут обрабатывать тех людей, которых задержали [до предъявления обвинения] на 48 часов как подозреваемых еще на стадии возбуждения уголовного дела».

Ирина Бирюкова замечает, что увеличение лимита на время, проведенное вне СИЗО, вряд ли поможет сделать их менее загруженными. «Когда человека переводят в ИВС, место в следственном изоляторе все равно числится за ним», — замечает адвокат.

6. Переводить осужденных, которые ждут апелляцию в переполненном СИЗО, в другие регионы

Правозащитник Александр Холодов отмечает, что и во время апелляции у подсудимого есть право присутствовать на заседании. «А если его перевели в другой регион, его будут туда-сюда катать? Я бы предложил переводить по месту отбывания наказания, в случае когда он не настаивает на личном присутствии в суде или [когда] возможно присутствие по видеоконференц-связи, — говорит он. — Если решение вступит в силу, он там и останется, если решение отменят — выйдет, но это исключительный случай: у нас меньше одного процента оправдательных приговоров».

Уральский активист Алексей Соколов настроен категорически против как предложения ФСИН, так и идеи Холодова переводить осужденных до апелляции к месту отбывания наказания: «Мы, наоборот, боремся за то, чтобы людей не увозили в другой регион. Это лишает человека социальных связей. Его увезут из Москвы на Дальний Восток, как родственники будут к нему ездить? Эта норма негуманна, она только порождает произвол в отношении заключенных».

7. Не заключать под стражу подозреваемых в преступлениях, за которые дают меньше пяти лет

Адвокат Ирина Бирюкова считает это предложение нереалистичным и неразумным. Нереалистичным — из-за того, что следователи в таком случае будут выбирать более тяжелые части статей (с большими сроками). «Во-вторых, я бы учитывала личность человека, которого хотят привлечь к уголовной ответственности. Допустим, он не был раньше осужден, но стоял на учете в органах ПДН, и его в первый раз хотят осудить, когда он достиг совершеннолетия. Или у него куча административных протоколов по разным деяниям — мелкое хулиганство или еще что-то. Или наказание предусмотрено до пяти лет, но при этом личность неоднозначная и стоит оградить других лиц от ее присутствия. Например, в случае с домашним насилием, когда есть опасность, что если не заключить человека под стражу, то мы можем получить более серьезные последствия. Я бы ставила вопрос о взаимосвязи меры пресечения с личностью и тогда бы уже принимала решение».

Александр Холодов соглашается, что «если суд правильно оценивает угрозу подозреваемого для общества, этот пункт не нужен»: «Если суды не будут бояться применять домашний арест, когда это возможно, то 99% будут отправляться под домашний арест и только один процент в СИЗО — те, которые представляют реальную опасность для общества».

Этот текст — часть спецпроекта «Медузы», посвященного полицейскому произволу и необходимости реформировать правоохранительную систему. Другие материалы по этой теме вы можете найти здесь.