Венеция-2025. «Франкенштейн» Гильермо дель Торо — одновременно самая точная и самая ревизионистская экранизация шедевра Мэри Шелли Режиссер находит в первоисточнике детали, которые дают известному сюжету новую интерпретацию

«Медуза» продолжает рассказывать о главных премьерах Венецианского кинофестиваля. В 2017 году Гильермо дель Торо уже забирал главный приз фестиваля, «Золотого льва», за фильм «Форма воды» о человеке-амфибии. Теперь режиссер привез на конкурс новый фильм о монстре — экранизацию романа писательницы Мэри Шелли, многочисленные экранизации которого завораживали его с самого детства. Для фильма дель Торо удалось собрать по-настоящему звездный состав: главные роли в нем исполняют Оскар Айзек, Джейкоб Элорди, Ларс Миккельсен и Миа Гот. Антон Долин рассказывает, как режиссеру удалось перенести на экран множество нюансов, на которые другие сценаристы не обращали внимания. А еще почему новый «Франкенштейн» неожиданно звучит эхом информационной картины дня.

Да будет благословен Netflix, воплощающий в жизнь мечты лучших режиссеров. Вслед за Мартином Скорсезе («Ирландец») и Альфонсо Куароном («Рома») настала очередь Гильермо дель Торо. Сперва он сделал для стриминга умопомрачительного кукольного «Пиноккио», получив за него анимационный «Оскар». Теперь — другой фильм, о котором грезил с детства: свою версию «Франкенштейна». Ведь, по сути, уточняет дель Торо, эти два сюжета рассказывают об одном и том же.

Да будет проклят Netflix, щедрый до неприличия, охочий до призов и статуэток, но не понимающий важности большого — чем больше, тем лучше — экрана для некоторых фильмов. Большая часть зрителей по всему миру так и не увидела перечисленные картины в кинотеатрах. У «Франкенштейна» будет кинопрокат, но недлинный и ограниченный. Смотреть такое кино на телевизоре или мониторе — все равно что рассматривать Веласкеса или Караваджо на репродукциях. 

Базы данных расскажут вам о сотнях кинематографических интерпретациях шедевра Мэри Шелли. Но дель Торо, влюбленный в книгу со школьных лет (а в хрестоматийный черно-белый хоррор Джеймса Уэйла — с дошкольных), сделал все возможное и невозможное, чтобы публика не задавалась вопросом «Ну и зачем еще один?». 

Этот «Франкенштейн» — самый помпезный и грандиозный по части бюджета и постановочного масштаба. Съемки велись несколько месяцев, гигантские бригады художников-постановщиков, гримеров и художников по костюмам стремились по максимуму избегать компьютерных спецэффектов, делая буквально все в натуральную величину и вживую. Вальсы, марши и головокружительные увертюры Александра Деспла, которые не замолкают за кадром, позволяют назвать фильм своеобразной оперой. Но изготовленной с размахом большого голливудского блокбастера. Недаром же автор озаглавил пролог «Прелюдией».  

Этот «Франкенштейн» еще и самый трогательный. Дель Торо, для мира кинохорроров значащий не меньше, чем Стивен Кинг для литературы ужасов, настаивает: для него эта история — повод не напугать, а растрогать. Перед нами эмоциональная драма отношений отца и сына. Другими словами, Бога и человека (буквальная цитата из «Сотворения Адама» Микеланджело никого не удивит). Может, это притча о жертвоприношении Авраама. Может, по словам режиссера, «мильтоновская трагедия» — о падшем ангеле и изгнании первого человека из Эдема. 

«Потерянный рай» в романе Шелли читало безымянное Создание Франкенштейна, ставшее в киноэкранизациях заторможенным монстром. Однако, по версии книги, Чудовище мало похоже на Бориса Карлоффа, который исполнил роль Создания в одноименном фильме 1931 года, который так впечатлил дель Торо в детстве («Я увидел в нем себя», — вспоминает режиссер). Оно способно мыслить, чувствовать, страдать. Его философские откровения куда парадоксальнее, чем бунтарская программа его творца — травмированного с детства, но избалованного привилегиями и всеобщим восхищением Виктора Франкенштейна. Само его имя, означающее «победитель», значимо. Дель Торо понимает это лучше, чем создатели первой экранизации, которые бездумно переименовали героя в Генри. 

Виктор Оскара Айзека и вправду чувствует себя триумфатором с того момента, как ему удается выбраться из-под опеки отца-тирана (Чарльз Дэнс после «Игры престолов», кажется, приговорен к этому амплуа). Он бросает перчатку коллегам по факультету и хлопает дверью университета — опыты по оживлению мертвецов сподручнее проводить в одиночку. Впрочем, тут место подлинного родителя занимает отец символический: хитроумный меценат Хайнрих Хайландер предлагает спонсировать эксперимент. Если Айзек с разметанной шевелюрой и горящим взглядом воплощает идеального героя романтизма, неуловимо похожего на рок-звезду, то Кристоф Вальц в роли Хайландера — прагматичный, как и полагается стереотипному немцу, Мефистофель, сделавший состояние на торговле оружием. Европа как раз погружена в изнурительные и разрушительные войны. 

Чего совсем не ожидаешь от «Франкенштейна», так это отсылок к актуальной повестке, но факт отрицать невозможно: картина звучит эхом информационной картины дня. Чудовище сшивают не просто из трупов, как в книге, а из тел погибших на поле боя солдат. Монстр будто несет в себе коллективную травму, сам того не осознавая. Он рожден, чтобы быть пушечным мясом, создатель лишил его права на субъектность. Становится ясно, почему он не имеет права на собственное имя. 

Дель Торо оказался внимательным читателем романа, перенесшим на экран многие нюансы, на которые другие сценаристы не обращали внимания. В оригинальных диалогах он с вдохновенной точностью воспроизвел экстатически-вычурный стиль первоисточника. Но также уловил ключ к структуре книги, состоящей из субъективных голосов персонажей, но вовсе не имеющей слышного голоса автора. После завязки во льдах, близ Северного полюса (этот зачин в большинстве экранизаций опущен), фильм разделяется на две равные части: первая — от лица Виктора, вторая — от лица его Создания. 

Размах мышления Мэри Шелли получил достойное отражение на экране. Сегодня даже не все издания трудятся привести на титульном листе полное название романа: «Франкенштейн, или Современный Прометей». Гильермо дель Торо не только вплетает аллюзии на Эсхила в диалоги, но и буквально приковывает Монстра к скале, как поверженного Зевсом титана. Но этим не довольствуется, цитируя Перси Биши Шелли и лорда Байрона. Как известно, замысел «Франкенштейна» рождался в их присутствии и, возможно, даже при участии. В конце концов, этот роман диагностирует пароксизм романтизма — как в лучшем, так и в худшем смысле. То же самое можно сказать о фильме. 

При этом, как ни удивительно, новая экранизация еще и самая ревизионистская из существующих. Одно маленькое изменение в каноне решило все. Если в книге Виктор повествует о своей горестной судьбе капитану судна «Горизонт» (в этой роли аутентичный скандинав Ларс Миккельсен), вплетая в рассказ автобиографию Чудовища, то в фильме в каюту наведывается сам Монстр и о его странствиях мы узнаем из первых уст. Так дель Торо развязывает себе руки, радикально меняя ключевые элементы знакомой с детства интриги и меняя акценты на противоположные, но как бы не отступая от природы романа и его проблематики. Достаточно допущения, что Виктор Франкенштейн — ненадежный рассказчик. 

Если эгоцентричный ученый вполне узнаваем, то два других ключевых персонажа книги прошли через необратимые изменения. Невинный ангел Элизабет превратилась в живую, независимую в суждениях и бесстрашную в поступках женщину, стоило доверить роль новой «королеве крика» Мие Гот. В своих невообразимых платьях всех цветов радуги она напоминает музу прерафаэлитов. Дель Торо верен себе: его героиня — наследница по прямой Офелии из «Лабиринта фавна» и Элайзы из «Формы воды», чутких и смелых держательниц порталов между мирами людей и монстров. 

Но сердце «Франкенштейна» — конечно же, Создание, чья внешность разумно утаена в официальном трейлере. В момент его сотворения Виктор превращается из естествоиспытателя в настоящего художника-перфекциониста — так объясняется его инстинктивное отвращение к собственному творению и эгоистическое желание его уничтожить (ведь с научной точки зрения опыт удался!). Дель Торо поставил нелегкую задачу: Монстр должен быть в равной степени пугающим и восхитительным. Для ее решения привлекли Майка Хилла, лучшего голливудского специалиста по гриму. Перевоплощение рослого австралийского актера Джейкоба Элорди в Чудовище занимало многие часы. Сам же он посмотрел десятки экранизаций, изучая внешность и повадки Монстров разных эпох, штудировал книги о развитии новорожденных и упражнялся в движениях японского танца буто. 

Мраморно-бледный, как творение скульптора, персонаж-пазл собран из фрагментов не только мертвецов, но и всемирных мифов. Он не только изгнанный Адам, поверженный Люцифер и Прометей прикованный, но также тщетно взывающий к Отцу Христос (даже рана в подреберье имеется) и обреченный на вечную жизнь и скитания Агасфер: смысловые пласты, лежащие на плечах персонажа, тяжелее его впечатляющей шубы. Он рожден со стигмой Другого, приговорен к монструозности и одиночеству — хотя своего рода «невеста Франкенштейна» в кульминации фильма все-таки появится. Подобно ребенку или животному, он не способен смириться с подлинной природой человечества, к которому ему не дано принадлежать. И в этом, а не в отверженности создателем, объяснение его бесконечной эмоциональной уязвимости, дико контрастирующей с чудесной способностью к регенерации. 

«Только монстры играют в бога» — двусмысленный слоган с постера относится, конечно, не к Чудовищу, а к Виктору. При этом дель Торо и не думает предостерегать против дерзаний науки или затормаживать технический прогресс (пусть и делал все вручную, по старинке). Нет, он поет свою давнюю песню: боязнь монстров — изобретение человека, ведь так ему проще не замечать собственной монструозности. На той же идее строились «Хронос» и «Хребет дьявола», «Хеллбой» и «Форма воды», в каждом из которых, утверждает режиссер, уже был ДНК будущего «Франкенштейна». 

В финале — не сочтите это спойлером, здесь автор в точности следует роману Шелли — корабль разворачивается и возвращается в Санкт-Петербург. Выслушав истории Виктора и Чудовища, капитан отказывается от безумной идеи покорить Северный полюс. Хочется верить, что это не намек на отказ Гильермо дель Торо от третьего, до сих пор не осуществленного проекта мечты: экранизации «Хребтов безумия» Говарда Филлипса Лавкрафта. Его герои разворачиваться не стали и добрались до самого горизонта, чтобы встретить там монстров, не представимых до тех пор. Быть может, пройдет два-три года, и дель Торо познакомит нас с ними.