«Мы хотим четко показать, что не являемся частью РПЦ, глава которой благословляет войну» Украинская православная церковь объявила о независимости от Московского патриархата. Вот что это значит

27 мая в Киеве состоялся собор Украинской православной церкви (УПЦ), провозгласивший ее полную самостоятельность и независимость от Московского патриархата. Также на соборе УПЦ подчеркнули несогласие с позицией патриарха Московского и всея Руси Кирилла, который фактически поддержал российское вторжение в Украину. О том, чем все это обернется для РПЦ и УПЦ, «Медуза» поговорила с Сергеем Бортником — профессором Киевской духовной академии и сотрудником отдела по внешним церковным связям Украинской православной церкви.

— Расскажите, как проходило объявление независимости УПЦ?

— Произошло собрание Украинской православной церкви, которое переросло в собор — юридически важное собрание, которое уполномочено решать важные вопросы и которое, соответственно, приняло это решение. Если читать решение этого собора, то можно увидеть, что там не встречается слово «автокефалия» — и не встречается оно принципиально. Это термин канонический, термин из церковного права. Поэтому я думаю, что текущий документ не церковно-правовой, а именно пасторский, он направлен на своих верующих, и на украинское государство в том числе.

Можно было бы провозгласить автокефалию, но это сделано не было. Подобное было сделано в 1992 году Филаретом, когда случился раскол от Московского патриархата, который мотивировался независимостью государства Украина. Тем не менее это был раскол, который не был признан, и по этому пути УПЦ МП [сейчас] идти не хотела. 

В этом смысле то, что сделала УПЦ, — это вариант, который находится не в каноническом поле. Это не вопрос к официальному статусу нашей церкви. Мы провозглашаем, что мы являемся независимыми в политическом смысле от своего центра в Москве. В данном случае это было сделано для верующих и нашего государства, которое находится в состоянии войны с Россией. 

— Что это значит?

— УПЦ отказывается от статуса подчиненной Московскому патриархату, но не разрывает связь. Мы не уходим в раскол, но одновременно перестаем считать для себя обязательными решения, скажем, синода или собора РПЦ в Москве.

Это проявляется в том, что, к примеру, вчера [29 мая] на литургии наш митрополит Онуфрий упоминал представителей местных церквей, в том числе и патриарха московского Кирилла. Это проявление того, что связь сохраняется, но упоминал его не как Великого Господина и Отца нашего, а просто в ряду других глав поместных церквей.

То есть мы не разрываем связь полностью, но и не считаем себя подотчетными и зависимыми от Московского патриархата.

— Это можно считать символическим жестом?

— Нет. Это не символический жест, а реальный. Мы больше не будем исполнять решения собора и синода РПЦ по поводу нас.

Это важно для нашего статуса в Украине — чтобы нас не обвиняли в связи с РПЦ. [Мы указали, что] мы самостоятельны. Мы сами это объявили, мы сами собираемся этого придерживаться…

Отныне мы не хотим признавать власть РПЦ над нами. Мы будем сами решать, как нам жить. Однако мы не разрываем с РПЦ молитвенную часть.

Были варианты, когда горячие головы говорили, что надо осудить патриарха Кирилла, осудить ересь «русского мира». Говорили, что ему нет места в семье православных церквей. По этому пути мы не пошли, мы сохраняем связь, но эта связь уже не подчинение, а связь на равных. 

— Как УПЦ реагирует на то, что говорит патриарх Кирилл о войне?

— Официального мнения высказано еще не было. Ситуация такова, что в течение трех месяцев идет война и, по большому счету, мы не услышали никаких соболезнований погибшим священникам, разрушенным войсками РФ храмам. Такого не было ни разу из уст патриарха Кирилла. К примеру, когда украинцы попали в какую-то военную часть и там погиб священник РПЦ, было официальное соболезнование от патриархии.

Митрополит Онуфрий говорил, что он в течение трех месяцев пытался дозвониться до патриарха Кирилла далеко не один раз. Он хотел поговорить и прояснить ситуацию, однако этого не получилось.

Сейчас реакция синода РПЦ и патриарха состоит в том, что мы (УПЦ) принимаем это решение [о независимости] вынужденно и под давлением [властей] — это неправда. Это решение в сложной ситуации, но оно было свободным, сознательным.

У нас было обсуждение — очень активное, были очень разные позиции. В УПЦ есть 53 епархии, 14 из них на сегодняшний день находятся под [контролем] России. Митрополиты из тех мест — в том числе и в Крыму, и в Донбассе — высказывались иначе, чем большинство, которое находится по другую сторону фронта.

Поэтому искалась какая-то формулировка, приемлемая для УПЦ в целом. Это есть в одном из пунктов решения: епархии, которые находятся на оккупированных территориях, могут самостоятельно принимать решение о своей жизни, если они находятся под оккупацией России. Понятно, что невозможно достичь компромиссной позиции для всех, однако решение принималось с учетом позиции большинства. 

— Крымская епархия УПЦ решила остаться в подчинении патриарха Кирилла. Это было ожидаемо? 

— Я думаю, что это ожидаемо. До этого они были частью УПЦ и неоднократно освящали оружие для Вооруженных сил Российской Федерации, взаимодействие на местах было именно с государством РФ. Нас за это упрекали, поэтому было ожидаемо, что их позиция никак не изменится, она как была фактически российской, так и осталась. Если Крым остается российским, то, вероятно, церковные структуры, которые раньше принадлежали УПЦ, станут российскими официально. Вероятность этого вполне большая.

При этом всего в Крыму три епархии, официально они всегда оставались частью УПЦ. То есть мы закрывали глаза на то, что они фактически существуют в другом государстве, что их деятельность иная, чем в остальной части Украины. Мы закрывали на это глаза. Нам было сложно, потому что нас за это критиковали. Нам это не нравилось.

— Но нельзя говорить, что отношения с РПЦ разорваны полностью? 

— С точки зрения нынешнего собора должно быть так — мы не примем рекомендации РПЦ, которая не признает наш статус независимости. То есть мы административно будем действовать как нам удобно и как мы считаем правильным.

При этом молитвенная связь остается, наш митрополит Онуфрий готов упоминать патриарха Кирилла в ряду других, но все остальные архиереи УПЦ не должны упоминать патриарха Кирилла. Если они его упомянут, то они покажут явное неприятие решения собора УПЦ. Например, в Крыму не собираются применять к себе постановление этого собора УПЦ. Но большинство епархий находятся на украинской стороне. Некоторые из них еще раньше сказали, что не будут упоминать патриарха Кирилла. 

— В чем заключалось взаимодействие УПЦ и РПЦ ранее?

— На самом деле взаимодействие было не очень активным. Даже если мы возьмем не только патриарха Кирилла, но и патриарха Алексия. Он был на территории Украины трижды, два раза в 1990-м и один раз в 2008 году. То есть в течение 18 лет была огромная пауза, когда он вообще не приезжал в Украину.

УПЦ привыкла, что она живет фактически самостоятельно. Мы не всегда были готовы соглашаться с тем, что принимается в Москве. Когда в 2009 году пришел патриарх Кирилл, он начал постоянно ездить в Украину, и это был большой перебор. Мы поняли, что не хотим такого попечения со стороны Москвы. Было навязывание своей риторики и попытка подчинения украинской церкви. Был саботаж со стороны наших архиереев, однако не было потребности высказать это четко. Сейчас такое время пришло.

В целом это [была] вышестоящая инстанция, которая подтверждала наши решения. Например, если УПЦ выбирала нового представителя. Когда выбирался митрополит Онуфрий, то мы выбирали его самостоятельно — но кандидатуру благословляет и окончательно подтверждает РПЦ.

Кроме того, в течение ряда лет мы создавали новые епархии, но окончательное подтверждение того, что это было правомерно, делалось на поместном соборе РПЦ. Сегодня такой зависимости не будет.

— Решение собора полностью вступило в силу?

— С точки зрения этого документа решение вступает сразу в силу. Нет такого, что оно должно быть исполнено через какое-то время.

В этом решении был некий экспромт, в частности, большую роль играл лично митрополит Онуфрий. Он духовный человек и не всегда придерживается формальностей. Очевидно, что необходимы будут дополнительные пояснения. Мы заявили о своей независимости, но дальнейшие действия пока находятся в подвешенном состоянии. Надо понимать, что нет какой-то нормы, которая прописана в этих решениях.

— Что говорят прихожане об этом решении?

— Многие рады. Есть ситуация войны Украины с Россией, и было бы терпимо, если бы патриарх Кирилл высказался хотя бы паритетно, но он выступил с однозначной поддержкой военных действий Российской Федерации.

Это вызывало недоумение, огорчение, а со стороны наших критиков УПЦ это было камнем наш в огород. В этом смысле это [решение о независимости] эмоциональное решение, оно канонически не до конца воплощаемо, но я считаю, это большое облегчение для многих верующих нашей церкви во многих частях Украины. 

— Что это значит в практическом смысле?

— Прежде всего, это помогает нам в конфликтных ситуациях по поводу приходов. С начала войны порядка 400–500 наших приходов перешли в Православную церковь Украины. Наши [представители УПЦ] говорят часто о насильственных переходах, о захватах храмов.

Главный мотив этих переходов был не в том, что мы плохие, а в том, что мы — часть РПЦ, а РПЦ возглавляется патриархом Кириллом, который поддерживает эту войну. Теперь эта цепочка разорвана. Мы выражаем несогласие с патриархом Кириллом, его позиция для нас теперь не указ и не авторитет, мы говорим, что уже нет поводов ругать УПЦ за связь с РПЦ. Это делается, чтобы сохранить приходы, сохранить паству и структуру УПЦ в Украине.

Мы сами себя уже давно воспринимаем независимыми от Москвы, для нас это не принципиальное изменение нашего самопонимания. Очевидно, что это вынужденная мера, мы хотим четко показать, что мы не являемся частью РПЦ, глава которой благословляет войну.

— Как автономия УПЦ скажется на РПЦ?

— Сейчас РПЦ теряет существенную часть своей церкви. Считается, что у нас 12 тысяч приходов, у РПЦ их порядка 30 тысяч, в том числе и в других странах. По количеству приходов и священников РПЦ существенно уменьшается.

Возможно, ситуация в Украине подтолкнет другие страны разорвать свои отношения с Московским патриархатом. Может, последует цепная реакция, которая приведет к тому, что епархии и приходы, которые относились к Московскому патриархату, начнут четко высказывать свое несогласие. 

— Может ли это привести к тому, что РПЦ будет полностью в изоляции? 

— Вряд ли будет полная изоляция, если РПЦ сама этого не захочет. Но желание общаться в этой ситуации будет уменьшаться. В нынешней военной ситуации очевидно, что Украина является жертвой агрессии. Здравое христианское отношение всегда на стороне жертвы, поэтому голоса поддержки будут явно не на стороне РПЦ. 

— Как вы сами оцениваете роль патриарха Кирилла в этой войне? 

— Он не сказал ни единого слова поддержки [Украине]. Ранее он говорил, что УПЦ ущемляют в Украине, и для него это тоже был повод начать войну. Если мы посмотрим решение вчерашнего синода РПЦ, там опять есть эта риторика, что мы подверглись давлению со стороны местных властей. Риторика РПЦ очень близка к риторике российской пропаганды.