«Разделение — это дело дьявола» Православные священники из России и Украины рассказывают о своем отношении к войне

Война в Украине продолжается. И это именно война — как бы ни хотелось российским властям представить ее «специальной операцией» по спасению жителей Донбасса. Российские войска обстреливают Киев; утром в субботу, 26 февраля, ракеты попали в многоэтажный жилой дом, расположенный рядом с аэропортом Жуляны. В такой ситуации многие украинцы и россияне ищут слов успокоения в церкви. «Медуза» поговорила о происходящем с православными священниками из России и Украины.

Протоиерей Николай Бандурин

настоятель Магдалининского храма села Андреево-Мелентьево Неклиновского района Ростовской области, Россия

Наш храм не так уж близко от границы, где-то 30-35 километров. Там [в Украине] давно пора навести порядок — и надо поддерживать президента! Господь с нами, Господь нас любит. Все, что Господь нам не дает — все к лучшему, а мы должны молиться.

Протоиерей Алексей Уминский

настоятель храма Живоначальной Троицы в Хохлах, Россия

У меня отношение [к происходящим событиям] однозначное, я не могу поддержать эти военные действия. Я молюсь о мире, я молюсь о том, чтобы это как можно скорее прекратилось, и как можно меньше людей пострадало.

Вы, наверное, читали обращение и святейшего патриарха Кирилла, и [предстоятеля Украинской православной церкви московского патриархата] митрополита Онуфрия, который написал свое очень громкое и совершенно очевидное, ясное послание. Что это война братоубийственная, несправедливая — и обратился с призывом к президенту Путину прекратить эту войну. Святейший патриарх тоже обозначил эту войну как беду и призвал, чтобы мирное население не было затронуто военными действиями. Никакого одобрения войны со стороны нашей иерархии не прозвучало, а наоборот.

Прежде всего [в такое время священник должен] молиться, прежде всего призывать к миру. Это трагедия, у которой нет оправдания, нет объяснения, ее нельзя принять. Хотя я знаю, что есть люди, которые принимают ее как некое спасительное действие по отношению к пострадавшим людям Донецка и Луганска, хотя мне не кажется, что это может быть таким образом оправдано. Но это моя точка зрения.

Тем не менее, мы видим, что происходит серьезное разделение людей по отношению к войне. Это такая война между собой. Часть христиан призывает к миру, постят в своих соцсетях «Нет войне!», выражают свое негативное отношение в мирных протестах. А часть людей недоумевает: «А что же вы молчали восемь лет назад, когда убивали детей в Донецке?» Здесь начинается внутренняя война, когда люди, приходящие в храм, чтобы причащаться от единой чаши, разделяются полной враждебностью.

Я этой войны тоже очень боюсь. Сейчас священник должен настроить своих прихожан на правильное отношение к молитве, на правильное отношение друг к другу, на молитву о мире. Это всегда самое главное — молитва о мире.

Мне трудно ответить на вопрос [сможет ли Церковь объединить и направить людей], я не знаю. В Украине это может произойти — 100%. Речь идет об опасности, которая касается их родины, опасности для людей, которые могут быть задеты ударами российских войск. Что касается ситуации внутри России — я ничего не могу сказать.

В воскресенье [27 февраля] мы будем молиться о мире. Прихожане придут на службу, они просят совершать эти молитвы.

Протоиерей Алексий Пелевин

руководитель отдела по церковной благотворительности и социальному служению Калужской епархии, Россия

В Священном писании есть такие слова: «Нет больше той любви, чем душу свою положить за други своя». И каждый военный, исполняя свой долг, исполняет эту заповедь, одну из главных. Церковь всегда благословляла тех, кто шел на защиту своей родины, во все времена совершалась молитва за воина, и в епитимьях есть прошение о народе, о властях — и о воинстве той страны, где Церковь располагается. Мы молимся о воинстве, о всем русском воинстве — кто-то на Украине, кто-то в Сирии, кто-то находится в других горячих точках.

Патриарх призвал, и мы молимся за мир во всем мире. [Еще] у нас в епархии создан оперативный штаб, в него вошли ответственные за направления по социальной деятельности, священнослужители, миссионеры, катехизаторы — мы помогаем беженцам [из Донбасса].

Иерей Александр Сатомский

настоятель храма Богоявления в Ярославле, Россия

Как человек я имею определенное личное мнение об этих событиях. Но как священник понимаю, что у Бога нет лишних людей. За каждого человека Христос взошел на крест, вне зависимости от того, прав человек или не прав в конкретной ситуации. Из Божьей любви нет исключения. Мы молимся, чтобы свет разума восторжествовал!

[Свое личное мнение о войне] я бы предпочел оставить при себе, потому что оно может разделить людей. А наше дело — не разделять, не способствовать разделению. Разделение — это дело дьявола.

Даже в нашем небольшом приходе есть диаметрально противоположные мнения об этих событиях. Мы должны сделать все для того, чтобы люди не разъединялись по политическим мотивам, а объединились вокруг евхаристической чаши, вокруг Иисуса Христа, вспомнили об общей христианской идентичности.

Иоанн (Сергей Попов)

митрополит Белгородский и Старооскольский, Россия

В ситуации войны священник должен молиться о мире, этого достаточно. Никто не понимает, что происходит, а когда не понимаешь, надо молиться, чтобы Господь Бог вразумил всех, любовь восторжествовала, и мир восстановился. Мое дело — молиться за то, чтобы Господь дал нам вразумление. Никогда не будет любви, если мы будем уничтожать друг друга.

На богослужениях мы давно молимся за мир в Украине, и сейчас учили молитвы «Об умножении любви». Как сказал святой Николай Сербский, «когда в людях оскудевает любовь, они начинают искать справедливости». Но люди чаще всего не знают, что такое справедливость.

Я не политик и не человек, который занят какими-то политическими делами. Если мы молим единого Бога, то молимся о всех.

Протоиерей Георгий Митрофанов

священник Русской православной церкви, профессор Санкт-Петербургской духовной академии

Сейчас священник должен быть озабочен прежде всего тем, чтобы люди — вне зависимости от того, находятся они в зоне боевых действий или в тылу — не потеряли свой христианский путь. Чтобы они, оказавшись в ситуации великого несчастья, оставались христианами в отношениях друг с другом. А если речь идет о боевых действия, то и по отношению к врагу.

Если можешь врага не убивать — не убивай. Если ты убиваешь, защищая свою жизнь и жизнь своих товарищей, помни, что это грех перед Богом. Если у тебя в руках пленные, относись к ним гуманно и не трогай гражданских лиц. Если уж тебе выпала доля оказаться на войне, помни, что ты должен быть христианином и, выбирая между большим и меньшим грехом, старайся все-таки оставаться в меньшем грехе, а потом иметь мужество покаяться. То же самое можно сказать и о гражданских людях — нельзя отдаваться духу злобы и ненависти.

Я к любой войне отношусь как к величайшему несчастью. Я убежден, что этой войны можно было избежать. Я могу сказать одно: на войне воюют не разные между собой люди, а братья, потому что все люди — братья. Любая война оказывается братоубийственной, кто бы с кем ни воевал — все мы дети Божьи, поэтому убийство любого человека на войне — это, конечно, грех. Когда ты сопротивляешься злу силой, ты не можешь не согрешить.

Бывают разные обстоятельства, [даже] если тебе пришлось брата убить, чтобы спасти других своих братьев, нужно помнить, что ты согрешил и покаяться. У казаков считалось, что, когда ты пришел после войны, тебе год нельзя переступать порог храма, потому что ты себя осквернил. Нужно помнить, что любая война — это братоубийственная война.

Сейчас у нас есть одна главная молитва — «Отче наш». Воля людей должна сопрягаться с волей Божией и очень важно не ошибиться, в чем эта воля заключается, сделать правильный выбор. Есть заповеди Божии, есть нравственные ценности, которые надо пытаться в той мере, в какой это возможно, реализовывать даже в условиях такого античеловеческого веяния как война.

С этой точки зрения для меня очевидно, что война — великое несчастье, в войне чаще всего пробуждаются не лучшие, а худшие качества человека, поэтому это тяжелое время. К военным должно быть отношение как к людям, которые берут на себя тяжелое бремя, оно может их может разрушить духовно. Но даже военный должен быть, в первую очередь, не военным, а христианином.

Священник должен не молиться о победе в войне той или иной армии, а молиться о том, чтобы каждый христианин, который находится на поле брани и проливает свою и чужую кровь… Чтобы Господь простил их и дал им сил остаться в этих условиях хоть в малой степени христианами. Мы должны молиться о спасении душ этих людей.

Иван Катькало

Священник Православной церкви Украины

Война — это кровь и страдания, какое может быть к этому отношение? Это каинов грех, братоубийство, и за этот грех Каина прокляла земля.

Ответственность за этот грех несет не только один человек, это коллективная ответственность. Ее будут нести и виновные и, к сожалению, невинные. Но об этом я говорил еще с 2014 года.

[Сейчас священник должен] молиться, только молиться! Молиться о том, чтобы это закончилось. И молиться о победе тех, кто в этом не виноват.

Архиепископ Евстратий (Иван Зоря)

епископ Православной церкви Украины

В 1991 году Украина стала самостоятельным государством. Тогдашним руководителям хватило мудрости без человеческих жертв цивилизованно дать новое начало отношениям России и Украины как двум независимым государствам.

К сожалению, начиная фактически с 2000 года, человек, который правит Россией, поставил себе целью восстановить мертвый Советский Союз. По сути, это то же самое, что произошло с Германией между двумя мировыми войнами. Путин считает, что глупые советские политики потеряли великую страну, а он сможет ее восстановить.

В заложниках этой безумной мысли оказались и Украина, и Россия, и все постсоветское пространство. Сейчас, после многообразных и разных попыток найти формулу мира и сосуществования, на одну из самых больших по площади европейских стран происходит нападение — ничем не спровоцированное. Если это стало возможно, ни одна страна в мире не находится в безопасности.

В духовном измерении, моем личном — это глубочайшая аморальность. Этот человек имеет такую власть, но использует ее не для того, чтобы самому делать добро и это добро защищать — он сознательно и последовательно творит зло. Причем прекрасно понимает, что он делает и не считается ни с какой ценой — ни с жизнями украинских солдат, ни с жизнями российских солдат, ни с жизнями мирных жителей. На любое замечание у Путина есть иезуитский ответ: он говорит, что в Украине есть некие националисты, которые стоят за спиной ее [солдат] и заставляют сражаться. Более фантастического бреда я не слышал.

Для священнослужителя, в первую очередь, сейчас важна молитва, потому что это — призвание Церкви. Люди ждут от религиозных организаций духовной помощи в сложных житейских ситуациях. Конечно, то, что сейчас происходит, беспрецедентно тяжело и для общества в целом, и для каждого человека в частности, поэтому многим людям нужно и утешение, и духовная поддержка, и просто слова надежды, слова о помощи, о победе правды. О том, что нужно, несмотря ни на какие обстоятельства, оставаться человеком и проявлять милосердие. Быть несокрушимым духом. Из уст священника это звучит убедительнее.

В Украине общественное доверие к Церкви как к институту одно из самых высоких, это доверие накладывает ответственность. В маленьких городах и селах священник — не просто лидер духовной общины, но и уважаемый человек, ко мнению которого прислушиваются. В нынешней ситуации люди обращаются к священнослужителям не только по каким-то религиозным вопросам, а еще и за советом, что делать и как себя вести. Добровольцы, которые идут на войну, просят благословения и молитв. Матери, которые остаются, просят молиться за их сыновей, которые пошли защищать родину. Вот это то, что должен делать пастырь в нынешнее время.

До того, как это все в открытую началось, мы неоднократно совершали богослужения и наша Церковь публиковала специальные молитвы, посвященные тому, чтобы Господь послал свою помощь украинскому народу. Чтобы он смог защититься от нашествия врагов, чтобы он защитил украинских воинов, чтобы помог достичь мира.

Этим занималась не только наша церковь, в Украине существует Всеукраинский совет церквей и религиозных организаций, который объединяет христиан всех направлений, иудеев и мусульман. Буквально за несколько дней до того, как началась война, у нас была акция национального единения, которую провозгласил президент 16 февраля. Утром, в Софийском соборе, — главной нашей святыне, религиозные лидеры возносили свои молитвы о мире. Сейчас там, где есть возможность и нет непосредственно обстрела и опасности для жизни, совершаются богослужения. Завтра (интервью состоялось 25 февраля, — прим. «Медузы») будет поминальная суббота — мы будем вспоминать погибших воинов и мирных жителей.