«В Москве хорошо. Сейчас все спокойно» Многие россияне, уехавшие из страны в начале вторжения, уже вернулись домой. Вот как они объясняют себе и другим это решение

После 24 февраля Россию покинуло как минимум 150 тысяч человек. Многие уезжали еще в первые дни войны, опасаясь что границы закроют, а власти введут военное положение и объявят всеобщую мобилизацию. Спустя три месяца, когда стало окончательно понятно, что война вряд ли скоро закончится, многие возвращаются в Россию (по данным российских властей, уже вернулось около 80%). «Медуза» поговорила с россиянами, которые решили вернуться, столкнувшись с бытовыми проблемами и разочаровавшись в жизни в другой стране.

Дорогие читатели! Изначально в этом материале был еще один монолог — школьницы по имени Дора. К сожалению, уже после публикации статьи «Медузе» стало известно, что и сама история, и личность героини выдуманы человеком, с которым общался автор материала. Мы удалили фрагмент текста, содержащий недостоверную информацию. Редакция приносит свои извинения.

Василий

32 года, редактор

Первые три дня войны меня трясло от ужаса и злости. А на четвертый моя девушка неожиданно предложила уехать. Я понял, что надо скорее покупать билеты. Выедем, а там посмотрим.

Накануне мои друзья выехали в Тбилиси через Баку, и я подумал, что проще всего будет повторить этот маршрут. Но, в отличие от друзей, у нас с девушкой не было конкретных планов где-то закрепиться. Мы остановились на Баку по простой причине — прямое авиасообщение с Москвой. 

За день или два до вылета я провел несколько часов, мечась по квартире и закидывая в чемодан вещи. Среди необходимого багажа вроде одежды оказались и вещи, которые важны для меня эмоционально. Например, пленочные детские фотографии. Я также взял камеру, микрофон и другую аппаратуру для записи [это мое хобби]. В итоге техника заняла почти весь багаж.

Пришлось оставить в Москве нашего кота — к счастью, его приютили мои родители.

Мы с девушкой остановились в дружелюбной и недорогой гостинице в Баку, где и провели всю 16-дневную «эмиграцию». В целом мы выглядели, проводили время и вели себя в точности как туристы. В итоге мы ими и оказались, но в голове большую часть времени была тревога, хаос и бесконечные вопросы: «Мы здесь надолго? Может, все-таки поедем в Тбилиси? Сколько стоит снять квартиру в Алма-Ате?»

Дни пролетали быстро — думскроллинг, попытки разобраться со своим будущим и… поход в музей ковра.

По закону Азербайджана приезжим нужно в определенный срок оформить временную регистрацию — мы об этом то ли не знали, то ли забыли и в результате отхватили административку и штраф. Из-за бюрократических сложностей неудачей обернулась попытка оформить банковский счет.

Вообще, я искренне желаю получить подобный опыт абсолютно всем россиянам — чтобы хотя бы немного ощутить, через какие идиотские барьеры проходят все вполне законопослушные иностранцы, которые живут и работают в наших мегаполисах. А заодно понять, каково быть чужаком чисто визуально. Я не столкнулся с ксенофобией, но ощущать себя единственным на весь город длинноволосым и бледнокожим мужчиной в брюках яркого цвета само по себе поучительно.

Мы решили вернуться на второй неделе пребывания в городе. Перспективы устроиться на работу за рубежом у нас обоих были смутные, но главное — стало ясно, что держит в Москве. Родители, домашние животные, жилье. 

Суммарно на отъезд мы потратили где-то от 100 до 200 тысяч рублей на двоих. Точную сумму я не подсчитывал, чтобы не расстраиваться.

Несмотря на то, что очень многие сейчас уехали, время для полноценного отъезда сейчас — хуже не придумаешь. Для нормальной, осознанной релокации нужно время на размышления, обстоятельная подготовка, стабильная работа на удаленке или надежный оффер за рубежом.

А главное — понимание, что в любой момент сможешь сесть на самолет и приехать на родину. Смысл экстренно эмигрировать есть только для тех, над кем прямо сейчас нависает конкретная угроза со стороны российского государства. Я рад за всех, у кого переезд прошел удачно, но иногда закрадывается мыслишка, что всем было бы лучше, если бы люди остались здесь и присоединились к антивоенному движению. Особенно всякие там знаменитости. Я сам ходил на два [антивоенных] митинга в феврале, до этого 10 лет участвовал в протестном движении и наблюдал на выборах. Сейчас, к сожалению, сам ничего не делаю — но, может быть, потому, что те, с кем можно было бы объединиться, уехали.

Я хотел бы работать исключительно удаленно и увеличить доходы до того уровня, на котором есть возможность выбирать, где жить. Тогда — если будут позволять обстоятельства — поехать жить в Торонто. Как и любой вестернизированный россиянин, я хотел бы жить в том же стиле и в тех же условиях, в каких живут скандинавы, прибалты или, извините за выражение, англосаксы.

Но подозреваю, что со временем исчезнет либо возможность уехать (это пессимистичный сценарий), либо желание (а это — оптимистичный).

Юля и Вадим

журналистка (22 года) и экономист (23 года), имена изменены

Вадим: Первую неделю войны у меня не получалось сосредоточиться на работе. Я постоянно читал новости и тревожился из-за слухов о закрытии границ и военном положении. Больше всего меня волновал вопрос с армией, потому что я оканчиваю второй курс магистратуры, куда пошел, чтобы никогда не столкнуться со службой. К тому же из-за войны добавилось чувство стыда, от которого хотелось скрыться. 

Я и раньше думал об эмиграции, еще год назад подавал резюме в иностранные компании. Когда Юля спросила у меня в начале марта, не хочу ли я уехать, я понял, что надо действовать. Мы выбрали Тбилиси, потому что у Юли там были знакомые, но билетов напрямую не оказалось. Тогда мы решили лететь туда через Ереван, но наш рейс отменили. Пришлось экстренно покупать новые билеты — теперь уже в Ташкент — с пересадкой в Самаре. 

Больше всего мы переживали за деньги. Половину наших драгоценностей заложили в ломбард, а половину взяли с собой, чтобы в чрезвычайной ситуации заложить на месте. Еще на второй день войны я снял с карт все, что у меня было. Мы собрали два больших чемодана с вещами на год вперед, на все погодные условия. 

Юля: В день отлета я пришла на работу и написала заявление на увольнение без даты, чтобы меня могли экстренно уволить, если я устроюсь в другой стране. Еще я написала заявление, чтобы мне поменяли данные зарплатной карты. Поля для реквизитов оставила пустыми, чтобы коллеги смогли заполнить эти данные, если бы у меня получилось завести заграничную карту.

Самым сложным до отъезда оказалось наладить отношения с родителями — они были против эмиграции, отговаривали меня, говорили, что мы сумасшедшие. К тому же мы с Вадимом еще не были женаты (они поженились после возвращения в Россию, — прим. «Медузы»), поэтому в их словах чувствовалось недоверие. В Москве у нас осталась съемная квартира. Мы не говорили хозяйке об отъезде, заплатили за месяц вперед и попросили родителей в случае нашего невозвращения забрать оттуда вещи. 

Во время пересадки в Самаре мы провели ночь в аэропорту. Еще до отъезда мы начитались историй о допросах на границе, поэтому заранее почистили телефоны. Вадима быстро пропустили, а меня, когда я сказала, что журналистка, отвели в другую комнату. Сотрудник ФСБ спросил, о чем пишет мое издание (Юля не пишет о политике, — прим. «Медузы»), и пожелал мне скорейшего возвращения.

Вадим: В Ташкенте мы оформили симки, поменяли деньги на местную валюту и сняли комнату в гостинице. Каждый день нам поступали новости о закрытии сервисов и очередных сложностях с банковскими картами. Нам было важно сохранить рублевые переводы, поэтому от нашего прежнего плана — перебраться в Тбилиси — пришлось отказаться. Мы ежедневно проверяли списки стран, где работают российские карты, — с каждым днем их становилось все меньше. Это были очень нервные несколько дней. 

Юля: Мы жили в отеле, питались курагой и хлебом с местного рынка. Денег у нас было не очень много, поэтому мы не ходили по ресторанам и кафе. Курс доллара был 120 рублей, жизнь в Ташкенте стоила почти как жизнь в Москве. Из-за тревожности не получилось ни сконцентрированно поработать, ни погулять и осмотреться. 

Вадим: Спустя несколько дней мы немного успокоились. Военного положения и закрытия границ не произошло. Я искал варианты, где мы сможем задержаться подольше. Мы подумали о переезде в Казахстан, потому что моя мама через друзей нашла мне там работу. Это было нужно, чтобы получить формальное право проживать на территории страны. При этом фактически менять работу я не планировал.

Но в Казахстан мы не полетели, авиабилеты были ужасно дорогие, и мы поняли, что за такую же цену можем полететь в Москву, спокойно закончить наши дела и переехать куда-то более подготовленными. 

Юля: Когда мы вернулись, родители были счастливы. Но теперь каждые две недели мы с Вадимом обсуждаем наши мысли о будущем переезде.

Вадим: За нашу поездку больше всего мы потратили на билеты. Только в одну сторону самолет обошелся в 80 тысяч. Обратные стоили где-то 40. Плюс по пять тысяч мы отдали на ПЦР-тесты и на «фейковые» обратные билеты, которые показывали в российском аэропорту. Теперь мы накопили финансовую подушку и все еще планируем уехать из России, но основательно подготовившись. 

Артем

35 лет, IT-предприниматель

С 24 февраля все в моем окружении начали уезжать из России. Многие переживали из-за потенциального закрытия границ. Из-за того, что мои коллеги и знакомые начали уезжать, в первых числах марта улетел и я — в Ереван.

Моя компания работает на международный рынок. Мы привлекаем иностранные инвестиции и пользуемся западными сервисами. Был большой риск, что в какой-то момент мы не сможем их оплачивать. В принципе, это и произошло. 

Мне хотелось поехать вместе с женой, но ее работа сейчас требует присутствия в Москве. Там же осталась моя собака, часть команды, бизнес. Я решил, что поеду в Армению один, оценю бизнес-климат, а потом вернусь в Россию и буду думать, куда двигаться дальше.

Я купил билет «туда-обратно», потому что слышал, что айтишников тормозят на границе и допрашивают. С собой взял только необходимую одежду и ноутбук. Мы с друзьями приехали в самую первую и самую большую волну эмиграции. Снять по адекватной цене квартиру или гостиницу было просто невозможно, а курс рубля к драму был очень нехороший. Какое-то время мы жили у друга, а через несколько дней сняли дом в часе езды от Еревана. Он обошелся нам в 800 долларов за месяц. Мы делили эту сумму на троих. 

Я человек неприхотливый, меня вполне устраивали местные условия жизни — базовые продукты, кстати очень вкусные, и нормальное жилье у меня было. Хотя, конечно, нам, избалованным московской жизнью, не хватало привычных сервисов. В Армении невозможно заказать продукты в любое время дня и ночи или выпустить карту онлайн. Я постоянно встречал знакомых — придешь в первое попавшееся кафе, а там твои приятели, давние друзья. Это поддерживало.

Вскоре начались проблемы с банковскими картами. Когда мы приехали, карты Visa и MasterCard еще работали, но вскоре их перестали поддерживать. Тогда мы выпустили виртуальные карты «Мир» и расплачивались ими в Apple Pay, но потом заблокировали и этот способ. Мы сделали местные счета. Открыть их в тот момент было несложно. Мой был готов уже через час.

Сейчас, насколько я знаю, сделать это гораздо сложнее. Благодаря местным специалистам многие бюрократические сложности разрешались довольно просто. Например, я планировал открыть местную компанию, но было непонятно, как платить зарплату и вести бухгалтерию. Однако с нами в одних чатиках в Telegram сидели министр экономики и ребята из правительственных агентств, которые отвечали на вопросы приезжих и помогали открыть юрлицо. 

В горах, как мне кажется, я себя чувствовал немного спокойнее, чем если бы находился в Москве, но мне все равно было тревожно. Я переживал за жену, за свою команду в России и понимал, что, если буду вдалеке от них, мое эмоциональное состояние будет только ухудшаться. Спустя полтора месяца я купил билет назад. Не могу сказать, что в России стало менее тревожно — просто стало немного понятнее, как со всем этим жить.

Думаю, я правильно сделал, что уехал [в начале войны]. У меня появилась новая страна, куда я могу приехать в любое время и где я точно не растеряюсь.

Андрей

25 лет, разработчик (имя изменено)

Мысль уехать в какой-то момент передалась мне от окружающих. Многие мои знакомые стали уезжать. И я тоже забеспокоился из-за проблем с визами и закрытия неба. У меня появилось желание успеть выйти из этой коробки, пока все не закрылось.

Четвертого марта мы с друзьями улетели в Египет. Это было довольно дешево и можно было добраться напрямую. К тому же там можно [комфортно] жить на зарплату российских айтишников: [цены почти не выросли] Египет еще не был «перегретым» российскими эмигрантами направлением. 

Мне никогда не хотелось уехать навсегда — максимум завести второй паспорт на всякий случай. В Москве хорошо — у меня здесь друзья, семья, привычки.

Я неприхотливый человек. Все, что мне нужно, — рабочее и спальное место, ноутбук и стабильный интернет, но с этим возникли трудности. Сначала мы с друзьями жили в отелях, а потом в апартаментах. Сложнее всего было найти место со стабильным интернетом, пришлось пользоваться недешевым мобильным интернетом и плохим Wi-Fi.

Также пришлось меньше пользоваться доставками, а больше — кафешками. В остальном моя жизнь не сильно изменилась. Но мне показалось, что в Египте просто нечего делать, особенно в курортных зонах. 

К новой жизни я привыкал долго. Моих друзей в стране было не очень много, сложно было разобраться с тем, как работают местные доставки и такси. Это было совсем не похоже на мои прошлые переезды. Если в Лондоне ты думаешь, как сэкономить, то в Египте думаешь, наоборот, чего бы еще такого попробовать. 

Изначально мы надеялись «переждать» обстановку в России, но через несколько недель стало понятно, что это все надолго. Мы вернулись к дню рождения моего друга в конце марта. Он хотел провести его дома. В Москве сейчас все спокойно, поэтому мы и приехали.