«Мы здесь понимаем, что война — это плохо» В Ереван уже переехали тысячи россиян. Вот как они меняют город. Репортаж «Медузы»

После вторжения российских войск в Украину Ереван принял десятки тысяч эмигрантов из России. В городской аэропорт Звартноц ежедневно прибывает более 30 рейсов из России. Армения остается одной из немногих стран, куда продолжают летать российские авиакомпании. Люди уезжают из России из-за страха призыва, полицейского насилия и экономических трудностей. Армению многие из них выбирают из-за того, что в эту страну россиянам можно попасть даже без загранпаспорта. Как поток мигрантов уже сегодня меняет столицу и почему многие армяне поддерживают Россию и обижены на украинцев — в репортаже «Медузы»

«Не знаю, где теперь мой дом»

«С тех пор как русские приехали, каждую ночь снег идет», — улыбается Тигран. Он продает сигареты в Кентроне, центральном районе Еревана. В последние недели по платановым аллеям неподалеку от его магазина в поисках банкоматов и коворкингов проходят тысячи мигрантов из России. «Привезли с собой зиму, получается, да?» — повторяет Тигран главную городскую шутку месяца и тут же добавляет: «Я ко всем нормально отношусь, брат. Если тебе «нацио» не мешает — я с тобой общаюсь».

Еще до войны Армения наравне с Грузией была одним из главных направлений для российских мигрантов. Безвизовый режим, возможность въехать по российскому паспорту и остаться в стране на полгода стали решающими для многих уезжающих.

За несколько недель после начала «специальной операции» количество рейсов из России значительно выросло. В страну въехало несколько десятков тысяч россиян. Изначально многие из них рассматривали Армению как транзитную зону — остановку перед Грузией или одной из стран Европы. Но из-за волны новостей о «русофобии», проблемах с жильем и открытием иностранных счетов многие решили остаться в Армении. Теперь в чатах по релокации, появившихся на фоне массовой эмиграции, — тысячи россиян.

Целыми днями там задают одни и те же вопросы: в каком банке быстрее всего открыть карту нерезиденту и обналичить доллары? Где еще сесть поработать, кроме фотобиблиотеки Карена Мирзояна, балкон которой и так оккупировали журналисты заблокированных или закрытых в России редакций?

В одном из таких чатов на 15 тысяч человек ищет жилье украинка Олеся (имя изменено). Олеся много лет жила и работала в России, пока ее семья оставалась под Киевом. 24 февраля через дорогу от их дома в селе Святопетровском (пригород Киева) уничтожили военную часть, с этих ударов в пять утра началась война. Олеся в этот момент была в отпуске на Шри-Ланке — и не выпускала из рук телефон: казалось, что если ее родные не отвечают больше часа, значит, их уже нет в живых. 

Война шокировала Олесю: «Я любила Россию всей душой, студенткой участвовала в военно-патриотических сборах. Я искренне считала, что обычный народ не поддерживает власть, знает, что выборы фальсифицируют, все понимает — просто живет сам по себе. Оказалось, это было только мое самое близкое окружение — многие из старых знакомых теперь начали писать в инстаграме, что «Путин все делает правильно». Я видела их даже на фотографиях с концерта в «Лужниках» и просто попросила в своих соцсетях удалиться из друзей всех, кто это [войну] поддерживает. Отписывались пачками, хотя эти люди всегда знали, что я украинка».

«Я осознала, что не смогу вернуться домой, ни в Киев, ни в Москву», — вспоминает Олеся. Из отпуска она полетела в Грузию, где уже создали «Штаб помощи украинцам», но не стала просить помощи, а попыталась справиться самостоятельно. «Я не хотела забирать бесплатное жилье у настоящих беженцев, которые потеряли в Украине буквально все», — объясняет Олеся. Жилье в Грузии она искала через социальные сети, до тех пор пока под ее постами не стали писать грубости. «Какие-то грузины заметили фотографии из Москвы у меня на странице и стали требовать показать паспорт, — вспоминает Олеся. — «Ты врешь, что ты украинка, тварь, просто хочешь воспользоваться добротой грузинского народа»». 

Именно после этого девушка перебралась в Армению — там к тому же продолжили работу российские банковские карты «Мир», в то время как остальные карты превратились в пластик. С самими деньгами тоже возникли трудности. Из-за войны и санкций в ивент-агентстве, где работает Олеся, начались увольнения и ей сократили зарплату.

Теплых вещей с собой у Олеси не было. Волонтеры нашли ей чемодан, куртку, джинсы и несколько свитеров — это все, что у нее теперь есть: «Я ношу чужую одежду, и я не знаю, где теперь мой дом, — говорит украинка. — Тяжелее всего не знать, когда я увижу своих сестер, своих бабушек и братьев, когда мы с парнем теперь поженимся и какое гражданство у нас будет».

Первые несколько дней Олеся прожила у друзей в Дилижане, курортном горном городке в 100 километрах от Еревана. Сейчас девушка перебралась в Цахкадзор — и думает, что делать дальше. «Думала жить в Ереване, но дешевого жилья не осталось, — объясняет Олеся. — Все свободные квартиры забивают айтишники, остались только за бешеные суммы».

Сегодня в Армении и правда много сотрудников российских IT-компаний. В страну экстренно «эвакуировались», например, многие сотрудники московского «Яндекса» и весь офис крупного пермского IT-стартапа Miro. Их высокие, по местным меркам, зарплаты всего за несколько недель изменили рынок аренды. Если в феврале обычную однокомнатную квартиру еще можно было снять за 300 долларов, то теперь за оставшиеся просят до полутора тысяч.

В том же телеграм-чате для мигрантов местная жительница Рузана рассказывает, что арендодатели якобы стали принудительно выселять армян и заселять на их место россиян, потому что они готовы платить больше. Ей внезапно отвечает сам министр экономики Армении Ваган Керобян, которого тоже добавили в чат: «Мы видим решение проблемы жилья в существенном увеличении предложения арендуемых квартир, и мы это делаем с помощью застройщиков и риелторов, которые проактивно находят владельцев незаселенных квартир и убеждают сдать».

«Чуваки сильно поднасрали нам, не смекнув, что тут надо торговаться, — соглашается армянин Давид. — Русские сюда приехали, но на местные ништяки, на ритм, что ли, местный, — они *** [член] клали. Мой договор на квартиру истекает 1 апреля — а дальше будет стоить в три раза дороже».

Давид только вышел с тренировки по борьбе. Он шумно дышит и улыбается. Проблема с жильем его не сильно беспокоит: «Мы можем у моей девушки пожить, это дом в горах, оттуда 20 минут [до Еревана]».

Давид рассказывает, что сегодня в раздевалке снова обсуждали Украину: «Strong feelings по поводу того, какой это ****** [кошмар]. Но есть много параллелей с Нагорным Карабахом».

«В той войне Зеленский открыто поддерживал Азербайджан, — продолжает Давид — я слышал, что через воздушное пространство Украины летали грузовые самолеты с оружием. Люди помнят эти истории. Все говорят: «Я очень сочувствую украинцам и поддерживаю их, русские творят полный ****** [беспредел], но выходить на демонстрации [в поддержку Украины] не хочу». Обида остается».

Особенно хорошо в Армении помнят про «Байрактары» — турецкие беспилотники, которые Азербайджан задействовал в конфликте в Карабахе. С их помощью армия Азербайджана уничтожила армянские средства ПВО и наносила удары по пехотными подразделениям и стратегическим объектам. По Еревану тогда ходил слух, будто эти беспилотники видели даже над жилыми кварталами в центре города. Страх перед боевыми дронами жив до сих пор.

Боевые дроны есть на вооружении украинской армии и уже успели отличиться в русско-украинской войне. В Армении это вызывает раздражение — «украинцы не поддержали нас тогда, а теперь их вооружают наши враги».

«Я эту войну не выбирал»

Если гулять вечером по району Ачапняк на окраине Еревана, может показаться, что идешь по обычному российскому спальнику. Местные русские даже называют эти кварталы «Черемушками»: дома отличает только желто-розовый туф — камень, из которого построены хрущевки. 

26-летний Женя (имя изменено) уехал из страха перед призывом. «Просыпаюсь в Москве 24 февраля, — вспоминает он, — и на первой же сторис инстаграма мой друг в Греции сжигает в миске свой российский паспорт». Пару дней москвич провел в страхе, что границу закроют, потом к слухам о скорой мобилизации добавился закон о повестках. Военного билета у Жени не было, а присутствие срочников на боевых действиях тогда уже подтвердило само Минобороны РФ.

Женя решил не ждать что будет дальше, просто собрал вещи и улетел в Армению. Работа позволяет: он эсэмэмщик японского онлайн-казино и, помимо прочего, дает частные уроки языка. 

«Отцу сказал, что уехал в путешествие, отдохнуть. Сначала папа ответил: «Круто, привози магнитики»», — рассказывает Женя. На следующий день молодой человек спросил отца про Украину — тот рассвирепел. «Я полностью поддерживаю спецоперацию и считаю, нужно наносить более жесткие удары по всей этой «недотерритории», — написал он сыну в мессенджере. — А ты где там бегаешь, ты что, слабак? Миролюбивец? Где ты был, когда бомбили Донбасс? Ирак? Афган? Сербию?»

«Ну, про Сербию ты точно *** дал [с ума сошел], это было за четыре года до моего рождения. В остальном — я учился в школе, читал книжки, поступил в универ, встречался с девочкой, зарабатывал деньги. А вот где ты был восемь лет, взрослый дядька? Тебе даже предлагали поехать добровольцем», — пересказывает свой ответ Женя. Отец только отшучивался.

В Армении спрятаться от разговоров о войне невозможно. Каждый третий молодой армянин из тех, с кем знакомился Женя, либо сам воевал в Нагорном Карабахе, либо через это прошли его друзья и близкие. Для многих война — это что-то обыденное.

Гуляя по барам в один из первых дней в новой стране, Женя познакомился с двумя армянскими военными лет пятидесяти. Когда он рассказал, что знает японский, один из мужчин затянулся и ответил: «Ты можешь здесь миллионы зарабатывать, даже если тупо переводить электронику в импортных машинах «Ниссан» и «Тойота». Могу тебе еще сотню идей сгенерировать. А все вот это закончится. Потом, может, снова начнется и снова закончится. Не парься»». 

У супермаркета «Кайзер» — места встреч района Ачапняк — добродушный парень просто так предложил Жене помощь в поиске жилья — и не обманул. Позже он пригласил выпить пива в компании своих друзей: «Один из них протянул мне банку и начал расспрашивать, сколько лет, служил ли я и почему не защищаю свою страну. Я ответил, что эту войну не выбирал, защищаться не от кого, ведь нападаем мы, и за это я умирать не готов. Новый друг успокоил: «Ты сказал то, что должен был сказать любой адекватный человек»».

«Я сторонник русских»

Ереван — автомобильный город, и не разговаривать с таксистами здесь неприлично, это часть культуры: они начинают первыми после «Барэв дзес!» Два самых частых вопроса: «Давно прилетели?» и «Программистом работаешь?».

Алик за рулем уже два года: основную работу таксист, по его словам, потерял из-за ковида. Он армянский ювелир из Одессы. Как и большинство армянских таксистов, Алик «за русских». Он уверен, что «внедрить нацистов» в украинскую власть заставили Штаты в результате «сионистского заговора».

— В общем, ребята, чувствуйте себя как дома, ***** [на фиг] не напрягайтесь. ******** [уродов] везде хватает. У меня и украинское, и армянское гражданство (Украина не признает двойного подданства, — прим. «Медузы»). И русское хотелось бы.

— Даже сейчас?

— Конечно. Да, я сторонник русских. Ребята, хоть Путин и начал сейчас ******* [уничтожать], но если он даст задний ход — его сожрут, и Россию вместе с ним.

У многих армян старшего поколения похожее мнение. «Своими» здесь считают именно русских. Страны по-прежнему очень тесно интегрированы. Газ, бензин, зерно, мука, масло, сельхозпродукция, алкоголь — все это попадает в страну из России. Санкции в отношении России уже влияют и на ее соседей. Россия ограничивает экспорт своих товаров первой необходимости, и это может сказаться на ассортименте в армянских супермаркетах.

На экономическом влиянии соседство не заканчивается. Российские пограничники сейчас стоят в Армении с трех сторон. Кроме того, даже после распада СССР в стране, прямо в центре страны, под Гюмри, остается действующая российская военная часть № 102.

«Есть страх, что при любом исходе войны в Украине Армении будет хуже», — объясняет настроения в армянском обществе редактор армянского независимого издания Epress.am Юрий Манвелян.

»[Нынешнему] руководству Армении, конечно, более близки по духу украинские власти — в частных беседах это не скрывается, — продолжает журналист, — но ресурсов сопротивляться даже малейшему недовольству Москвы у Армении нет. Позиция властей Армении отражена в возможности не комментировать ситуацию. Они надеются, что им не прикажут отправить в Украину «миротворцев» в составе сил ОДКБ, как это было во время массовых уличных выступлений в Казахстане».

На вопрос о том, грозит ли российским политическим беженцам и активистам депортация из Армении, Манвелян отвечает уклончиво: «Лет 12 назад в ереванском аэропорту развернули журналистов из Польши, поскольку они были персонами нон грата в РФ. До сих пор неизвестна судьба Салмана Мукаева, который бежал от пыток в Чечне в Армению, откуда должен был переехать в третью страну. Возможностей доставать неугодных в Армении у российских силовиков много, отдельные случаи возможны, но массового террора в отношении россиян в Армении я пока представить не могу».

«В Армении я чувствую себя в безопасности»

У посольства России на улице Григора Лусаворича стоят две девушки и парень с антивоенными плакатами. С дороги автомобилисты изредка сигналят протестующим, высовывая из окна кулак в жесте «No pasaran». Рядом с акцией пятнадцать армянских силовиков из четырех разных ведомств: они уже сфотографировали на телефон паспорта пикетчиков, но никого не трогают. Один из них общается с протестующими:

— Вы не думайте, что мы всех по головке гладим. Если бы армянин плохо себя повел, мы бы его тоже задержали. Не от плаката зависит — от человека.

— А на родине нас бы уже свинтили, мы там «национал-предатели» теперь.

— Это в вашей стране, а здесь мы к вам с уважением.

Ожидание репрессий — одна из популярных причин отъезда россиян наравне со страхом закрытых границ и ожиданием финансового коллапса. Из-за нее в Ереване оказалась одна из пикетчиц, Катя Александер.

«Неделю я ходила на митинги в Москве, а 5 марта меня осудили за лозунг «Нет войне» — сама эта фраза взрывает мне голову, — рассказывает Катя. — Прямой рейс в Ереван стоил 120 тысяч рублей на человека. Но вопрос был срочный. Сейчас в Армении я чувствую себя в безопасности, а вот в России всем политическим активистам сейчас угрожает реальное уголовное преследование».

По образованию Катя драматург, но давно занимается политическим активизмом. Первый раз на уличной акции она побывала во время «Марша несогласных» еще в 2007 году, в Москве. Потом была волонтером «ОВД-Инфо» и ФБК, писала статьи про притеснения крымских татар, работала в ликвидированном «Мемориале». А теперь выходит на акции протеста в Ереване.

«Мои друзья из Чернигова и Киева больше всех убеждали уехать. Сейчас мы в чужой стране, законы которой нужно уважать, — объясняет девушка. — Если не все здесь готовы собирать гуманитарную помощь Украине, значит, это должны делать русские мигранты — это наша общая ответственность. Я занимаюсь этим прямо сейчас».

Политические акции в Ереване сейчас проходят почти каждый день. Как против войны, так и в ее поддержку. 19 марта у статуи революционера Степана Шаумяна в Кентроне собирается уже «пророссийский» митинг — толпа с буквами Z на палочках. Кроме них в руках российские и советские флаги.

Корреспонденты агентства Sputnik и телеканала RT делают несколько снимков, митингующие садятся в микроавтобусы — и уже через 20 минут сквер снова пуст. Следующие полчаса на таких же микроавтобусах к статуе приезжают «опоздавшие». Фред Саркисян из общества развития армяно-российских отношений «Дружба» маленького городка Масис говорит, что ему неправильно назвали время: «Про акцию нам сказали еще вчера наши московские друзья, но вот мы приехали — а уже никого нет. Сейчас хотя бы сфотографируемся с плакатом». Фред считает, что армянских военных надо тоже отправить в Украину. «Но не чтобы там стрелять, а чтобы идти позади солдат и помогать разминировать! — говорит он. — Тогда какие к нам вопросы?»

«Русский — значит подозрительный»

Некоторые русские мигранты пытаются встроиться в местную жизнь и находят работу в Армении. Часто низкоквалифицированную. Стендап-комик Татьяна Щукина в своем твиттере рассказывает, как устроилась оператором в пункт выдачи Wildberries в Ереване: «Кто ж знал, как мир будет ироничен ко мне. [Друг] Гарик Оганисян давно научил меня одной фразе: «Я не знаю армянский, но учу», а таксист двум: «Здравствуйте» и «До свидания». Их мне достаточно, чтобы хорошо работать». В комментариях Щукину задирают: «То есть вы сбежали из кровавой России, чтобы продолжить работать в компании из кровавой России?»

Другие — вынуждены возвращаться. Спустя две недели в Россию улетает юрист Аркадий (имя изменено).

«В Ереван я прилетел, потому что не хотел оказаться заложником, если бы границы были закрыты, а в стране введено военное положение, — поясняет Аркадий. — Сомнений тогда не было, отец сказал: «Сейчас лучше уехать, чтобы видеть перспективу со стороны». Моя бывшая девушка, у которой есть источники во власти, тоже внезапно написала: «Даже если бы ты не хотел, я бы тебя заставила полететь. Будет ****** [конец]»». 

Аркадий считает себя патриотом: в последние годы он занимался привлечением международных инвестиций в Россию и российские компании, а потом «Владимир Путин за один день уничтожил» всю его карьеру.

В Армении Аркадию запомнились две вещи: как он покупал чемодан на окраине Еревана, а продавец внезапно сам выпалил: «Мы вас, русских, очень любим. Мы здесь понимаем, что война — это плохо. Мы сами воюем. Но вы нас поддерживали — теперь наша очередь». «И я потом реально слышал точно такую же фразу еще много раз», — вспоминает Аркадий. Позже в баре он познакомился с американской студенткой армянского происхождения. «Она очень точно объяснила мне американское видение «Russian is a suspect by definition», — говорит россиянин. — Это значит «если ты русский, то ты непременно подозрителен, потенциально опасен»».

Сейчас офис компании Аркадия закрывается: «Я должен вернуться, чтобы объяснить всем нашим партнерам, что за законы напринимали российские власти и как им действовать дальше. Буду помогать сохранить то, что можно. Все русские ребята, с которыми я познакомился в Армении, смотрят на меня как на слабоумного. Мне кажется, рисков нет — но ведь я так же думал и про вторжение на Украину. Вот это меня пугает».