«Мы умоляли, чтобы нас не передавали Чечне» В Дагестане силовики разгромили убежище для жертв домашнего насилия — и увезли в Чечню девушку, сбежавшую от семьи. Перед этим полиция обещала ее защищать

10 июня 2021 года в кризисную квартиру на юге Махачкалы ворвались дагестанские полицейские в сопровождении неизвестных людей в гражданской одежде и в камуфляже — предположительно, это были чеченские силовики. В этой квартире тайно жили сбежавшие из дома жертвы семейного и сексуального насилия из республик Северного Кавказа. Среди них была 22-летняя чеченка Халимат Тарамова, скрывающаяся в Махачкале от родственников. После этого Тарамову увезли в Чечню. По просьбе «Медузы» журналист Владимир Севриновский поговорил с активистками, которые находились в кризисной квартире в момент нападения.

«Это место стало глотком свежего воздуха после того, как я сбежала [от насилия в семье]», — вспоминает в беседе с «Медузой» кризисную квартиру в Махачкале дагестанка Айшат (имя изменено из соображений безопасности). Попав туда, сначала Айшат даже не подходила к окнам: опасалась, что родственники увидят ее с улицы.

«Первые две недели я ужасно боялась, что в любую минуту кто-то ворвется и заберет меня, — говорит Айшат «Медузе». — Меня даже не смущал четвертый этаж — я была готова выпрыгнуть в окно и переломать ноги, лишь бы не возвращаться».

Через несколько недель Айшат уехала в другой регион России, где риск похищения значительно ниже. Но девушка до сих пор почти не выходит на улицу, опасаясь, что родственники выследят ее даже за пределами республики. 

Группа «Марем»

Эту квартиру в Махачкале сняли в ноябре 2020 года активистки правозащитной группы «Марем», чтобы останавливаться во время работы в республике и использовать как кризисную. Группа называется по имени жительницы Ингушетии Марем Алиевой, пропавшей в 2015-м — предположительно ее убил муж.

Этот случай поразил дагестанскую журналистку Светлану Анохину, лауреата государственной премии Дагестана за краеведческий проект «Был такой город» о Махачкале и Дербенте. После исчезновения Марем Алиевой Анохина начала активно заниматься защитой прав женщин; ее постоянно обвиняют, что она «позорит Дагестан», она получает угрозы физической расправы.

Постепенно сформировалась группа активисток, живущих в разных республиках Северного Кавказа и в Москве. К ним обращаются за помощью жертвы семейного насилия. Иногда конфликт удается решить мирно — например, при посредничестве имама, который признает нарушение гарантированных исламом прав женщины и обеспечивает ей шариатский развод.

Но временами жертвам насилия требуется временное жилище после ухода из дома. Это часто осложняется тем, что родственники отбирают у них документы. За полгода через квартиру группы «Марем» прошли десять таких женщин, из них двое с детьми.

Это обычная четырехкомнатная квартира в панельном доме на юге Махачкалы. Ее адрес держали в строгом секрете, а живущие в ней женщины соблюдали многочисленные меры конспирации, прибегая к опыту похожих убежищ для жертв семейного насилия в других регионах. В частности, такси никогда не брали до самого дома, останавливались за несколько кварталов; постоялицам запрещали пользоваться привезенными из дома телефонами, которые можно отследить.

Эти меры эффективно работали против разыскивающих девушек родственников — но не смогли спасти от силовиков. 10 июня 2021 года дагестанские полицейские пришли в кризисную квартиру в поисках объявленной в розыск жительницы Чечни Халимат Тарамовой.

«Мы не собирались бежать, просто хотели увидеться»

На побег 22-летняя Халимат решилась внезапно — когда к ней в гости приехала подруга из Санкт-Петербурга Анна Манылова.

«Мы не собирались бежать, просто хотели увидеться. Она жаловалась на угрозы от семьи, от РОВД, — рассказывает Манылова «Медузе». — У нее забрали паспорт. Родители заставляли ее жить с мужем, он не давал развод. Полицейские призывали отца наказать ее. Сказали: если твоя дочь не успокоится, она окажется здесь [в РОВД]. Халимат слышала истории, как там пытают девочек».

«Когда Халимат узнала, что я вегетарианка, она отреагировала: «О, мой отец тоже мясо не ест, ему жалко животных», — вспоминает волонтерка группы «Марем» Майсарат Килясханова, находившаяся вместе с Тарамовой в кризисной квартире. — Он говорил ей: «Я человек гуманный. Свои руки пачкать не буду, просто кому-нибудь тебя закажу»».

По словам Анны Маныловой, на встречу с ней Халимат пришла в истерике. Хотя они успели пообщаться всего несколько минут, Тарамовой постоянно звонили родственники, пытаясь выяснить, где она находится. Тогда Анна связалась с правозащитниками и предложила Халимат эвакуироваться из Чечни.

«Тем же вечером мы созвонились и решили срочно уезжать в Махачкалу, — вспоминает она. — Выехали 4 июня. По дороге сменили три машины такси. Как только отъехали от Грозного, Лима [Халимат] выкинула телефон в окно, а когда доехали до места, я свой телефон тоже разбила и выкинула. Шесть дней мы там находились. На следующее утро должны были ехать дальше. Но не успели».

«Наши просто прочистили путь»

Родственники бежавших из дома жертв насилия часто обращаются в полицию — и просят найти жен или дочерей, пропавших якобы по неизвестной причине. Поэтому стандартная процедура у правозащитников — отправить через сайт МВД письменное заявление жертвы о том, что она ушла из дома добровольно и просит ее не искать.

Халимат подала такое заявление и записала видео утром 8 июня. В ролике она рассказала, что ушла из дома добровольно, спасаясь от регулярных побоев и угроз. Также девушка просила не выдавать информацию о ее местонахождении, так как это угрожает ее жизни.

Около трех часов дня 10 июня в дверь кризисной квартиры в Махачкале постучали. Сотрудник махачкалинской полиции сказал, что ищет Халимат, и у него есть информация, что она находится там.

После переговоров с полицейским Светлана Анохина и адвокат Патимат Нурадинова впустили в квартиру оперативника по имени Далгат, чтобы тот лично убедился: Тарамова ушла из дома добровольно.

На записях с камеры, установленной в кризисной квартире (есть в распоряжении редакции «Медузы»), видно, что при разговоре с оперативником Халимат для храбрости держится за руку волонтерки Килясхановой.

«Я говорила, что все будет хорошо, я ее не отпущу», — вспоминает Майсарат. 

Далгат сделал с Тарамовой селфи, записал видео и ушел, пообещав, что «девушку снимут с розыска». Светлана Анохина связалась с начальницей отдела информации и общественных связей МВД Дагестана Гаяной Гариевой, и та подтвердила, что опасность девушке не грозит.

«Потом нам опять звонит этот опер Далгат и говорит, что выдвигается чеченский патруль, и нас нужно защитить, — рассказывает «Медузе» Майсарат. — И что наши дагестанские представители правоохранительных органов предоставят полицейских, которые будут для нашей безопасности стоять у подъезда и у квартиры. Наша вселенская глупость заключается в том, что мы поверили. Мы ужинаем; считаем, что не все так плохо — и в этот момент Далгат пишет Свете [Анохиной], что он подойдет один поговорить. Я открыла дверь, и вижу, как с третьего этажа поднимаются люди в штатском. С этажа выше спускаются люди с автоматами и в бронежилетах. Из лифта тоже вываливаются люди. Понимаю: нас обманули».

На записи с камеры видно, как женщины пытаются не пустить в квартиру пришедших, и их оттаскивают по одной. Громко визжит 15-летняя девочка, вместе с матерью укрывавшаяся в кризисной квартире от домогавшегося ее отца. Потом человек в штатском заходит внутрь и выкручивает камеру.

Женщин выволокли вниз по лестнице — у них остались многочисленные ушибы и ссадины. Им ничего не объяснили, не позволили взять с собой документы или хотя бы надеть обувь. Их затолкали в автозак и доставили в Ленинский РОВД Махачкалы.

«Когда нас вырвали из квартиры, девочки спрятались в комнате, — рассказывает Майсарат. — Я их больше не видела. Наша полиция расчистила дорогу, чеченцы просто прошли и взяли ее. Наши просто прочистили путь».

«Все, ее отдали отцу»

«Мы сразу побежали на балкон, — вспоминает Анна Манылова. — Лима [Халимат] вылезла на узкий карниз и стояла там. Мы уже прощались. Она говорила: «Это точно они, я лучше прыгну, чем поеду с ними». Когда в квартире стало тихо, забежал отец [Халимат]. Она несколько раз повторила: если подойдешь, я прыгну. Тогда он ушел. Потом зашел молодой человек. Представился соседом или другом соседей. Сказал: «Девочки, не бойтесь, слезайте, я вас отвезу в безопасное место. Вы можете мне доверять». У нас не было выбора: либо прыгаем с балкона, либо идем с ним. Он нас вывел на улицу. Весь двор был в людях, и стояла тишина. В тишине мы прошли сквозь эту толпу. Только ее отец, стоявший у подъезда, крикнул ей: «Лима, Лима!» Она шла, не оборачиваясь».

Девушки сели в машину незнакомца, и он их увез; никто не попытался перекрыть автомобилю дорогу.

«Мы его начали благодарить: вы спасли нам жизнь, спасибо, что вы есть! — рассказывает Анна. — Он отвечал: да, со мной вы можете ничего не бояться, у меня есть связи в МВД, все в порядке с вами будет. Привез нас в центральное МВД. Вероятно, был с ними заодно, просто нас выманил».

Затем они с Халимат долго сидели в кабинете «какого-то начальника», рассказала Анна Манылова «Медузе». Никто из присутствовавших силовиков не представился и не составлял никаких протоколов. Вместо этого им читали нравоучения.

«Объясняли, что неправильно, если девушка не слушается родителей, уходит из семьи, — продолжает Анна. — Им неважно, что ей 22 года и она совершеннолетняя. Одна сотрудница сказала: «Если б моя дочь так же решила убежать, я бы ей ноги переломала». Мы умоляли, чтобы нас не передавали Чечне, что Лиме нельзя в Грозный, что ее там убьют. Они обещали предоставить нам жилье, защиту, вывезти нас с мигалками. Пытались заставить Лиму написать под диктовку заявление, что в [кризисной] квартире ее держали насильно.

После того, как Халимат отказалась писать такое объяснение и вместо этого изложила на бумаге собственное видение событий, силовики сказали ей и Анне, чтобы они собирались: их вывезут в безопасное место. Когда девушки вышли во двор, они поняли, что полицейские их обманули.

«Там мы увидели, что помимо дагестанских полицейских стоит куча чеченцев, и нас ведут к машине с чеченскими номерами, — рассказала «Медузе» Анна Манылова. — Я говорю: «Лима, нет. Идем обратно». Но нас уже окружили чеченцы без формы. Ее просто потащили по асфальту за руки, за ноги, закинули в машину и увезли. А меня оставили. Начальник, который говорил, что надо слушаться родителей, сказал: «Все, ее отдали отцу. Иди, уезжай в свой Питер»».

«Она в безопасности, пока поддерживается шум»

Других женщин, находившихся в квартире, всю ночь продержали в Ленинском РОВД Махачкалы. Светлану Анохину и Майсарат Килясханову отвезли на наркологическое освидетельствование. Светлане стало плохо: в 2020 году она перенесла инфаркт. Майсарат просила вызвать ей скорую, которая в итоге приехала и оказала Анохиной первую помощь.

Женщин обвинили в сопротивлении сотрудникам полиции. На следующий день состоялся суд, на котором они были полностью оправданы. Но им все равно придется забрать вещи из кризисной квартиры: после разгрома и раскрытия адреса прятать там жертв насилия невозможно. Активисткам «Марем» придется искать другое помещение и начинать все сначала.

В субботу, 12 июня министр Чечни по национальной политике, внешним связям, информации и печати Ахмед Дудаев заявил, что «благодаря слаженным и профессиональным действиям сотрудников правоохранительных органов пресечена попытка похищения человека. <…> Никаких неправомерных действий со стороны силовиков или родственников не было». По его словам, у Халимат Тарамовой «психическая болезнь», а «скандал раздули» «представители так называемой пятой колонны».

«Да, нарушены права Халимат Тарамовой, нарушены права ее родственников, родителей, нарушены именно этими провокаторами, которые попытались ее похитить», — сказал Ахмед об организаторах эвакуации девушки из Чечни.

«Будет отдельное дело о превышении сотрудниками полиции должностных полномочий и неправомерном проникновении в жилище, — рассказывает «Медузе» адвокат «Правовой инициативы» Ольга Гнездилова (организация помогает группе «Марем»). — Суд подтвердил, что законных требований сотрудников полиции не было. Да и где законность в требовании отдать им самостоятельного совершеннолетнего человека?»

Нападение силовиков на кризисную квартиру в Махачкале, говорит Гнездилова, показывает, что власти не просто не признают проблему домашнего насилия, но и мешают правозащитникам, которые пытаются ее решать.

«У нас была история, когда девушку забрали из шелтера в Москве, и потом ЧГТРК [чеченское государственное телевидение] показало сюжет, что ее феминистки сбили с пути, и никакого насилия не было, — продолжает она. — Думаю, что и сейчас они тоже видео с Халимат запишут, и потом мы больше ее не увидим. В первые дни она в безопасности, пока поддерживается шум. Но когда он уляжется, риск серьезно возрастает. Если дело получит громкую огласку, они должны будут предъявить ее живой. Хотя бы один раз».

12 июня представители «Российской ЛГБТ-сети» заявили, что собираются подавать жалобу в Европейский суд по правам человека по поводу похищения Халимат Тарамовой: по сведениям правозащитной организации, она могла подвергаться преследованиям в Чечне в том числе из-за ее сексуальной ориентации.

В воскресенье, 13 июня на сайте государственного информагентства Чечни «Грозный-информ» появился комментарий уполномоченного по правам человека республики Нурди Нухажиева с фотографией из дома Тарамовых. Он утверждает, что Халимат сейчас находится с родителями в Грозном, чувствует себя хорошо и ни на что не жалуется. В кризисном центре в Махачкале Тарамова, как заявил Нухажиев, оказалась, «попав под влияние подруг».

В новостях на сайте МВД Дагестана инцидент в кризисной квартире вообще не упоминается. На запрос «Медузы» в республиканском министерстве ответили, что ситуацию не комментируют.

* * *

На следующий день после разгрома кризисной квартиры в Махачкале из другого региона пришла хорошая новость. Уехавшая несколько месяцев назад девушка Айшат в сопровождении волонтеров и с соблюдением всех мер безопасности пошла в кино: впервые в жизни.