«Не знаю, есть ли еще куда падать авторитету Госдумы» Против закона о гражданах-«иноагентах» проголосовал всего один депутат. Мы с ним поговорили

23 декабря Госдума в третьем окончательном чтении приняла закон, который позволяет признавать иностранными агентами обычных граждан, занимающихся политикой — если они получают поддержку из-за рубежа, в том числе деньги или «организационно-методическую помощь». За нарушение отчетности им грозит до пяти лет колонии, при этом человек сам должен уведомить власти, что он — иностранный агент. Закон был принят почти единогласно — из 390 депутатов против проголосовал всего один — Сергей Иванов из ЛДПР. «Медуза» поговорила с депутатом.

— Вы — единственный из 390 депутатов Госдумы, который проголосовал против этого законопроекта. Почему так голосовали?

— Я голосовал «против» так как считаю, что подписи «иностранный агент» не имеют смысла. Люди все равно будут прислушиваться к тем, кто им нравится.

Помимо этого, это цензура против тех, кто выпускает информацию о правящей партии. Расследования против жуликов и воров, которые регулярно набирают миллионы просмотров в интернете, не имеют никакого отношения к национальной безопасности. 

— Вы в целом против того, чтобы организации и физлица признавались иноагентами?

 — Я не имею ничего против того, чтобы люди, деятельность которых финансируется из-за рубежа, регистрировались в качестве иноагента. Практика, при которой организации или физические лица признаются иноагентами, придумана не мной и не в нашей стране. Она давно распространена во многих странах. Я в этом ничего страшного не вижу, потому что по большому счету этим людям не запрещено участвовать в выборах. Но [власти] хотят, чтобы люди об этом знали. Это как с ИГИЛ — нужно указывать, что эта организация запрещена на территории Российской Федерации.

— Но ведь вы проголосовали против поправок, которые признают физических лиц иноагентами.

— Этот закон состоит из двух частей. Первая о том, что организации и физлица, которые участвуют в политической деятельности и получают деньги из-за рубежа, обязаны зарегистрироваться в качестве иностранного агента. То есть законопроект их обязывает прийти в Минюст и сказать: я получаю деньги из-за рубежа, участвую в политической деятельности, запишите, что я — иностранный агент. То же самое относится к организациям. 

Вторая часть гласит, что запрещается публикация и перепечатка [в СМИ] материалов, которые выпускают эти лица без указания, что эти материалы выпущены иностранным агентом. 

Если человек не зарегистрировался как иноагент, за это уже последующими законами предусмотрена ответственность вплоть до уголовной, если вскроется факт, что он участвует в политической деятельности. Под эту лавочку может попасть любой гражданин, который просто ходит по митингам, но, допустим, какой-нибудь доброволец перечислил на его карточку деньги из, например, Казахстана. И ему говорят: вот тебе пришел перевод из Казахстана, на первый раз — штраф, на второй — уголовный срок. Поэтому я против этого механизма. 

— Вы против обеих частей этого законопроекта?

— Вообще да. Я считаю, что подписи «иностранный агент» не действуют. Если людям нравится то, что ты говоришь, они будут к тебе прислушиваться. Но в этом случае под раздачу могут попасть любые граждане, которые не знают, что они якобы являются иноагентами. 

 — Но все-таки вы говорите, что не против того, чтобы люди признавались иноагентами. 

 — Я не против, потому что у нас любой имеет право избираться в органы местного самоуправления. Но было бы честно, если бы люди полностью все знали о кандидате. [При этом] наши идиоты почему-то считают, что если будет написано, что кто-то иностранный агент, то все будут думать, что это шпион, и надо его бояться.

 — Не было ощущения, что в голосе «против» нет смысла, потому что большинство все равно проголосует «за»?

 — Я не идеалист. Если вопрос обсуждается на [профильном] комитете [Госдумы], и большинство из «Единой России» «за», то ясно дело, что такое решение будет принято. Но я высказываю свою точку зрения, и она вот такая. Я не собираюсь голосовать «за», потому что все голосуют «за». 

— У вас во фракции не было обсуждения, как нужно голосовать? Может быть, вам уже высказывали какие-то упреки?

 — Ко мне не было никаких упреков. Я не ходил на [заседание] фракции и не хотел бы говорить за всех, мне кажется, это некорректно. 

 — Вообще могут быть какие-то последствия для вас или фракции из-за вашего голосования?

 — Депутат не может быть привлечен к ответственности за свою позицию, которая была высказана при обсуждении вопроса и при голосовании. 

 — На этой неделе в Госдуме голосовали сразу по нескольким «запретительным» законопроектам. Против чего вы еще голосовали и почему?

— Например, был принят закон о том, что организатор митинга должен предоставить бухгалтерскую отчетность и кучу других бумаг. И митинг считается незаконным, если кто-то ему перевел деньги, а этот человек является заграничным жителем. Так практически любой митинг можно сорвать, сказав, что вам на счет поступило 100 рублей, и эти деньги вам перевел иностранный гражданин. 

В соответствии с законопроектом, касаемо ютуба и других соцсетей: если по мнению МИДа и прокуратуры какое-то средство массовой информации в интернете, Ютуб или Телеграм нарушают права граждан России на получение и распространение информации, выражающееся в том, что они помечают как недостоверное мнение того или иного журналиста или канала, на этом основании вообще предлагается блокировать его для всей страны. Ну как это можно делать?

— А это вообще возможно?

— Не знаю, есть ли технические возможности. Но опыт в Беларуси показывает, что отключение интернета возможно. Делается это довольно просто: в районе, где проводятся акции, отключают вышки сотовой связи. 

— Вы обсуждали с коллегами, почему вносят все эти законы?

 — Официальная причина озвучивается докладчиком. Это банально просто: это забота о безопасности страны. При чем здесь забота о безопасности страны — я не знаю. А правду вам, наверное, никто не скажет. 

— Сами вы говорили, что как минимум часть новых «запретительных» законов объясняется «фобией» со стороны власти на фоне протестов в Беларуси.

 — Это вопросы [законопроекты], касаемые ограничения митингов, усиления ответственности за неповиновение сотруднику полиции, меры по поводу того, что журналисты обязаны иметь опознавательные знаки [на акциях протеста].

Мы все видели события в Беларуси и слышали объяснения [Александра] Лукашенко о том, что кто-то из журналистов попал под раздачу — отсюда [российский законопроект про] то, что журналист должен иметь опознавательный знак. То же самое с тем, что раньше люди в Беларуси выходили большим маршем на [центральные] улицы, а сейчас стали ходить по кварталам — и у нас были приняты изменения, что подобные собрания признаются нарушением. Если люди собрались возле подъезда — нужно получить разрешение местных органов власти. 

— Разве это не подготовка к выборам в Госдуму?

— Это делается вообще для того, чтобы [власти] было проще жить. Неважно, перед выборами или после. Они не любят, когда про них что-то пишут. Вместо того, чтобы оправдаться и сказать, что то, что про них пишут — это ложь, и убедительно доказать это людям, они принимают такие законы, которые просто пугают людей уголовным сроком. 

— Но ведь ЛДПР — это часть правящей элиты.

— Кто-то считает, что это так. Но думаю, что все эти законы делают для того, чтобы как можно меньше можно было критиковать правящую партию, в том числе в интернете.

 — Помешают ли эти законы предвыборной кампании ЛДПР?

— На это повлияют ограничения на агитацию в интернете. Все вещи, которые обсуждаются в интернете, теперь могут быть восприняты как агитационные материалы и могут быть заблокированы. 

 — Вы сами будете переизбираться в 2021 году?

 — Наверное, нет. Еще рано говорить о том, включило ли меня руководство фракции в списки.

Дело в том, что я уже четыре созыва в Госдуме, и мне ни разу не удалось убедить депутатов в том, что то, что они делают, это неправильно по отношению к людям. Поэтому находиться здесь просто ради того, чтобы находиться, нечестно. Пока я еще не решил, время покажет. 

— Как вы думаете, как принятие таких законов влияет на имидж Госдумы? Или вред законопроектов понятен только активистам и журналистам?

 — Беда не только в том, что в России законодательная власть полностью подчиняется исполнительной, но и в том, что очень мало людей принимают участие в выборах. У нас в выборах принимают участие процентов 30 — и они ходят и выбирают тот состав, который представляет все население России. 

Как правило, запоминаются в основном плохие вещи: повышение пенсионного возраста, увеличение штрафов, налогов и так далее. У нас уже давно сложилось мнение, что депутат — это чуть ли не коррупционер, чуть ли не долларовый миллионер, у него огромное имущество. Поэтому имидж депутата не очень высокий, я не знаю, есть ли еще куда падать авторитету Государственной Думы.

— Вы рассуждаете, как достаточно либеральный политик. Но, например, в 2012-м вы сами голосовали за закон Димы Яковлева, принятый в ответ на акт Магнитского.

— Лучше остаться здесь, чем попасть к таким «родителям». В законе плохо то, что он распространяется на всех потенциальных усыновителей. Но детей могут усыновить граждане других стран.

Это был уникальный закон, соавторами была почти вся Госдума. Его приняли только после того, как [так] поступили с Димой Яковлевым. Он никакого отношения к акту Магнитского не имеет. Акт Магнитского не запрещает усыновление детей из США гражданами России. Акт был принят в отношении лиц причастных к смерти Магнитского, а закон [Димы Яковлева] — в ответ на оправдание судом усыновителей, оставивших ребенка умирать от жары в автомобиле. 

— То есть лучше вообще запретить усыновлять всем американцам?

Это было такое эмоциональное событие, когда родители оставили в машине ребенка, убив его, а их оправдали. Хотя я осознаю, что нельзя всех под одну гребенку. Не все жители США, которые хотят усыновить ребенка из России, такие нелюди. Но у этих детей в детдомах есть возможность быть усыновленными родителями из других стран. 

 — Ну вы же понимаете, что это не одно и то же, учитывая, что большой процент усыновления российских детей приходился на американцев, а теперь их никто не забирает. 

 — Я это понимаю. Может быть, это был единственный законопроект, о котором я сожалею в том плане, что может быть кто-то из этих детей мог попасть в США и жить хорошо и счастливо. Вообще лучше, если бы всех усыновляли в России.