Девять фотографий дочери Процесс над историком Юрием Дмитриевым уже три с половиной года проходит в закрытом режиме. Вот что известно о деле и сути обвинений накануне приговора

22 июля Петрозаводский городской суд огласит приговор карельскому историку Юрию Дмитриеву. Для Дмитриева это уже второй процесс: в апреле 2018 года его оправдали по обвинению в изготовлении порнографии с участием его приемной дочери и развратных действиях по отношению к ней (по логике следствия, эти действия состояли в фотографировании девочки без одежды). Два месяца спустя приговор был отменен, а на Дмитриева завели новое дело — насильственные действия сексуального характера над дочерью. Прокуратура запросила для него 15 лет колонии. Дмитриев вину отрицает и связывает преследование со своей деятельностью по поиску мест массовых захоронений репрессированных. «Медуза» рассказывает, как развивалось дело против карельского историка.

Юрия Дмитриева — историка и главу карельского «Мемориала» — арестовали 13 декабря 2016 года. За десять дней до этого в полицию пришло анонимное заявление о том, что Дмитриев фотографировал свою приемную дочь (2005 года рождения) обнаженной. Во время обыска на компьютере историка действительно нашли около 200 снимков девочки. По словам адвоката Дмитриева Виктора Ануфриева, на них она сфотографирована без одежды — спереди, сзади и сбоку (эти фотографии также показали каналы «Россия 24» и «Рен-ТВ»). Во время следствия и на суде Дмитриев объяснял, что фотографировал приемную дочь для защиты от «опекунского произвола» и отслеживания физического развития девочки, так как у нее были проблемы со здоровьем.

Хотя Уголовно-процессуальный кодекс запрещает заводить уголовные дела по анонимному заявлению, против Дмитриева их возбудили сразу по двум статьям — изготовление порнографии с участием несовершеннолетнего (статья 242.2 УК РФ) и развратные действия по отношению к лицу младше 12 лет (статья 135 УК РФ). Также историка обвинили в незаконном хранении оружия (статья 222 УК РФ) — по словам адвоката Ануфриева, речь идет о нерабочем оружии, на которое у Дмитриева было разрешение. Поскольку в материалах дела содержатся сведения о несовершеннолетней, суд проходил в закрытом режиме.

Из почти 200 фотографий девочки в деле фигурируют только девять. Как пишет «Новая газета», на них дочь Дмитриева сидит в кресле или лежит на диване так, что видна ее промежность. По информации издания, в суде Дмитриев рассказывал, что сделал четыре снимка по просьбе дочери — они вернулись с отдыха на море, девочка (ей на тот момент было три года) попросила сфотографировать ее загар. Через год Дмитриев сделал еще четыре фотографии — тогда дочь пожаловалась ему на боли в паху. «[Дочь] мылась, я сидел и работал. Вдруг раздается крик. Я прибегаю туда, спрашиваю, что болит, ударилась ли она, стукнулась? Отвечает, что не ударилась, не стукнулась, но болит. Перетащил в комнату. Аппендикс потрогал, не болит. Ногу вытянула, разогнула, не болит. Молчит, ревет, плачет. Естественно, я сам в шоке. Как раз жены дома не было. Что мне делать? Девять часов вечера уже. Вызывать врача? С чем тогда? Острой боли в животе нет, каких-то выделений, которые вызывали опасения, — тоже. Принял решение не торопить события. А для того чтобы мне на следующий день врачи не сказали, что я что-то проморгал, я снял четыре таких снимка. Утром, когда в садик идти, [дочь] нам признается, что она в ванне поскользнулась, ноги у нее разъехались…» — говорил историк на заседании. Аналогично Дмитриев объяснял появление девятой фотографии. По его словам, в начале 2012 года девочка снова пожаловалась на дискомфорт в паху после катания на лошади. Дмитриев сфотографировал ее спящей, чтобы не смущать (ей было уже шесть лет). 

Петрозаводский искусствовед Сергей Сергеев, по просьбе следствия подготовивший экспертное заключение по фотографиям, посчитал снимки порнографическими. «На сделанной Дмитриевым серии фотографий его приемная тогда 11-летняя дочь снята в слишком откровенных позах, при которых близко видны сами понимаете что», — сказал Сергеев изданию «Вести Карелии». К такому же выводу пришли эксперты автономной некоммерческой организации «Центр социокультурных экспертиз» (известна, в частности, тем, что признала экстремистской Библию в переводе «свидетелей Иеговы»). Группа экспертов, подобранная негосударственным «Федеральным департаментом независимой судебной экспертизы», напротив, посчитала, что в снимках нет порнографии. А Дмитриев действительно мог их делать — как он утверждает — для контроля физического развития дочери и отчета перед органами опеки. С ними согласились эксперты из Центра имени Сербского, куда фотографии суд направил уже на третью экспертизу. Порнографии в снимках не увидел и президент Национального института сексологии, доктор медицинских наук Лев Щеглов, выступавший в суде экспертом по просьбе стороны защиты. 

За время предварительного следствия и судебного процесса Дмитриев прошел амбулаторную психическую экспертизу в республиканском психоневрологическом диспансере и стационарное психические обследование в Центре имени Сербского (после отмены оправдательного приговора в июне 2018 года Дмитриева также обследовали в психиатрической больнице № 6 Санкт-Петербурга). Обследовавшие историка специалисты пришли к выводу, что у него нет «признаков аномалий сексуальности». Амбулаторное психологическое обследование прошла и дочь Дмитриева. «Действия обвиняемого не привели к развитию [у ребенка] какого-либо психического расстройства», — посчитали врачи. 

5 апреля 2018 года Петрозаводский городской суд признал Дмитриева невиновным в изготовлении детской порнографии и развратных действиях по отношению к приемной дочери, хотя прокурор Елена Аскерова просила приговорить его к девяти годам строгого режима. По обвинению в незаконном хранении оружия суд ограничил его свободу на 2,5 года (с учетом времени, проведенного в СИЗО, этот срок сократился до трех месяцев).

14 июня 2018 года Верховный суд Карелии отменил оправдательный приговор Дмитриеву и направил дело на новое рассмотрение. Решение Петрозаводского городского суда 13 апреля обжаловала прокурор Аскерова. Апелляцию на оправдательную часть приговора также подала родная бабушка приемной дочери Дмитриева. С момента возникновения уголовного дела девочка живет у нее — в деревне в 600 километрах от Петрозаводска.

Кроме того, 6 июня бабушка девочки написала заявление о преступлении. На допросе, пишет «Новая газета», она пояснила, что после оправдательного приговора девочка призналась ей, что «Дмитриев трогал ее половые органы рукой» и «такое было несколько раз». По словам Валентины, внучка высказывала суицидальные наклонности, а потому она обратилась к уполномоченному по правам ребенка в Карелии Геннадию Сараеву. «Бабушка сказала, что уполномоченный по правам ребенка в Карелии [Геннадий Сараев] организовал доставку девочки и бабушки в Петрозаводск, привел психолога, и та составила бумагу, якобы психологическое обследование, и там якобы привела речь девочки, которая то ли что-то вспомнила, то ли что-то решила сказать негативное в отношении Юрия Алексеевича», — рассказывал «Медузе» о заседании Верховного суда адвокат Дмитриева Виктор Ануфриев. Игорь Перов, представляющий интересы приемной дочери Дмитриева, сказал журналистам, что одной из причин, по которой его доверительница сообщила о преступлении, были «публичные заявления Дмитриева в апреле 2018 года, что он планирует забрать обратно девочку к себе, то есть ее страх возврата в приемную семью». «Взрослея, ребенок понимает сущность ранее происходившего с ним, переоценивает события, принимает решение рассказать об этом тем людям, кому он по-настоящему доверяет. Я же убежден в достоверности данных сведений, сообщенных ребенком, и разделяю точку зрения специалистов», — добавил Перов.

27 июня против Дмитриева завели еще одного уголовное дело по части 4 статьи 132 УК РФ — насильственные действия сексуального характера в отношении лица, не достигшего 14-летнего возраста. В тот же день Дмитриев был арестован в 180 километрах от Петрозаводска. По словам его адвоката Виктора Ануфриева, историк не мог без разрешения покидать город, но проигнорировал запрет и вместе с подругой поехал в церковь, чтобы помолиться об умершей знакомой. «При нем была запасная одежда, потому что молебен проводился в воде. Из-за этого потом говорили, что он хотел бежать в Польшу», — объяснял Ануфриев. 

Как и прежде, Дмитриев вину не признает. В показаниях на следствии, которые приводит «Новая газета», он поясняет, что «мог трогать за одежду [ребенка] и мог залазить под одежду», когда чувствовал запах мочи и понимал, что дочь описалась. Энурез у ребенка, по словам Дмитриева, начался после второго класса — к тому моменту они с женой расстались, и историк воспитывал дочь один. Показания Дмитриева о заболевании девочки подтверждает выписной эпикриз из республиканской больницы, который есть в материалах дела.

Защитник Дмитриева, группа его поддержки и независимые эксперты считают, что девочка дает показания против приемного отца не по своей воле. Рассказывая о заседании Верховного суда Карелии, на котором оправдательный приговор Дмитриеву был отменен, его адвокат Виктор Ануфриев сообщил журналистам о том, что приемная дочь историка заявила, что «расстроена и опозорена». Адвокат считает, что она сделала это под давлением. Старшая дочь Дмитриева Екатерина Клодт рассказывала, что до приговора созванивалась с бабушкой ребенка и переписывалась со сводной сестрой в соцсетях, но затем общение резко прекратилось. Девочка перестала отвечать и студентам Международной московской киношколы, с которыми познакомилась и подружилась во время поисковых экспедиций, куда ее брал приемный отец. Адвокат ребенка Игорь Перов заявил, что расценивает стремление студентов выйти на контакт с его доверительницей как «попытку оказать психологическое давление» на нее и ее бабушку.

В апреле 2018 года приемная дочь Дмитриева впервые встретилась с психологом Еленой Руденковой — она возглавляет республиканский Центр диагностики и консультирования, где историк проходил курс семейного попечения, когда готовился стать опекуном (психолог не выявила у нее истинных суицидальных помыслов). В мае карельский Следственный комитет поручил Руденковой провести психологическое обследование ребенка. В июне психолог участвовала в разговоре следователя Максима Завацкого с девочкой и ее бабушкой Валентиной. Обе встречи записали на видео, «Новая газета» приводит фрагмент одного из разговоров: 

— Как долго это происходило?

— Не помню. 

— Скажи, он трогал тебя долго?

— Ну да. 

— Долго трогал, да…

При этом, отмечает «Новая газета», объяснение, которое дает дочь Дмитриева следователю Завацкому, отличаются от показаний на официальном запросе (его не записали на видео): «Во время официального допроса многочисленные „не помню“ и „не знаю“ становятся полноценными предложениями с деепричастными оборотами. „Несколько раз“ превращаются во „много раз“. „Быстро“ — в „не меньше минуты, не больше пяти минут“».

Лингвисты, изучившие по просьбе защиты тексты допросов, также пришли к выводу, что на девочку оказывалось «коммуникативное давление»: в вопросах следователя и психолога содержалась необходимая для ответа информация, а часть вопросов сформулирована так, что нельзя ответить ни «да», ни «нет». Кроме того, посчитали лингвисты, следователь и психолог неоднократно дополняли ответы ребенка, привнося в них новый смысл, имеющий «усугубляющий характер».

Доктор психологических наук, профессор МГУ Вероника Нуркова, проанализировав тексты бесед, заключила, что в показаниях приемной дочери Дмитриева содержатся не ее собственные воспоминания, а привнесенные «со стороны». По мнению Нурковой, общение психолога Елены Руденковой с ребенком «представляет собой случай ложно понятой психологом задачи собрать доказательства в пользу имеющейся гипотезы».

Помимо бесед с психологом Руденковой, приемная дочь Дмитриева повторно прошла психологическое обследование в Республиканском психоневрологическом диспансере в Петрозаводске. Как и раньше, врачи не выявили у нее каких-либо расстройств психики, депрессивных или невротических переживаний. 

Еще во время первого процесса «Мемориал» признал Дмитриева политзаключенным. По мнению руководства правозащитного центра, цель преследования карельского историка — чтобы он «прекратил свою деятельность по увековечиванию памяти жертв сталинских репрессий», а также нанесение ущерба репутации самого «Мемориала». В доказательство в заявлении упоминается передача «Что скрывает общество „Мемориал“» на канале «Россия 24», которая вышла вскоре после ареста Дмитриева (в ней же продемонстрировали фотографии приемной дочери Дмитриева).

Дмитриев также связывает уголовное преследование со своей деятельностью. С 1988 года он занимается исследованием сталинских репрессий в Карелии и на Соловецких островах — ищет места массовых захоронений жертв Большого террора и составляет поименные списки убитых там. В 1997 году Дмитриев вместе с представителями петербургского «Мемориала» Ириной Флиге и Вениамином Иофе обнаружил самое массовое место захоронения репрессированных в Карелии — урочище Сандармох (там захоронены больше шести тысяч человек). 

С 1998 года в Сандармохе каждое 5 августа проходят Международные дни памяти репрессированных. Многие годы в них участвовали не только карельские чиновники и местные жители, но и делегации общественных организаций из Украины, Финляндии, Польши и Грузии (на мемориальном кладбище захоронены представители 58 национальностей). В 2016 году администрация республики впервые не приняла участие в мероприятии. За месяц до этого петрозаводский историк Юрий Килин высказал предположение, что в Сандармохе могут быть захоронены советские военнопленные, убитые финнами. Его идею публично поддержал другой петрозаводский историк Сергей Веригин. 

В конце августа 2018 года поисковая экспедиция Российского военно-исторического общества (РВИО) — его основал бывший министр культуры России Владимир Мединский — провела в Сандармохе раскопки. Заявленная цель экспедиции — «поиск захоронений узников финских концентрационных лагерей и погибших военнослужащих РККА (Рабоче-крестьянская Красная армия) в боях против финских оккупантов в Карелии в 1941-1944 годы». В результате раскопок действительно были обнаружены останки пяти человек и проведены антропологическая и баллистическая экспертиза. По их результатам историк Сергей Веригин заявил: «Экспертиза подтверждает нашу научную теорию, что наряду с политическими заключенными в районе Сандармоха могли быть захоронены и погибшие советские военнопленные. На мой взгляд, нужны дальнейшие исследования». Следующим летом РВИО вновь провело раскопки в Сандармохе и обнаружило останки более десяти человек. По мнению организации, гипотеза Веригина и Килина доказана. 

«Мемориал» заявил, что действия РВИО в Сандармохе похожи на «попытку перелицевать место памяти, заслонив одни жертвы другими, присутствие которых именно здесь ничем не доказано». И выразил беспокойство за дальнейшую судьбу мемориального комплекса. Потомки репрессированных в Сандармохе подписали открытое письмо, также призвав прекратить раскопки.

Между первой и второй экспедицией РВИО — в октябре 2018 года — был задержан директор карельского Медвежьегорского районного музея Сергей Колтырин, следивший за состоянием мемориального комплекса Сандармох и высказывавшийся против теории Веригина и Килина. Колтырина и его знакомого Евгения Носова обвинили в развратных действиях по отношению к ребенку. Знакомые директора музея утверждали, что он не мог совершить такое преступление. Однако сам Колтырин вину признал. В мае 2019 года суд приговорил его к девяти годам лишения свободы, 4 марта 2020 года его освободили от наказания из-за состояния здоровья. Пока прокуратура обжаловала освобождение, Колтырин оставался в колонии. В апреле он умер в тюремной больнице.