25 книг ярмарки Non/fiction. Галина Юзефович выбрала самые интересные новинки 2021 года. На что стоит обратить внимание?

С 2 по 6 декабря в Гостином Дворе в Москве пройдет ежегодная книжная выставка-ярмарка Non/fiction. Предыдущий Non/fiction состоялся в марте 2021 года — это была ярмарка 2020-го, перенесенная на весну из-за пандемии. В декабре же стартует выставка уже за 2021 год. Литературный критик Галина Юзефович выбрала 25 книг, которые там будут продаваться — и на которые стоит обратить внимание. В список вошли новинки художественной литературы и нон-фикшна. Позже «Медуза» опубликует еще одну подборку новинок Non/fiction — с книгами для детей.

Художественная литература

Энн Пэтчетт. Голландский дом. М.: Синдбад, 2021. Перевод С. Кумыша

Роман американки Энн Пэтчетт — обаятельная, многослойная, ручной выделки семейная сага. Дэниэл и Мейв Конрой растут в самом красивом доме во всей Пенсильвании — во всяком случае, так думают и они сами, и их отец, и все соседи. Однако «голландский дом», купленный Конроем-старшим сразу после Второй мировой войны у разорившихся прежних владельцев, словно бы несет на себе тень проклятия. Его ненавидит и из него бежит, бросая мужа и детей, таинственная мать Дэниэла и Мейв. Прекрасный дом становится приманкой для злой мачехи, а изгнанные из него брат с сестрой на всю жизнь остаются пленниками его чар и своих детских воспоминаний. 

Обратите внимание, что, даже если вы не поклонник бумажных книг, русское издание «Голландского дома» — веское основание в кои-то веки поступиться принципами: книга вышла в красивейшей суперобложке, с шелковой лентой-закладкой и роскошным узорчатым обрезом. Словом, не просто хороший роман, но и идеальный новогодний подарок. 

Линь Ихань. Райский сад первой любви. М.: БФ «Нужна помощь», 2021. Перевод Н. Власовой 

Если в прошлом году вам было больно читать роман Кейт Элизабет Расселл «Моя темная Ванесса», то в этом лучше воздержитесь от чтения «Райского сада первой любви» тайваньской писательницы Линь Ихань. Ту же тему совращения девочки взрослым мужчиной она трактует еще жестче и откровеннее, без малейшего сострадания к чувствам читателя.

Лю Итин и Фан Сыци, девочки из богатых семей, дружат едва ли не с рождения, зачитываются умными книгами не по возрасту и с охотой ходят в гости к соседке — молодой красавице Ивэнь, недавно вышедшей замуж за красивого и богатого молодого человека. Обе они не понимают, почему в любую жару Ивэнь ходит в закрытой одежде, а однажды Итин начинает чувствовать, что перестала понимать и свою лучшую подругу: девочек разделила какая-то мрачная тайна.

В романе Линь Ихань сплелись сразу несколько проблем, в равной мере характерных для Тайваня: стигматизация психиатрических заболеваний, семейное насилие и фактически легализованные сексуальные отношения с несовершеннолетними. И в этой жутковатой картине российский читатель, вполне вероятно, различит знакомые черты.  

Квентин Тарантино. Однажды в Голливуде. М.: Individuum, 2021. Перевод С. Карпова, А. Поляринова

Первую и самую очевидную гипотезу — перед нами просто беллетризация последнего на сегодня фильма голливудского классика — необходимо сразу отбросить как несостоятельную. «Однажды в Голливуде» Квентина Тарантино — не попытка механически воспроизвести в тексте все то, что мы уже видели на экране, но скорее спин-офф рассказанной кинематографическими средствами истории. Хотя общая последовательность событий из жизни актера Рика и его дублера Клиффа (напомню, в фильме их сыграли Леонардо Ди Каприо и Брэд Питт) в целом остается неизменной, многие сцены описаны чуть с иного ракурса, кое-какие детали добавлены, кое-какие значимые для фильма секреты раскрыты.

Ну а разбросанные по роману эссеистические фрагменты, остроумные, точные и парадоксальные — в сущности, первый шанс услышать голос Тарантино напрямую, что называется, без посредников. Трудно сказать, «работал» бы роман в отрыве от фильма, но то, что вместе они воздействуют на читателя (и зрителя) куда сильнее, чем по отдельности, — бесспорный факт. 

Джеральдин Брукс. Год чудес. М.: Фантом Пресс, 2021. Перевод С. Арестовой

Написанный в 2001 году роман американки Джеральдин Брукс читается сегодня как остроактуальный — оно и неудивительно, ведь речь в нем идет об эпидемии и карантине. В 1665 году в уединенную английскую деревушку вместе с большой партией заграничных тканей прибывает страшная гостья — бубонная чума. Для того чтобы сдержать ее распространение, все жители деревушки во главе с местным священником принимают решение добровольно подвергнуться карантину: отныне никто не может покинуть деревню или приехать в нее. Следующий год — год чумы — становится для них временем бесчисленных потерь, безумия, апатии, взаимопомощи и ни с чем не сравнимого героизма. Но самое главное испытание, как ни удивительно, ждет героев в тот момент, когда чума отступит и на горизонте впервые забрезжит надежда.

В своем трогательном, мудром и несмотря ни на что оптимистичном романе Джеральдин Брукс показывает происходящее в чумной деревне с точки зрения молодой вдовы Анны Грит, которой год затворничества приносит важнейшую в ее жизни дружбу, величайшую возможную утрату и столь же великое обретение. 

Пола Хокинс. Тлеющий огонь. М.: АСТ, 2022

Долгожданный третий роман Полы Хокинс — своего рода экзамен на аттестат писательской зрелости. Первая ее книга «Девушка в поезде» завоевала читательские сердца по всему миру. Вторая, «В тихом омуте», для большинства стала разочарованием. И вот, наконец, третья книга убедительно доказывает: Пола Хокинс не просто автор единственного удачного детектива, но настоящий состоявшийся писатель, со своим узнаваемым голосом и широким жанровым диапазоном.

«Тлеющий огонь» начинается с убийства — молодой мужчина найден мертвым на борту пришвартованного у берега плавучего дома, однако очень быстро из классического детектива роман трансформируется в сложносочиненный психологический саспенс. Три женщины — тетка убитого, его подружка и любопытная соседка с соседней баржи — скрывают собственные тайны и, похоже, имеют давний счет к убитому. Ненадежные рассказчики, старые душевные раны, неочевидные мотивации у простых, казалось бы, поступков — пожалуй, в смысле динамичности и прямолинейного драйва «Тлеющий огонь» несколько уступает «Девушке в поезде», зато значительно превосходит ее в том, что касается проработки персонажей, красоты композиции, а главное — психологической глубины и многослойности. 

Олег Радзинский. Боги и лишние. М.: АСТ, CORPUS, 2022

Олег Радзинский, автор романов «Суринам» и «Агафонкин и время», а также мемуаров «Случайные жизни», пожалуй, может выиграть в конкурсе на звание самого недооцененного русского писателя наших дней. Хочется надеяться, что его новый роман «Боги и лишние» — поэтичный, сложный, но при этом стройный, глубокий по мысли и вместе с тем увлекательный — сумеет переломить эту досадную тенденцию и позволит наконец Радзинскому занять заслуженное место в пантеоне современной прозы.

Главный герой «Богов и лишних» Алан — бог, если так можно выразиться, локального масштаба: он сочиняет сценарии для реалити-шоу. От его решений, от придуманных им сюжетных ходов зависит, кто из игроков пройдет в следующий круг, а кто сгинет в безвестности. Однако однажды в мир Алана вторгнутся боги принципиально иного калибра, а придуманное им реалити-шоу начнет напрямую трансформировать окружающую реальность, в которой, похоже, скоро останется место только для богов.

Книга Олега Радзинского, безусловно, заслуживает куда более пространного разговора (и он воспоследует), но пока просто возьмите на заметку: это тот самый русский роман, который жаль будет пропустить.

Линор Горалик. Имени такого-то. М.: Новое литературное обозрение, 2021

Новый небольшой роман Линор Горалик, как и прежние вещи автора, лежит где-то на стыке высокой драмы и самого низкого, приземленного быта. Осенью 1941 года подмосковная психиатрическая больница (в ней читатель легко узнает легендарную «Кащенко») готовится к эвакуации, которой, вполне возможно, никогда не будет. Больным не хватает еды, одежды и медикаментов — особенно медикаментов. И пациенты, и медперсонал уже знают о том, как обходятся с душевнобольными наступающие немцы, и в этой ситуации любое действие, отличное от панического бегства, может быть приравнено к подвигу. В миражной реальности накануне катастрофы внутреннее безумие пациентов вступает в причудливое взаимодействие с внешним абсурдом, а граница между ужасом внутри и ужасом снаружи становится практически неразличима.

Какой бы фантасмагоричной ни выглядела ткань романа, в действительности под ней скрывается вполне достоверный фактологический фундамент, и сам по себе этот факт выкручивает эмоциональную реакцию на роман Линор Горалик до предела — и дальше, за него. 

Филип Хеншер. Дружелюбные. М.: АСТ, Астрель, 2021. Перевод А. Логиновой

Выходцы из Бангладеш Назия и Шариф устраивают шумную вечеринку в саду по случаю переезда в новый дом в респектабельном районе Шеффилда. Вечеринка едва не заканчивается трагедией, но на помощь подавившемуся фруктовой косточкой младшему сыну хозяев приходит сосед — пожилой врач на пенсии Хилари Спинстер. Знакомство двух семей дает старт обстоятельному и детальному погружению в прошлое героев. Хеншер поочередно раскручивает истории всех четырех детей доктора Спинстера, повествует о его долгом несчастливом браке, а после обращается к Назие, Шарифу, их родным и их общему прошлому на родине. То, что поначалу видится собранием разрозненных сюжетных линий, понемногу обретает общий контур, одни истории отражаются в других, а сквозь рассказы об отдельных, разительно не схожих между собой людях начинают проступать волнующие и узнаваемые общечеловеческие паттерны.

Полнокровный, многолюдный и по-хорошему неторопливый роман Филипа Хеншера — настоящий подарок любителям литературы в викторианском духе и просто отличная книга для того, чтобы провести с ней (и в ней) новогодние каникулы. 

Карина Шаинян. С ключом на шее. СПб.: Пальмира, RuGram, 2021

Где-то в середине 1980-х годов в забытом богом городишке нефтяников на берегу Тихого океана трое одиноких ребятишек — толстый мальчик, с которым никто не дружит, девочка, у которой умерла мама, и еще одна девочка, красивая, гордая и никому в целом свете не нужная, — разбудили и выпустили на свободу древнее зло. А потом через тридцать лет зло вернулось, и теперь героям предстоит заново встретиться и с ним, и со своими детскими проблемами, и, что едва ли не хуже всего, друг с другом.

В пересказе сюжет, скорее всего, показался вам знакомым, но не спешите с выводами: «С ключом на шее» не просто русский ремейк стивен-кинговского «Оно», но нечто неизмеримо большее. Книга Карины Шаинян — это и щемящий опыт погружения в образы советского детства, и полноценный роман воспитания, и тонкая психологическая драма (вернее, целая коллекция тонких психологических драм), и редкий пример подлинной локальности в современной русской прозе. Словом, одна из лучших, самых необычных — и да, самых страшных и захватывающих — книг уходящего года. 

Тове Дитлевсен. Лица. М.: No Kidding Press, 2021. Перевод А. Рахманько под ред. О. Дергачевой 

Роман классика датской литературы ХХ века Тове Дитлевсен описывает крутую эмоциональную параболу. Два года назад его героиня Лизе стала знаменита, получив награду за свою детскую книгу, но этот успех разрушил ее отношения с мужем, а саму ее лишил способности писать. Воцарившаяся в доме юная домработница, в недавнем прошлом сирота из приюта, влюбленная в творчество Лизе, кажется, стремится привнести в семью своих работодателей тепло, безусловное принятие и пресловутый датский хюгге, но на самом деле сеет лишь отчуждение и хаос. Дети сторонятся матери, а сама мать тем временем видит повсюду странные лица и слышит пугающие голоса, медленно оползая в пропасть безумия. Неудачная попытка самоубийства, предпринятая Лизе словно бы против собственной воли, становится поворотным пунктом — точкой, в которой жизнь героини, коснувшись дна, начинает медленное и мучительное движение наверх — к свету, властно вовлекая в этот процесс и читателя. 

Ким-Жандри Кымсук. Трава. СПб.: Бумкнига, 2021. Перевод Е. Похолковой, Ро Чжи Юн и А. Крапивиной

Кореянка Оксон попадает в дом терпимости для расквартированных в Корее японских солдат в возрасте 14 лет, а до этого ей приходится пройти через унижения, голод, изнурительный труд, утрату всех надежд и потерю семьи. Ее история — одновременно душераздирающая и очень обыденная (судьба, подобная судьбе Оксон, во время войны выпала на долю тысяч корейских девушек) — легла в основу черно-белого графического романа манхва Ким-Жандри Кымсук, выстроенного как диалог пожилой уже героини с приехавшей навестить ее в интернате художницей.

А вынесенная в заглавие трава для Ким-Жандри Кымсук — это одновременно и графическая доминанта всего визуального ряда книги, и метафора испытаний, выпавших на долю Оксон, и символ ее несгибаемой внутренней силы, позволяющей с честью и даже некоторым юмором их перенести.

Эрве Ле Теллье. Аномалия. М.: АСТ, CORPUS, 2022. Перевод М. Зониной

«Аномалия» Эрве Ле Теллье, в 2020 году принесшая своему создателю Гонкуровскую премию, вопиюще контрастирует с большинством текстов, когда-либо получавших престижнейшую награду франкоязычного литературного мира. Дело в том, что «Аномалия» не респектабельная и «серьезная» нежанровая проза, но лихой психологический триллер с элементами фантастики.

Киномонтажер Люси и ее бойфренд архитектор Андре (расцвет в их отношениях давно позади, но до финала пока далеко), наемный киллер Блейк, писатель-неудачник Виктор (сам-то он считает неудачниками других) и многие другие люди — заурядные и не очень — прилетают в Нью-Йорк одним и тем же изрядно потрепанным самолетом: в небе над Атлантикой они попали в сильнейшую грозу. А добравшись до места назначения, обнаруживают, что в полете потеряли три месяца жизни — и это, увы, не худшая из их проблем.

Читатель долго блуждает в потемках, раз за разом попадаясь в щедро расставленные автором ловушки, разгадывая загадки и выискивая ответ на вопрос, что же произошло с загадочным рейсом. И не сразу замечает, как мало-помалу сквозь клише скромной «жанровой» прозы в романе Теллье проступает нечто подлинно серьезное и важное, отсылающее разом и к Эдгару По, и к Достоевскому. Словом, нечто, делающее выбор гонкуровского жюри вполне обоснованным, понятным и вместе с тем очень интересным. 

Нон-фикшн

Мария Бурас. Лингвисты, пришедшие с холода. М.: АСТ, Редакция Елены Шубиной, 2022

Лингвист Мария Бурас поступила на отделение структурной и прикладной лингвистики филфака МГУ в 1975 году и застала золотой век этой дисциплины, в 1950-е возродившейся после сталинских погромов и именно к 1970-м достигшей своего наивысшего расцвета в СССР. Бурас довелось учиться у великих, а со многими из них впоследствии общаться, дружить, сотрудничать. Именно поэтому ее книга не фундаментальная история лингвистики в строгом смысле слова, но скорее подготовительный шаг к ней, бесценный строительный материал для будущих исследователей предмета.

В основе «Лингвистов, пришедших с холода», по сути дела, вербатим — интервью и прямая речь таких гигантов отечественной лингвистики, как Юрий Апресян и Игорь Мельчук, Борис Успенский, Елена Падучева, Владимир Алпатов и многие, многие другие. Не претендуя на академическое обобщение, книга Марии Бурас в то же время выполняет иную, пожалуй, не менее важную функцию: она приоткрывает для широкого читателя дверцу в мир большой гуманитарной науки, показывая механику ее работы и сохраняя для вечности голоса самых ярких ее представителей. 

Сергей Беляков. Парижские мальчики в сталинской Москве. М.: АСТ, Редакция Елены Шубиной, 2022

Первая ассоциация, возникающая в голове у читателя в связи с названием книги историка и литературоведа Сергея Белякова, это, конечно Георгий Эфрон, известный друзьям и родным под семейным прозвищем Мур. Именно он в 1939 году вместе с матерью, Мариной Цветаевой, вернулся в Россию, ставшую для него источником всех мыслимых и немыслимых бед. В самом деле, Георгий Эфрон — один из главных героев Белякова, но не единственный: в фокус авторского внимания попадает также Дмитрий Сеземан, вернувшийся в СССР из Парижа двумя годами ранее и ставший ближайшим другом и собеседником Мура во время их недолгой московской жизни.

Впрочем, несмотря на четко заданный ракурс, книга Сергея Белякова — это не только и не столько биография двух конкретных «парижских мальчиков», сколько увлекательная и неожиданная попытка наложить их зарубежную оптику и опыт на советскую предвоенную действительность, увидеть сталинскую Москву их глазами — одновременно затуманенными ностальгией по Парижу и шокирующе непредвзятыми. 

Жан Антельм Брийя-Саварен. Физиология вкуса. М.: Азбука-Аттикус, КоЛибри, 2021. Перевод Л. Ефимова

Книга французского мыслителя, политика и выдающегося гурмана конца XVIII — начала XIX века Жана Антельма Брийя-Саварена очень глубоко укоренена в мировой культуре, поэтому трудно поверить, что первый и последний ее перевод на русский был сделан не с французского, а с немецкого и появился он более 150 лет тому назад. И тем не менее факт остается фактом: нынешнее издание — первый полный перевод этого классического труда, выполненный как положено и закрывающий наконец давнюю лакуну.

Словосочетание «классический труд» нередко намекает на нечто вызывающее скорее почтение, чем искренний читательский интерес, но «Физиология вкуса» в этом смысле — отрадное исключение: несмотря на то, что книга писалась сто с лишним лет назад, ни темы, рассматриваемые автором, ни ход его мысли, ни стиль письма не выглядят архаично.

Брийя-Саварен весьма тонко и остроумно рассуждает о том, что делает пищу привлекательной, о том, чем тривиальная сытость отличается от возвышенной гастрономической удовлетворенности и как последняя модифицирует наше поведение. Ну а кроме того, развлекает читателя анекдотами и щедро делится не столько рецептами, сколько интересными кулинарными идеями, сочетаниями и приемами, ничуть не утратившими актуальности.

Пожалуй, книга выиграла бы от современного комментария и предисловия, проливающего свет на значение Жана Антельма Брийя-Саварена для мировой культуры, но главное, что сам текст теперь доступен отечественному читателю — а комментаторы и исследователи, даст бог, скоро подтянутся. 

Андрей Десницкий. Библия: как все было на самом деле. М.: Альпина нон-фикшн, 2022

Начиная с середины XIX века исследователи используют Священное Писание как исторический источник, соотнося рассказанное в Библии с данными археологии, лингвистики, антропологии — даже палеоботаники. У верующих людей такой подход зачастую вызывает отторжение: изучение «затекстовой» реальности Библии часто воспринимается как попытка ее десакрализации и даже опровержения.

Книга Андрея Десницкого — сравнительно редкий пример стремления примирить религиозный подход с научным и сформировать новую философскую основу для научной интерпретации Библии. Предлагая ответы на классические вопросы вроде того, кто является автором Моисеева Пятикнижия (неужели правда Моисей?) и существовал ли в действительности царь Давид (или его нужно считать древнееврейским аналогом мифического короля Артура), Десницкий не только позволяет читателю познакомиться с современным видением библейской истории, но и исподволь проводит тезис о применимости и принципиальной допустимости доказательного научного подхода в библеистике и теологии в целом. 

Нелли Блай. Профессия репортерка. М.: Individuum, Bookmate Originals, 2022. Перевод В. Бабицкой

Американскую журналистку Элизабет Джейн Кокран, писавшую под псевдонимом Нелли Блай, на самом деле знают даже те, кто не сможет сразу вспомнить ее имя. Именно она в 1887 году, симулировав сумасшествие, провела десять дней в лечебнице для душевнобольных женщин, а после написала об этом разоблачительную статью, давшую старт фактической революции в психиатрии.

Но этим феноменальным достижением журналистские успехи и удивительные приключения Нелли Блай не ограничиваются: она повторила (и превзошла) эксперимент героя Жюля Верна Филеаса Фогга, объехав земной шар за 72 дня — из каждой остановки на пути она отправляла в газету увлекательные корреспонденции. В 1887 году Блай нанялась на фабрику по изготовлению коробок, где на собственном опыте испытала, что значит быть «белой рабыней» — женщиной, занятой самым низкооплачиваемым и неквалифицированным трудом. В 1893-м она провела несколько месяцев, наблюдая за тогдашними зоозащитниками и фиксируя трудности, с которыми тем приходилось сталкиваться. А годы Первой мировой застают Блай на передовой, на самых опасных и тяжелых участках Восточного фронта.

Нынешнее издание — самое полное собрание текстов этой легендарной женщины на русском, в равной мере показывающее и истоки современной журналистики, и те вершины, которых она способна достичь. 

Наталья Конрадова. Археология русского интернета. М.: АСТ, CORPUS, 2022

Пожалуй, самое точное определение, которое можно предпослать книге Натальи Конрадовой, — это «история не состоявшегося будущего». На протяжении всей советской эпохи, начиная с 1920-х годов и вплоть до распада СССР в 1992 году, отечественные ученые, мыслители и мечтатели конструировали разного рода фантазии, утопии и теории, в основе которых лежала мечта о безграничной и непрерывной медиакоммуникации. Именно эта малоизученная сфера оказывается в центре внимания Натальи Конрадовой.

Головокружительная и неочевидная связь между технооптимизмом 1960-х и телепатией, между идеями русского космизма и первыми прообразами информационных сетей, между засекреченными военными технологиями и сугубо мирными сообществами радиолюбителей и телефонных хакеров в 1950-е — в своей захватывающей книге автор, без преувеличения, вскрывает принципиально новые пласты отечественной истории. Более того, локальное по первому впечатлению, в реальности исследование Конрадовой выходит на уровень глобального обобщения, предлагая, по сути дела, новый взгляд на историю общественной и научной мысли в нашей стране в целом. 

Анна Соколова. Новому человеку — новая смерть? Похоронная культура раннего СССР. М.: Новое Литературное Обозрение, 2021 

Советская эпоха ознаменовалась таким пренебрежением по отношению к самой идее человеческой жизни, таким аномальным количеством насилия, крови и убийств, что разглядеть в этом макабрическом вихре изменение практик, обрядов и ритуалов, связанных со смертью, становится очень сложно — и все же возможно.

Историк и культуролог Анна Соколова в своей книге прослеживает эволюцию советских похоронных практик начиная с «поповской стачки», практически парализовавшей жизнь Перми в 1918 году (священнослужители отказывались отпевать умерших, и принуждать их вернуться к работе пришлось Губчека), вплоть до тотальной десакрализации смерти в конце 1930-х. Торжественные похороны борцов за правое дело, новая концептуализация кладбища в мире социализма, переход от традиционных захоронений к «прогрессивной» кремации, институционализация советской похоронной индустрии — Анна Соколова пишет о вещах, долгое время находившихся вне поля публичной видимости — и в силу этого жгуче, почти болезненно привлекательных. 

Галина Ульянова. Купчихи, дворянки, магнатки. М.: Новое Литературное Обозрение, 2021

Слухи о крайней патриархальности дореволюционной России сильно преувеличены — к такому парадоксальному выводу приходит в своей книге историк Галина Ульянова. Несмотря на то, что традиционные представления о женщине XVIII—XIX века ограничивали сферу ее деятельности семьей, церковью и — в особых случаях — сферой благотворительности и меценатства, на практике многие женщины в России возглавляли успешные предприятия, сколачивали, приумножали или, во всяком случае, сохраняли миллионные состояния и вообще выступали в традиционно мужских бизнес-амплуа.

Анализируя опыт «усатой княгини» Натальи Голицыной, превратившей наследственные поместья в успешнейший агропромышленный бизнес, купчихи Авдотьи Власьевой, в Москве 1820-х наладившей производство пива и ситца, и многих других женщин-предпринимательниц, принадлежавших к разным сословиям и социальным группам, Галина Ульянова пытается понять, как с течением времени трансформировался образ женщины в России и можно ли говорить о каком-то специфически женском отношении к преуспеянию и богатству. 

Дэниел Левитин. На музыке. М.: Альпина нон-фикшн, 2022. Перевод А. Поповой

Чувственное восприятие прекрасного часто противопоставляется его аналитическому осмыслению, а попытки «алгеброй гармонию поверить» видятся надежным методом убить эстетическое переживание. Дэниел Левитин, бывший рок-музыкант, а ныне нейропсихолог, нейробиолог, профессор Монреальского университета и автор нескольких научно-популярных бестселлеров, убежден, что, напротив, более глубокое понимание механизмов воздействия искусства на нашу психику позволяет нам лучше разобраться и в первом, и во второй.

С глубочайшей древности музыка была неотъемлемой частью человеческой культуры — более того, до сравнительного недавнего по меркам человеческой истории времени не существовало деления на исполнителей и потребителей музыки. Даже сегодня американцы, по утверждению Левитина, тратят на музыку больше денег, чем на секс и рецептурные медикаменты. Что же такого таят в себе определенные типы и последовательности созвучий? Как они манипулируют эмоциями, как музыка связана с памятью и что значит быть экспертом в музыке — обо всем этом Левитин пишет одновременно и как влюбленный слушатель, и как человек, в тонких деталях понимающий принципы работы человеческого мозга.   

Сара Гэй Форден. Семья Гуччи. М.: Эксмо, 2022. Перевод М. Борисовой, М. Белолипцева

Глава дома Гуччи Маурицио был застрелен неизвестным на лестнице собственного офиса в Милане 27 марта 1995 года. Убийца допустил ошибку, оставив в живых свидетеля — швейцара, подметавшего дорожку перед подъездом, поэтому полиция почти сразу отказалась от версии о причастности к делу «профессионалов» из мафии. А спустя два года за убийство Маурицио была арестована его бывшая жена Патриция.

Эту — самую драматичную — часть истории семьи Гуччи с опорой на книгу Форден в уходящем году экранизировал Ридли Скотт, однако сама писательница видит в гибели Маурицио лишь эффектную развязку почти столетней истории интриг, непомерной алчности, амбиций, одержимости и таланта.

Стартуя с рассказа об основателе династии Гуччио Гуччи, в начале ХХ века открывшем в Милане магазин качественных кожаных изделий и мастерскую по их ремонту, Сара Гэй Форден повествует обо всех этапах развития, расцвета и упадка великого клана, встраивая захватывающую сагу о Гуччи в широкую панораму истории итальянской моды и, шире, истории Италии. 

Хелен Плакроуз, Джеймс Линдси. Циничные теории. М.: Individuum, 2022. Перевод Д. Виноградова

Либеральное демократическое общество привыкло к идейным атакам справа и более или менее научилось от них обороняться. Чего, увы, не скажешь об атаках слева — не менее опасных, но искусно замаскированных под гуманное и благородное движение за равные права и социальную справедливость. Сегодня мы едва ли не ежедневно слышим новости о том, как кого-то «отменили», уволили или подвергли иным карам из-за высказываний, ложно или истинно интерпретированных как расистские, мизогинные, транс-, гомо- или фэтфобные.

Как общество, вроде бы изначально построенное на принципах толерантности и свободы слова, за какие-то пятнадцать лет скатилось к чему-то прямо противоположному? В своей сдержанной и умеренно консервативной книге Хелен Плакроуз и Джеймс Линдси пытаются исследовать генезис идеологии woke (этим термином называют людей, озабоченных вопросами политического, гендерного и социального равенства) и его связь с философией и эстетикой постмодерна. Объявив глобальные, объединяющие все человечество метанарративы (такие как наука, религиозные верования, принцип познаваемости истины и т. д.) не более чем «культурными конструктами», основоположники постмодернизма заложили бомбу, взрывающуюся, по мнению Плакроуз и Линдси, буквально у нас на глазах.

В России озабоченность новой западной «политкорректностью» и готовность оказывать ей сопротивление традиционно очень высоки — тем интереснее отечественному читателю будет познакомиться с концептуальными истоками этого влиятельного течения, его языком, а также опасностями, которые оно, по мнению авторов книги, в себе скрывает. 

Хелен Льюис. Неудобные женщины: История феминизма в 11 конфликтах. М.: Альпина нон-фикшн, 2021. Перевод А. Мороз

Современная либеральная традиция требует изображать первых феминисток и суфражисток отважными, честными, жертвенными — словом, эдакими ангелами в человеческом обличье. По мнению историка Хелен Льюис подобный подход противоречит самой идее феминизма: если мы готовы принимать выдающихся мужчин со всеми их особенностями и человеческими недостатками, то почему от великих женщин мы требуем безупречности?

Именно поэтому героини, о которых пишет Льюис, меньше всего похожи на рождественских ангелов. Каролина Нортон, которой женская половина человечества обязана правом на развод и равенство в опеке над детьми, изменяла мужу и вообще была особой язвительной и жесткой. Кристабель Панкхерст, обеспечившая англичанкам базовые политические права, ратовала за террористические методы борьбы.

Выстраивая свое повествование вокруг знаковых для женского движения вопросов — таких, к примеру, как право на аборт, на образование или работу, — Хелен Льюис описывает женщин, сыгравших ключевые роли в каждом из этих сюжетов, с огромной любовью и благодарностью, но без малейшей идеализации. Словом, как нормальных живых людей, и это, признаться, с непривычки производит очень сильное впечатление — свежее, радостное и вдохновляющее.

Брайан Фейган. Малый ледниковый период. М.: Эксмо, Бомбора, 2022. Перевод А. Ефимовой, Т. Турсковой

Разглядывая полотна голландских живописцев, запечатлевших скованные льдом каналы, или читая о зимних карнавалах на льду Темзы в годы правления Карла II, мы редко задумываемся о том, что стоит за этими природными аномалиями и какие последствия они за собой влекли. На самом деле изменения климата всегда оказывали колоссальное — едва ли не определяющее — влияние на историю человечества. На протяжении долгих столетий одно дождливое лето означало голодную смерть для сотен тысяч человек, количество паковых льдов определяло маршруты мирового судоходства, а среднегодовая температура влияла на состав возделываемых культур, на методы животноводства, на технологии и в конечном счете на природный ландшафт.

В своей увлекательной книге англо-американский антрополог Брайан Фейган рассказывает, как изменил мир так называемый Малый ледниковый период, продлившийся с XIII до середины XIX века, и наглядно демонстрирует неочевидные (а порой и довольно тревожные) взаимосвязи между климатом и человеческой цивилизацией.