Кремль ждал, что на новом сроке Эрдоган сблизится с Россией. Вместо этого Турция налаживает диалог с Западом Из-за чего испортились отношения Путина и Эрдогана? В материале Carnegie Politika объясняет востоковед Руслан Сулейманов

Перед прошедшими в мае 2023 года президентскими выборами в Турции Кремль сделал несколько дружественных жестов в адрес Эрдогана — и явно рассчитывал, что после переизбрания турецкий президент сделает ответные шаги к сближению. Однако этого не случилось: проблемы в экономике скорее подталкивают Анкару к диалогу с США и ЕС, и этим пытается воспользоваться турецкая оппозиция. Россия, в свою очередь, присматривается к альтернативным Эрдогану силам — но пока не решается активно с ними заигрывать.

Почему российско-турецкие противоречия, несмотря на все проблемы, не перерастут в полномасштабный кризис — в материале для проекта Carnegie Politika объясняет востоковед Руслан Сулейманов. С любезного разрешения коллег «Медуза» публикует этот текст целиком.

Вечно неспокойные отношения Москвы и Анкары опять балансируют на грани нового кризиса, очередным доказательством чего стали недавние выпады Владимира Путина в адрес Турции и лично президента Реджепа Тайипа Эрдогана. В июне на полях ПМЭФ Путин упрекнул Анкару в военной помощи Киеву и возмутился тем, что турецкие власти все активнее сотрудничают с западными финансовыми институтами, от которых получают инвестиции и кредиты.

Официальные лица в Анкаре оставили эту критику без внимания, но на неофициальном уровне не утихают споры о том, что же заставило российского лидера ужесточить риторику в отношении одного из ближайших партнеров — вплоть до призывов отказаться в ответ от поставок из России природного газа и пшеницы. Если добавить сюда постоянно откладывающийся визит Путина, сокращение двусторонней торговли и сближение Анкары с США в вопросах поставок вооружений, то в отношениях России и Турции все четче вырисовывается охлаждение, которое может оказаться куда глубже и продолжительнее, чем предыдущие громкие, но краткие размолвки.

Что пошло не так

Перед президентскими и парламентскими выборами в Турции в мае 2023 года Кремль сделал однозначную ставку на Эрдогана, а также на его Партию справедливости и развития (ПСР). Москва предоставила Анкаре 20 миллиардов долларов на строительство атомной электростанции «Аккую», а также отсрочку по платежу за поставленный в 2022 году природный газ (тоже на 20 миллиардов долларов).

Российское руководство, очевидно, рассчитывало, что после переизбрания Эрдоган сделает ответные дружественные шаги. Однако Анкара на фоне тяжелого экономического положения в стране явно взяла курс на сближение с США и ЕС. Эрдоган стал чаще призывать Брюссель к возобновлению переговоров о вступлении в Евросоюз. Также в конце января Анкара перестала блокировать заявку Швеции на вступление в НАТО, после чего США сняли свои возражения по поставкам модернизированных истребителей F-16 — в феврале американский Конгресс дал зеленый свет на их экспорт в Турцию.

Таким образом, Анкара окончательно отказалась от идеи приобрести у Москвы истребители Cу-35 и Су-57 в качестве альтернативы F-16, хотя турецкие чиновники в последние годы не раз высказывались о возможности такого варианта. Более того, Турция и США активизировали переговоры о возвращении Анкары в программу по производству истребителей F-35 при условии, что турецкая сторона откажется от российских зенитных ракетных систем С-400.

Новых прорывных договоренностей ждали от визита Эрдогана в Вашингтон. Изначально он планировался на 9 мая, но по невыясненным причинам был отложен на неопределенный срок в последний момент. В турецком МИДе использовали обтекаемую формулировку о том, что «диалог на высоком уровне» с целью подготовки визита будет продолжаться.

Разговоры о поездке турецкого президента в США велись параллельно с тем, как появлялись сообщения о готовящемся приезде Путина в Турцию. Сначала визит планировался на февраль, затем — на период после президентских выборов в РФ (15–17 марта) или муниципальных выборов в Турции (31 марта). Но какой-либо ясности нет до сих пор. И проблема, очевидно, не только в сложности совмещения графиков двух лидеров.

Украина раздора

Едва ли не главным раздражителем для Кремля остается позиция Анкары по войне в Украине. «Мы продолжим прилагать усилия для достижения справедливого и постоянного решения конфликта на базе независимости, суверенитета и территориальной целостности Украины», — подчеркивалось в заявлении турецкого МИДа по случаю второй годовщины начала полномасштабного российского вторжения.

Такая формулировка Кремлю, вероятно, не по вкусу, но заявления Турции относительно приверженности территориальной целостности Украины никогда не вызывали его ответной реакции (так сложилось еще с момента аннексии Крыма в 2014 году). А вот поставки вооружений Киеву не остаются без пристального внимания Москвы.

В начале февраля стало известно, что турецкая оборонная компания Baykar начала строительство в Киевской области завода, где будут производиться беспилотники TB2 или TB3. На предприятии будут работать около 500 человек.

Российские официальные лица до сих пор высказывались по этому вопросу весьма осторожно. Однако резкие слова, произнесенные Путиным на полях ПМЭФ, показывают реальную степень раздражения политикой Анкары. Общаясь с руководителями ведущих информагентств, российский лидер отметил: «по некоторым направлениям Турция сотрудничает с Украиной», и в итоге трубопроводы, по которым газ поступает Анкаре, атакуют турецкие же беспилотники. «Я здесь ничего не накручиваю, ничего не придумываю, так оно и есть. Просто проинформируйте, пожалуйста, нашего друга президента Эрдогана о том, что происходит», — раздраженно сказал Путин главреду турецкого агентства Anadolu.

Это раздражение копилось давно. Показательными были, например, итоги состоявшегося в июле прошлого года визита в Стамбул президента Украины Владимира Зеленского. Демонстративную выдачу Киеву пяти командиров «Азова» и публичную поддержку турецким лидером идеи присоединения Киева к НАТО можно было воспринимать как прощупывание красных линий Путина, ослабленного мятежом Пригожина. И выяснилось, что в России с этим ничего не могут сделать — разве что немного повозмущаться на не самом высоком уровне.

Свою особую позицию Турция продемонстрировала и на состоявшемся 15-16 июня украинском «Саммите мира» в Швейцарии. Мало того, что глава турецкого МИДа Хакан Фидан принял участие в мероприятии, которое Кремль называл не иначе как «абсурдным сборищем». Анкара в итоге оказалась в числе подписантов финальной декларации саммита — в отличие, например, от Индии, ЮАР или ОАЭ.

На этом фоне Путин, очевидно, не считает для себя возможным ехать в Турцию с официальным визитом. Если Эрдоган сам не отправится в Россию (как он это сделал в сентябре 2023-го), максимум, на что готов Кремль, — это встреча на нейтральной территории. Например, в Астане на полях запланированного на 3-4 июля саммита Шанхайской организации сотрудничества.

От политики к экономике

Если обстоятельная встреча все-таки состоится, двум лидерам придется обсудить не только Украину. Второй вопрос, на который Путин обратил внимание на той же встрече в рамках ПМЭФ, — все более активное сотрудничество турецких властей с западными финансовыми институтами.

С 1 января турецкие банки перестали осуществлять денежные переводы из России из-за угрозы американских санкций. Это произошло после того, как президент США Джо Байден издал указ, согласно которому иностранные банки могут лишиться доступа к финансовой системе США, если будут вести бизнес с российским оборонно-промышленным комплексом. Несмотря на периодические заверения Анкары и Москвы о том, что проблема решается, никаких изменений до сих пор не произошло.

Как следствие, объемы российско-турецкой торговли неуклонно снижаются. Так, в феврале турецкий экспорт в Россию упал на 33% по сравнению с тем же месяцем 2023-го, а в апреле Китай обогнал РФ в качестве ключевого поставщика товаров и услуг на турецкий рынок.

К слову, еще в минувшем году российский экспорт в Турцию сократился с 58,8 миллиарда долларов до 45,5 миллиарда (на 23%), хотя турецкий в Россию вырос с 9,3 миллиарда долларов до 10,9 миллиарда (на 17%).

Очевидно, в Москве ожидают большего от Анкары и по вопросу строительства газового хаба — мегапроекта, который нужен для перенаправления экспорта российского газа из-за потери прямого доступа на большую часть европейского рынка. Турецкие власти не устают заверять, что планы вскоре будет реализованы, но пока они по-прежнему остаются лишь на бумаге.

Не Эрдоганом единым

Совместные масштабные проекты вроде строительства АЭС «Аккую» пока не дают множащимся российско-турецким противоречиям перерасти в полномасштабный кризис. Сдерживает напряжение также то, что для Кремля сейчас чрезвычайно важна поддержка со стороны Турции на международной арене и наличие общих подходов ко многим актуальным вопросам — например, войне в секторе Газа.

Недавно Москва горячо приветствовала желание Анкары вступить в БРИКС. А участие главы турецкого МИД Хакана Фидана в нижегородском совещании министров иностранных дел стран — участниц этого объединения стало для Кремля лишним аргументом в споре о том, находится ли Россия в изоляции. Для Анкары же это была очередная возможность указать на свою уникальную роль в рамках НАТО.

Между тем Москва сделала выводы и из недостаточной, с ее точки зрения, благодарности Эрдогана за поддержку в его переизбрании, и из успехов турецкой оппозиции на мартовских муниципальных выборах. 31 марта Партия справедливости и развития потерпела первое за 22 года поражение, что показало: позиции нынешнего турецкого руководства уже не так крепки, как прежде. Через четыре года, по итогам всеобщих выборов, Реджеп Тайип Эрдоган и его партия вполне могут потерять власть.

Пока что в Кремле осторожно присматриваются к оппонентам Эрдогана и не готовы к активному сближению с турецкой оппозицией. Между тем две новости, касающиеся планов победившей на муниципальном уровне оппозиционной Республиканской народной партии (РНП), показывают, что ситуация меняется. Во-первых, лидер РНП Озгюр Озель анонсировал скорый визит в Москву для консультаций с руководством РФ. Во-вторых, РНП готовится открыть в российской столице свое представительство. В партии говорят, что в российской элите большой интерес к диалогу с Озелем и другими видными деятелями партии, например, с Экремом Имамоглу, переизбранным 31 марта мэром Стамбула.

При прежнем председателе РНП Кемале Кылычдароглу такое было трудно себе представить — всего год назад он, наоборот, обвинял Россию во вмешательстве в турецкие выборы. Есть определенные сдвиги и в позиции Москвы по отношению к турецкой оппозиции. В середине мая состоялась встреча российского посла в Анкаре Алексея Ерхова с Озелем. Так что хоронить российско-турецкие отношения рано, но вот особое личное партнерство между Путиным и Эрдоганом определенно работает все хуже.

Читайте также на Carnegie Politika:

От отца к сыну. Что отношения с Северной Кореей говорят о России

Кимская волость. Как лидеры России и Северной Кореи поменялись ролями

Феодализм поневоле. Как кадровый консерватизм Путина формирует новые региональные кланы