«Работников полные залы, а посетителей опять нема» Чем живет главный храм российской армии во время войны с Украиной. Репортаж «Медузы»

Открытый два года назад Главный храм Вооруженных сил должен был «символизировать духовность русского воинства, поднимающего меч только для защиты своего Отечества». В разгар войны с Украиной он скорее превратился в опустевший музей, чем в символ армии. «Медуза» рассказывает, как проходят службы во время войны, что говорят посетители храма — и что символизирует витраж с Пересветом, который собрали из мариупольских стекол и освятили в этих стенах.

Рано утром на площади перед Главным храмом Вооруженных сил РФ — только рабочие и дворники. Слева от нового объекта комплекса — арки-звонницы — рядами стоят закрытые павильоны, где обычно продают еду. За ними мерзнут охранники, курят и переваливаются с ноги на ногу. «Работников полные залы, а посетителей опять нема», — по-простому говорит один из них, его напарник зычно гогочет. Звук разлетается по пустой площади и отражается от музейных павильонов. 

Символ российской армии, Главный храм Вооруженных сил (ГХВС) в подмосковной Кубинке мрачно нависает над клумбами, в которых что-то высаживают сотрудники комплекса. На вопрос о том, когда будет служба, охранники, руки которых покрыты посиневшими татуировками, пожимают плечами. «Спросите в храме, мы не в курсе», — отвечает смешливый. 

В храме тоже пусто. Свечей у икон нет, только скучающий охранник в костюме гуляет по залу. «Служба в девять», — бросает он и утыкается в телефон. Его коллега, расположившийся на лавке в углу, смотрит тикток. Веселый бит немного разбавляет едва слышные записи песнопений, которые играют из динамиков в храме.

«Место для будущих побед»

К девяти утра на площади начинают появляться туристы. В основном это пожилые люди — семейные пары или одинокие женщины. Они внимательно осматривают павильоны издали и фотографируются на фоне чугунно-зеленого храма.

«Мрачновато как-то», — понижая голос, говорит своей жене один из посетителей. «Зато красиво… Монументально!» — находит плюсы его собеседница. Перед ними в храм бодрым шагом заходят хористы — церковный квартет с дирижером, все в армейской форме.

Внутри службу слушают человек десять. Но слушают вполуха: отвлекаются на гигантские мозаичные иконы. «Вот тут Путин должен был быть», — рассказывает уже другой посетитель храма женщине. «А вот здесь, смотри, оставили место для будущих побед», — продолжает он осмотр. Действительно, под последней мозаикой пятичастной композиции перечислены военные конфликты с участием России после Второй мировой: от гражданской войны в Китае до «воссоединения Крыма». Дальше идет пробел в половину строки — видимо, для новых «подвигов».

Особенно привлекают пришедших артефакты: мощи святых и вещи, принадлежавшие маршалам победы. «Смотри, „подковка“ Жукова!» — восхищается один из посетителей и подводит жену к иконе, в которую «вмонтирован» кулон, принадлежавший маршалу. Один из певчих неодобрительно смотрит на мужчину. Он этого не замечает и просит у жены телефон, чтобы сфотографировать находку. Даже полчаса спустя он будет радостно повторять: «Ну ты видела, ты видела?!»

Из всех собравшихся в храме общий восторг по поводу экспонатов, кажется, не разделяет только одна женщина. Ее поседевшие волосы собраны под платком. Посетительница храма ставит свечки у икон Николая Чудотворца и Божией Матери, крестится. «Я сюда часто приезжаю, мне недалеко и несложно. У меня сын там [в Украине], вот я и приезжаю», — объясняет она. Где именно сын, она не говорит или не знает. Но сам храм ей нравится. «Здесь есть сила вот эта воинская, мощь», — говорит женщина. 

Ее слова повторяют и другие пришедшие. О текущих новостях они в разговоре с «Медузой» говорят так же неохотно. «Ничего, выстоим, они же выстояли», — кивает на храм один из пришедших с женой туристов. И направляется к павильону «Дорога памяти». «Сделай свои 1418 шагов к победе» — написано перед ним. 

Триумфальная арка и богатырский витраж

По выходным в музей и к храму приезжает больше людей. Однако утренняя служба тоже немноголюдная: начинается рано, ехать из Москвы далеко. Поминают ли погибших на войне солдат и офицеров, не ясно, священник зачитывает только имена, но у военных есть особый префикс «воин». Сколько именно «воинов» в списке, не разобрать, читают его очень быстро и неразборчиво.

Помимо этого туманного намека, на идущую в Украине войну здесь мало что указывает. Жизнь храма идет размеренно. За время «спецоперации» ГХВС несколько раз попал в новости. В июне 2022 года здесь вручали награды военным врачам. Из сообщений ведомства не особо понятно, участвовали ли эти врачи в военных действиях на территории Украины. Награждение приурочили ко Дню медицинского работника и 145-летию со дня рождения святителя Луки, а закончили крестным ходом.

В следующий раз о храме писали уже в августе. Тогда на экскурсию в музей «Дорога памяти» привели курсантов. Будущих офицеров «удивило все его [храма] великолепие, фасады, настенные фрески, лики святых, лежащих на резных аналоях». 

Свое отношение к новой монументальной постройке комплекса — арке-звоннице — курсанты, увы, никак не выразили. Ее начали возводить в начале лета 2022 года. Почти 40-метровую трехчастную арку закончили строить в сентябре, сейчас ее красят — осталось покрыть зеленым основание надписи «Никто не забыт, ничто не забыто». Другая часть монумента, который авторы упорно сравнивают с Триумфальной аркой в Москве, уже закончена. В храме не ответили на просьбу «Медузы» прокомментировать, в честь чего строится этот символ победы.

Последняя новость, связывающая войну и главный храм армии, — освящение «мариупольского» витража. Участницы «патриотического движения» «Катюша» (побывавшие в Мариуполе после того, как город оккупировали российские войска), по их утверждению, собрали там осколки стекла на местах боев — и сложили их в изображение богатыря Пересвета. Участницы «Катюши» попросили у священников храма Вооруженных сил благословение на эту работу.

Получившийся витраж, по мнению представителей движения, символизирует Мариуполь — «новое Куликово поле». Правда, посмотреть на него посетителям храма так и не удалось. Церемония освящения и благословения прошла 9 сентября меньше чем за час, после чего Пересвет отправился прямиком в разрушенный город. Представители храма и движения «Катюша» не ответили на вопросы «Медузы» по поводу витража.

Храм «для вечности»

Создание такого витража, символа битвы за Мариуполь (в ходе которой город был фактически уничтожен российской армией) — скорее арт-перформанс, чем религиозное действие, считает научный сотрудник лаборатории социологии религии ПСТГУ, антрополог Татьяна Крихтова. С ней согласен религиовед, кандидат философских наук Алексей Зыгмонт. «Религия и искусство всегда тесно переплетались, и ситуации, в которых было сложно понять, где начинается одно, а заканчивается другое, случались на протяжении всей истории», — резюмирует Крихтова. 

С одной стороны, создание артефактов вокруг Мариуполя — это попытка воспроизведения «учредительного мифа» о решающей битве добра со злом, считают эксперты. Такой поворотной точкой в российской истории была, например, Куликовская битва, говорят исследователи. Там из хаоса «был сотворен» порядок, а также прошел обряд «приручения» насилия, объясняет Зыгмонт. Тот же миф российская сторона пытается воспроизвести после событий в Мариуполе, где Россия якобы победила зло.

Сам храм Вооруженных сил, считает Крихтова, создавался «для вечности» — чтобы вписать в православную традицию современную российскую армию. «Любой храм несет символическую нагрузку, даже тот, который большинством посетителей воспринимается как музей или даже аттракцион», — развивает мысль она.

При этом пока свежепостроенный храм символически не очень работает — сама церковная иерархия не слишком активно его использует. Например, патриарх Кирилл редко проводит в нем службы.

Возможно, идея иная, считает Крихтова. Исторические артефакты, соседствующие с мощами, в этом ключе создают некий новый смысл, становятся попыткой снова сделать храмы главным «местом сбора» для людей. Идея могла не сработать потому, что храм находится не в городе — до него нужно долго добираться. «В Москве маленькие храмы нужны потому, что в них строится община, в которой люди друг друга знают. В большом парадном храме такая община невозможна», — объясняет антрополог. Тем не менее, хоть ГХВС не похож на большинство православных храмов, в остальном он вполне вписывается в церковную историю и традицию, заключает эксперт. 

ГХВС при этом, добавляет Зыгмонт, объединяет культ Великой Отечественной войны, православие образца синодального периода, а также некоторые имперские и советские элементы. Такие сооружения, по его словам, не рассчитаны на религиозное поклонение со стороны масс — в них слишком много непонятных символов: «Это средоточие „режима“ в безоценочном смысле».

Министерство обороны России и Русская православная церковь не ответили на запросы «Медузы».