В условиях тоталитаризма Северная Корея неплохо справлялась с ковидом. А потом выяснилось, что Ким Чен Ын, по-видимому, не верит в вакцины — и теперь там все очень плохо

В мае 2022 года Северная Корея — едва ли не последней страной в мире — вынуждена была признать проблему коронавируса. Причем ситуация сразу была обозначена как катастрофическая — Ким Чен Ын обрушился на работников сферы здравоохранения и членов правительства, которые проявили «беспечность» и провалили политику нулевой терпимости к ковиду. Самого вождя, по непонятным причинам даже не начавшего в стране вакцинацию, критика не затрагивает. Ведущий научный сотрудник сеульского Университета Кунмин Федор Тертицкий по просьбе «Медузы» рассказывает, как КНДР столкнулась с омикроном.

Двенадцатого мая 2022 года северокорейские СМИ признали, что в стране появился ковид. Более того, что ситуация близка к катастрофической. И это после двух лет полного отрицания хотя бы одного случая заболевания. Сейчас, согласно официальной статистике, в Северной Корее уже около двух миллионов заболевших (при общей численности населения 25,7 миллиона человек).

Ответственными за провал пока назначили безымянных работников сферы здравоохранения. Уже в первом сообщении о коронавирусе присутствовала такая фраза: «Политбюро подвергло критике недостаток бдительности, беспечность, безответственность и некомпетентность отрасли санитарной профилактики, не обратившей надлежащего внимания на ситуацию в здравоохранении во всем мире, и в особенности в сопредельных нам странам, где повышался уровень инфицированных различными мутировавшими штаммами вируса». Позднее в список критикуемых добавились и «работники кабинета министров» — их вместе со все теми же работниками сферы здравоохранения критиковал уже лично вождь Ким Чен Ын. Этим товарищам досталось за неправильную организацию фармацевтической сферы, а также за общую нехватку бдительности и ответственности.

То, что ковид (по крайней мере, официально) добрался до Северной Кореи только сейчас, звучит довольно удивительно: напомним, первое заражение коронавирусом произошло в близлежащем Китае в конце 2019 года, а уже в первой декаде марта 2020 года стало ясно, что мы имеем дело с пандемией мирового масштаба. Китай практически по всем показателям — основной партнер КНДР. Как по объему торговли, так и по статистике пересечения границы он с огромным отрывом обгоняет другие страны. Появление там коронавируса означало непосредственную и скорую угрозу.

Но власти КНДР отреагировали на пандемию довольно быстро и в обычной северокорейской манере. Уже в феврале 2020 года Северная Корея перешла в состояние кокона: с внешним миром были прерваны почти все контакты. Фактически Северная Корея вошла в небольшой список стран, наряду с Китаем, Австралией и Новой Зеландией, занявших самую жесткую позицию нулевой терпимости к коронавирусу.

Тоталитаризм мог пригодиться КНДР в борьбе с пандемией. Но вместо этого сделал только хуже

Северокорейская система здравоохранения в свое время строилась по образцу советской и большую часть особенностей унаследовала именно от нее. Врач в Северной Корее — профессия массовая и (как и любая работа в госсекторе) малооплачиваемая. Вместе с тем для такой бедной страны, как КНДР, такая система имеет преимущество: она позволяет охватить самой базовой медициной, включая вакцинацию, подавляющее большинство граждан. По основным показателям здравоохранения КНДР оставляет далеко позади страны со сравнимым показателем ВВП на душу населения (это, например, страны тропической Африки).

Парадоксальным образом борьбе с пандемией помогает и тоталитарный характер северокорейского государства. Во-первых, тоталитаризм практически гарантирует, что жители страны будут соблюдать карантинные меры, если от них этого потребует начальство. 

Во-вторых, полное отсутствие в стране даже намеков на свободу слова означает, что у сторонников теорий заговора в КНДР нет никаких каналов для распространения своих измышлений. С точки зрения сотрудников северокорейской политической полиции — первого бюро министерства охраны государства, — существенной разницы между политическим диссидентом и человеком, рассказывающим про вакцинный заговор мировой закулисы, нет. При этом, в отличие от того же Александра Лукашенко, официальный Пхеньян не отрицал опасности коронавируса, но уверял жителей страны, что им ничего не грозит, поскольку власти приняли необходимые меры.

Наконец, отсюда же следует и третий пункт — при наличии политической воли и достаточных запасов вакцины уровень вакцинации в стране в короткие сроки можно было довести хоть до 99%.

Однако вместо образцовой кампании вакцинации северокорейцы столкнулись с главным недостатком тоталитаризма, который может стоить жизни многим гражданам страны. В тоталитарной стране, где система решений замкнута на одного человека, нет механизма отмены принятого им неправильного решения. Именно это и произошло в КНДР.

Ким Чен Ын — а решения такого масштаба не могут быть приняты без личного утверждения вождя — отдал распоряжение вообще не начинать в стране вакцинацию. При этом нельзя сказать, что у Северной Кореи не было для этого возможностей. Российский посол Александр Мацегора, отличающийся вполне искренним вниманием к нуждам обычных граждан страны пребывания, предложил КНДР российскую вакцину «Спутник V» еще в самом начале пандемии. Всемирная организация здравоохранения предлагала поставить AstraZeneca и Sinovac в рамках программы Covax. По сведениям автора этого текста, по закрытым каналам на КНДР вышел (чего и следовало ожидать) и Китай, предложивший напрямую поделиться своими вакцинами. Всем потенциальным донорам Пхеньян указал на дверь.

В результате, когда КНДР, как и многие другие страны, столкнулась с омикронной волной, уровень вакцинации в стране составлял 0,0% — как в Эритрее, управляемой диктатором Исайясом Афеверкой, и больше нигде в мире.

Официальная статистика два года говорила о полном отсутствии заражений. И некоторые специалисты этому даже верили

Нулевой в Северной Корее была статистика не только вакцинаций, но и заражений. До мая 2022 года власти страны регулярно официально сообщали, что в стране заболевших коронавирусом нет. Кроме Северной Кореи на такое решался разве что официальный Туркменистан, но ложь Бердымухамедова и его подчиненных была разоблачена достаточно быстро. Что же до КНДР, то здесь поймать Северную Корею на прямой лжи было непросто. Это крайне закрытая страна сама по себе, а все ее связи с внешним миром обычно проходят через Китай, который очень осторожно распространяет любую информацию о коронавирусе. Некоторые специалисты вообще допускали, что Пхеньян в этом случае говорил правду.

Косвенные данные, впрочем, указывают, что, хотя нулевая статистика — явное преуменьшение, катастрофической ситуация точно не была. В стране то вводился, то де-факто отменялся масочный режим, а из КНДР регулярно приходили новости о закрытии того или иного населенного пункта на жесточайший карантин «китайского образца». Объяснить это иным образом, кроме мер оперативного реагирования на данные внутренней (явно ненулевой) статистики, вряд ли возможно.

К омикрону Северная Корея оказалась не готова. Теперь пропаганда предлагает гражданам промывать нос физраствором и чистить язык

В состоянии с двумя нулями — по заражениям и вакцинированию — КНДР подошла к маю 2022 года, когда выяснилось, что омикрон оказался сильнее и железного занавеса, и карантина. В стране начался взрывной рост количества заболевших (скорее всего, впрочем, он связан с китайской вспышкой зимы — весны 2022 года, а о тесной связи КНДР и Китая мы уже упоминали).

В принципе, в самом провале политики нулевой терпимости, рассчитанной скорее на дельту и другие штаммы вируса с менее высокой заразностью, как у омикрона, ничего особенного нет. Австралия, с 2020 года державшая жесточайшие карантинные меры, столкнулась с этой же проблемой уже в декабре 2021 года. Разница, однако же, заключалась в том, что в Австралии полностью привитые граждане составляли к тому моменту 73,4%, а страна тут же развернула успешную кампанию по прививке бустерной дозой вакцины. Разумеется, не стоит забывать и о высоком качестве австралийской медицины, и о наличии в стране большого количества тестов на коронавирус.

Ничего этого в КНДР нет и близко. К волне омикрона страна подошла полностью неготовой. В Северной Корее нет ни запасов вакцины, ни тестов, ни подготовленной медицинской инфраструктуры. Судя по косвенным сведениям, которые есть у автора этого текста, российский посол Мацегора снова предложил стране помощь — но дипломату, как и в прошлый раз, ответили отказом. Можно предположить, что и на предложения других стран в Пхеньяне ответили так же.

В условиях внезапной катастрофы Пхеньян вынужден был выработать новую линию действий. От официальной нулевой статистики пришлось отказаться. Образ страны, свободной от вируса во время мирового пожара, был очень удобен для пропаганды. Но в момент, когда зараженных стало столько, что подавляющее большинство граждан могли столкнуться с ними в реальной жизни, заверения главной газеты страны «Нодон синмун» о совершенно здоровой (благодаря вождю) стране звучали не так убедительно и даже могли вызвать неправильный эффект. Однако в силу нехватки тестов Пхеньян публиковал статистику не по людям, у которых был выявлен ковид, а по «людям, испытывающим жар» («юёльчжа» по-северокорейски).

Кроме того, в стране был введен карантин «максимального» уровня, а «Нодон синмун» сообщила, что все имеющиеся силы — от парторганизаций до армии — брошены на борьбу с вирусом.

Наконец, при крайней нехватке медицинских средств ставка была сделана на то, что спасение заболевших — задача самих заболевших, а основным методом лечения в стране станет использование средств нетрадиционной медицины (или просто эффект плацебо). Та же «Нодон синмун» ударилась в пропаганду «народных» методов «лечения» коронавируса: больным советовали промывать нос физраствором и чистить язык, а также принимать аспирин и парацетамол, а в случае боли в горле — пить антибиотики (которые, как известно, не помогают при вирусных заболеваниях).

Так почему Северная Корея отказалась вакцинировать своих граждан? Вот две версии

К омикронной волне КНДР подошла неготовой — ни по количеству койко-мест в больницах, ни по тестам. Однако самый важный — и необычный — вопрос: почему Пхеньян не стал вакцинировать своих граждан?

Более оптимистичный вариант ответа на этот вопрос заключается в том, что мы имеем дело с очередной попыткой Северной Кореи всех переиграть. То есть Пхеньян решил, что сколько-то лет страна отсидится в сверхжестком карантине, а за это время вакцины доведут до совершенства — без побочных эффектов и с максимальной защитой от заражений (а не только от тяжелой формы течения болезни). И вот тогда можно будет потребовать от ООН, чтобы они выдали КНДР вакцину новейшего поколения — бесплатно и столько, сколько нужно. В принципе, такое поведение находится вполне в русле северокорейской дипломатии последнего десятилетия. Но от бесплатной гуманитарной экономической помощи власти Северной Кореи обычно не отказываются, так что решение по вакцинам выглядит довольно необычным.

Более пессимистичный вариант заключается в том, что Ким Чен Ын — убежденный противник вакцинации от коронавируса. Несмотря на то что к другим вакцинам КНДР всегда относилась очень положительно, избирательное недоверие именно к вакцинации от ковида — штука нередкая. Иррациональное поведение главы государства во время пандемии — также феномен известный, тут можно вспомнить и Жаира Болсонару, и Александра Лукашенко. Наконец, еще аргументы в пользу этой версии — сообщения прессы КНДР о сомнительной эффективности вакцин и заявление южнокорейской разведки о том, что Ким Чен Ын, скорее всего, сам от коронавируса не привит.

С учетом нулевой вакцинации и ослабленности организма многих жителей КНДР от систематического недоедания, по некоторым оценкам, в итоге пандемия может стоить жизни ста тысячам северокорейцев. Безусловно, очень многих этих смертей можно было бы избежать, если бы не самодурство Ким Чен Ына. Однако гайки в стране закручены так, что не стоит ожидать в КНДР и протестов, попытки которых можно было наблюдать в Китае: Китай по сравнению с Северной Кореей — открытое, почти свободное общество.