«Важно, чтобы они почаще смотрели на себя в зеркало» «Медуза» поговорила с автором фильма «Оккупант». Его смонтировали из видео, которые нашли у пленного российского солдата в телефоне

Одиннадцатого мая издание «Украинская правда» опубликовало фильм «Оккупант» — «историю о жизни» лейтенанта Юрия Шалаева, выпускника Московского высшего командного училища. По данным издания, до войны он был командиром мотострелкового взвода воинской части 71718, дислоцированного в Чечне. Третьего марта Шалаев отправился в Украину; все происходящее на войне солдат снимал на телефон. В начале апреля он попал в плен, а видео с его телефона оказались в распоряжении редакции «Украинской правды», которая превратила их в 24-минутный фильм. «Медуза» поговорила с автором «Оккупанта» — главой отдела расследований «Украинской правды» Михаилом Ткачом.

— Как вам удалось получить материалы?

— Не могу сказать. Любой уважающий журналист не станет раскрывать свои источники. 

— Как пришла идея сделать из этих видео фильм?

— На самом деле там больше видео, чем мы показали. Отсмотреть этот материал оказалось сложнее, чем я предполагал. Какое-то время я над этими видео подумал и не придумал ничего лучше, чем показать как есть. Историю оккупанта так, как он ее сам снял.

— То есть лейтенант Шалаев в каком-то смысле выступает вашим соавтором?

— Не хотелось бы ассоциироваться с оккупантом, но в целом мы ставили перед собой задачу никак не влиять на содержание: ничего не дописывать, не ставить музыку на фон. Нами был сделан только монтаж.

— Вы сказали, что отсмотреть видео оказалось сложнее, чем вы предполагали. Почему?

— Не очень приятно смотреть на видео, когда ты понимаешь, что это действительно оккупант. Человек, который приехал в нашу страну, ходил по ней, фотографировался на фоне разрушенных российской армией зданий. По-человечески смотреть было тяжело.

— Что осталось за кадром? Были какие-то моменты, которые не удалось вставить?

— Нет. Мы вставили все, что хотели, хотя и это тут не очень подходящее слово. Было много повторяющихся моментов, поскольку жизнь этого человека протекала в основном монотонно, как вы могли заметить. Например, повторялись эпизоды с попойками. Смысла в том, чтобы показать десять таких эпизодов вместо нескольких, я не увидел.

— Какую идею вы хотели донести? С одной стороны, мы видим человека, который до войны дарит дочке велосипед, выпивает с дядей и ездит в отпуск с друзьями. И это как будто попытка очеловечивания. С другой — название фильма и финальные эпизоды говорят сами за себя.

— Прежде всего, моя задача, как и у всех украинских журналистов, была рассказать правду о войне.

Главная цель — показать этого человека. Поскольку видео было такое, история сложилась именно таким образом. Это очередное лицо российской армии, армии Путина. Кремлевский курсант, офицер. Его история вот такая. Мы показали ее такой, какая она есть. Никаких целей и задач очеловечить оккупантов или дискредитировать российскую армию мы перед собой не ставили. Тем более никто не дискредитирует российскую армию больше, чем она сама.

Наверное, важно, чтобы российские военные почаще смотрели на себя в зеркало, и важно, чтобы они видели себя со стороны. Складывается впечатление, что эти люди не думают, не анализируют. Не делают всего того, что имеет возможность делать человек, и того, что отличает его от животного.

— Вы открыли для себя что-то новое в процессе создания фильма? Это как-то изменило ваши взгляды?

— О российской армии всем все давно понятно, поэтому никаких открытий для меня лично здесь нет. Российские военные — это спивающиеся или спившиеся, необразованные, нищие люди, которые пришли сюда — перефразируя Черчилля  — вытаптывать и искоренять те свободы и блага, которых у них никогда не будет. Никаких открытий для меня здесь абсолютно нет.

— Следующий ваш материал — слитые переписки из чата российских военных, в котором состоял и Шалаев. В них вас что-то удивило?

— Хороший вопрос. Я не рассчитывал что-то найти. Моя работа — показать как есть. Не могу сказать, что у меня были какие-то ожидания. Мы все в Украине, да и, думаю, во всем цивилизованном мире давно понимаем, что такое российская армия. И эта переписка, как мне кажется, лишнее тому подтверждение. И те моменты из этой переписки, которые мы опубликовали, — тоже. Никаких сюрпризов — просто констатация того, что мы и так понимали. Конкретно в этом материале это говорят сами российские военные.

Этот чат — зеркало российской пропаганды. Был один эпизод, который не вошел в текст. В нем военный хвастается «коллегам», что его объявили в Украине преступником в официальном сообщении [государственных органов]. И тут же пересылает скриншот переписки со своим бывшим преподавателем, который подбадривает его и говорит: мол, мы фашистов давили в 1941–1945-м и сейчас давим.

То есть они действительно верят, что в Украине фашисты и мифические лаборатории. Абсолютно не подвергают сомнению выдуманную угрозу со стороны НАТО, оправдывают свои действия «выполнением приказа». И в то же время рассуждают о том, как лично будут уничтожать наши города.

Интересно было услышать от них стенания по поводу провала операции и плачевного состояния российской армии. И совсем абсурдно было осознать, что многие из них становятся оккупантами и военными преступниками из-за того, что у них ипотеки. То есть они идут на смерть, чтобы купить жилье для жизни.

Но то, что они [судя по чату] боятся публикации личных данных, — это хорошо. Чем быстрее к ним придет осознание того, что за преступления непременно понадобится отвечать лично, а не коллективно, тем чаще они будут отказываться идти на это самое преступление.

— В редакции была дискуссия по поводу этичности публикации этих материалов?

— Естественно, как в любой нормальной редакции, мы обсуждали это и сошлись на том, что это действительно общественно важная информация. Судя по всему, она имеет значение и для российского общества — иначе бы мы с вами сейчас, наверное, не разговаривали. Мы ее именно поэтому опубликовали.

Плюс нельзя забывать, что это не просто видео, в котором фигурирует человек, а видео, в котором фигурирует оккупант.

— Какую реакцию вызвал фильм?

— Нет особо времени отслеживать реакцию, поскольку у нас в стране события развиваются очень динамично. Вижу, что люди посмотрели и продолжают смотреть. Вижу, что смотрят, судя по всему, как в России, так и в остальном мире. Были отзывы от разных авторитетных людей. Нас уже пригласили на несколько фестивалей с этим фильмом. Каких — пока не буду говорить. 

— Вы отслеживали, где больше смотрели, в России или в Украине?

— Пока нет, но мне кажется, что сложно сказать, для кого этот фильм важнее. Я надеюсь, что его посмотрят в России как можно больше людей. Надеюсь, потому что хочется, чтобы люди сделали какие-то свои выводы. Возможно, кто-то увидит себя со стороны. Возможно, примет иное решение в важный момент своей жизни.

— Что известно о дальнейшей судьбе вашего героя?

— Не интересовался.

— Не планируете взять у него интервью?

— Во-первых, брать интервью у военнопленных не очень хорошая идея с этической точки зрения. А во-вторых, я не чувствую интереса общаться с такими людьми, поскольку они ничего из себя не представляют, не могут объяснить мотивацию своих поступков. Не знают или говорят, что не знают, зачем они это делают. Это просто обслуга фашистской идеи Путина. Не думаю, что интервью с этим человеком было бы интересным.

Украину защищают юристы, журналисты, преподаватели, профессора, политики… Эти люди составляют элиту нашего общества. А кто воюет на стороне оккупанта? Думаю, вы и сами прекрасно знаете ответ на этот вопрос. Вряд ли это те люди, которые способны и могут говорить, анализировать и быть интересными.