Марианна Подгурская — главная героиня репортажа об обстреле роддома в Мариуполе — дала первое большое интервью. Разбираем, как этим свидетельством воспользовалась пропаганда

В начале апреля на ютьюб-канале блогера Дениса Селезнева, который называет себя главой «социологической службы» самопровозглашенной ДНР, появилось интервью Марианны Подгурской (в замужестве Вышемирской; она представляется под этой фамилией). Это бьюти-блогер из Донбасса, которая стала известна на весь мир 9 марта 2022 года, когда журналисты агентства The Associated Press (AP) Мстислав Чернов и Евгений Малолетка сфотографировали ее в Мариуполе возле и внутри разрушенного родильного отделения городской больницы № 3 (его иногда называют роддомом № 3 или третьим роддомом). Украинские власти заявили, что на роддом совершила налет российская авиация.

Некоторые прокремлевские телеграм-каналы, а вслед за ними и большие провластные СМИ сразу после публикации снимков Чернова и Малолетки объявили, что кадры постановочные (в качестве «подтверждения» они, в частности, указывали, что «на всех кадрах» из роддома есть якобы только одна роженица — Вышемирская; это неправда). По просьбе «Медузы» Илья Бер — главный редактор проекта «Проверено», специализирующегося на разоблачении фейков, — разобрал тогда теорию о «фальсифицированном» обстреле роддома в Мариуполе и показал, что она несостоятельна.

После выхода первого большого интервью Вышемирской защитники российской версии событий снова оживились — и мы попросили Илью Бера проверить, есть ли в словах девушки что-то, чего мы раньше не знали. Этот текст «Медуза» и «Проверено» публикуют одновременно.

Прежде всего, если у кого-то и оставались сомнения, то больше их быть не может: съемка в мариупольском роддоме точно не была постановочной

Вышемирская подтверждает, что она действительно была беременна и находилась в родильном отделении мариупольской больницы № 3 (некоторые прокремлевские блогеры пытались оспорить и это). Когда 9 марта здание начали обстреливать, Вышемирская вместе с другими роженицами и персоналом спустилась в подвал, откуда их вскоре эвакуировали. 

Во время эвакуации она и попала в объективы фоторепортеров AP Мстислава Чернова и Евгения Малолетки. При этом в интервью Вышемирская подтвердила, что в кадре из рожениц оказалась не только она: вопреки первоначальным утверждениям прокремлевских российских СМИ и телеграм-каналов, на носилках несли другую женщину, тоже беременную — и, в отличие от Вышемирской, тяжело раненную. Ее имя до сих пор не названо, но известно, что врачи не смогли спасти ни ее саму, ни ребенка.

Из интервью Вышемирской также следует, что к моменту обстрела родильное отделение работало — и не было захвачено полком «Азов». Более четко Вышемирская объясняет это в своих инстаграм-сторис, опубликованных вслед за интервью:

Из этих слов можно сделать вывод, что некие вооруженные люди захватили роддом № 1 — но о судьбе этого медицинского учреждения Вышемирская знает только из вторых рук: про него рассказали лежавшие с ней роженицы, которых перевели оттуда в родильное отделение больницы № 3.

Разбираем выводы, которые делают из интервью прокремлевские СМИ и блогеры

«Авианалета не было»

Во многих государственных СМИ и в провластных телеграм-каналах интервью Подгурской преподнесли как доказательство того, что авианалета на родильное отделение не было. Вышемирская действительно неоднократно говорит о том, что ни она, ни другие роженицы, ни их мужья не слышали звуков летящих над зданием самолетов, а значит, больничные корпуса разрушили не авиабомбы.

В первые же дни после появления фото и видео из родильного отделения мариупольской больницы № 3 обсуждались три версии случившегося. Согласно одной, авиаудар нанесли российские ВВС, согласно другой — это был обстрел дальнобойной российской артиллерией. Наконец, Минобороны РФ утверждало, что два взрыва организовали украинские военные — точнее, «нацистский батальон „Азов“». Слова Вышемирской прокремлевскими блогерами и журналистами трактуются как доказательство российской версии. 

Между тем военные эксперты, с которыми удалось поговорить «Медузе», утверждают, что с земли можно и не услышать пролетающий бомбардировщик. 

«Самолеты слышно далеко не всегда, если они сбрасывают не бомбы свободного падения, а запускают ракеты „воздух — земля“ с дистанции или планирующие бомбы (но у России такие бомбы только в разработке, насколько я знаю)», — говорит, в частности, Павел Лузин.

С ним согласен и другой эксперт, попросивший не называть своего имени: «Самолет может выпустить управляемую бомбу и находясь на расстоянии 20 километров от цели (а не над ней) — тогда самолет не будет виден и слышен. Обычные бомбы кидают с высоты 7–8 километров, находясь почти непосредственно над целью (расстояние может составлять 1–2 километра) по радиолокационному прицелу и ГЛОНАСС». По его словам, обычный, не сверхзвуковой самолет может быть не слышно за облаками и многое также зависит от погоды: «При высоком давлении слышно дальше». Чтобы самолет был слышен точно, он должен лететь ниже пяти тысяч метров. По словам эксперта, на вооружении ВВС России состоят разные типы самолетов и большое количество разнообразных управляемых и неуправляемых боеприпасов, поэтому трудно сказать, что происходило в этом конкретном случае.

Сама Вышемирская, на самом деле, не воспроизводит версию российского Минобороны, которое утверждает, будто украинские «каратели» сами устроили взрывы возле больницы. По ее словам, вместе с другими людьми, которые укрылись в подвале, она решила, что это был «снаряд, который прилетел откуда-то из другого места».

При этом другие очевидцы обстрела утверждают, что слышали именно самолет. Репортеры агентства The Associated Press Мстислав Чернов и Евгений Малолетка говорят, что звук пролетающего бомбардировщика слышен на первых секундах вот этого видео.

Но даже если Вышемирская действительно не слышала звуков пролетающего самолета, это не может свидетельствовать о том, что авианалета не было. 

Фотографы AP появились на месте событий «подозрительно быстро», снимали Вышемирскую «без разрешения» и «утаили» видео, где она отрицает факт авианалета

Вышемирская утверждает, что возле роддома просила журналистов AP Чернова и Малолетку не снимать ее; они «проигнорировали» эту просьбу и тем самым «вляпали» ее в эту историю. На вопрос, как быстро оказались у больницы журналисты, Вышемирская отвечает, что они сделали это «сразу». Наконец, говорит Вышемирская, Чернов и Малолетка не опубликовали интервью с ней, в котором она якобы опровергает факт авианалета (это интервью они записали 11 марта, через день после обстрела и уже после рождения у нее ребенка).

При подготовке репортажей и новостных сюжетов от людей, попавших в кадр, не требуется согласие на публикацию материалов с их участием. Более того, из видео, опубликованного AP, следует, что она не просила журналистов прекратить съемку (1:57 — 2:17). 

Чернов и Малолетка говорят, что добрались до больницы примерно через 25 минут после взрывов; их опередили полицейские, военные и спасательные службы. При этом, находясь в другой точке города, Чернов смог снять и сам момент взрыва: в его видео слышны громкие звуки, видна ударная волна, а над зданиями рядом с местом, где находились репортеры, поднимается дым. Следовательно, они были недалеко — поэтому неудивительно, что репортеры смогли приехать достаточно быстро. Более того, могли бы приехать даже раньше, если бы по дороге не заехали в другое здание, чтобы зарядить камеры (это тоже зафиксировано на их видео).

Интервью с Вышемирской, которое Чернов и Малолетка записали 11 марта, было выложено в открытый доступ на сайте видеоархива AP, но без вопроса, что произошло с роддомом и ее ответа. Позже на сайте AP этот разговор был опубликован целиком — и можно убедиться, что Вышемирская неверно запомнила или намеренно исказила содержание собственного ответа. На самом деле она не отрицала авианалет, а говорила буквально следующее: «От кого прилетело, откуда, что и куда, мы не знаем. То есть слухов много, но по факту мы ничего сказать по этому поводу не можем» (время 04:22).

Можно ли верить Вышемирской? Ее точно не заставляли говорить нечто определенное?

Точно ответить на эти вопросы нельзя.

Вышемирская говорит, что смогла эвакуироваться из Мариуполя. При этом интервью у нее взяли журналисты Денис Селезнев и Кристина Мельникова, постоянно работающие со стороны самопровозглашенной ДНР и сопровождающие «республиканские» войска. То есть почти наверняка она находится либо на территории, подконтрольной непризнанным республикам, либо в России. Первое даже более вероятно, учитывая, что, по ее словам, до переезда к мужу в 2020 году она жила в Макеевке, которая уже восемь лет находится на территории ДНР.

Тем не менее нет оснований утверждать, что ее заставили произносить чужой заготовленный текст. В частности, она не использует многие российские пропагандистские клише. Так, слово «спецоперация» за 24 минуты интервью не звучит ни разу, в то время как «войной» эти события названы пять раз (один раз — журналистом, задающим вопросы). Ни разу Вышемирская не упоминает и полк «Азов», который, по версии российской пропаганды, захватывал медучреждения Мариуполя. Так, по словам Вышемирской, роддом № 1 заняли «военные», причем она дает этому вполне рациональное объяснение (а не повторяет за пропагандой, что они использовали людей как живой щит): «Им нужна энергия, в городе нет электричества, а здание первого роддома оборудовано солнечными батареями». 

Отдельно было записано обращение Вышемирской к президенту Украины Владимиру Зеленскому с призывом «договариваться и искать компромиссы», которое вставлено в запись уже после интервью. Мы не можем сказать, было ли это обращение ее собственной инициативой — или сделано по чьей-то просьбе или под давлением.