Мы решили сидеть здесь. Поближе к дому Многие украинцы бегут от войны через Молдову. Но некоторые остаются. Репортаж «Медузы»

С начала войны Молдова принимает тысячи украинцев. По оценкам Агентства ООН по делам беженцев, с 24 февраля в страну прибыло 385 тысяч человек из Украины, но большинство из них использует страну как транзитный пункт для того, чтобы попасть в Европу. По данным ЮНИСЕФ, около 100 тысяч человек остаются в стране на данный момент. Большинство беженцев, порядка 93% — это женщины с детьми, домашними животными и надеждами в будущем вернуться домой. Сегодня большинство приезжает в Молдову из Одессы — это уже третья волна бегущих от войны украинцев, две предыдущие были из Николаева, Харькова и Херсона. Специально для «Медузы» фотограф Сергей Строителев проделал маршрут от молдавско-украинской границы до разных пунктов размещения беженцев и пообщался с людьми, бежавшими от войны из Одессы, Николаева, Харькова и других городов Украины.

Паланка

Путь украинских беженцев в Молдове начинается с КПП Паланка. Оттуда они добираются на автобусах до небольшого лагеря в селе Паланка, где можно перекусить, выпить чаю, погреться и выдохнуть. Затем беженцы разъезжаются по разным точкам. Те, кто планируют ехать в другие европейские страны, отправляются в Бухарест. Кто-то выбирает остаться в Молдове и едет в один из пунктов временного размещения.

«Молдэкспо»

Самый большой пункт размещения находится в Кишиневе. «Молдэкспо» — это выставочный комплекс, в 2020 году переоборудованный в ковидный госпиталь, а теперь занятый беженцами из Украины. Условия там довольно аскетичные, но люди не жалуются. В основном «Молдэкспо» используется как транзитное звено, чтобы переночевать или пожить пару дней перед тем, как отправиться в более комфортные условия — к родственникам или в другие пункты временного размещения. В этих пунктах работают граждане Молдовы — за минимальную плату, либо на волонтерских началах. Часто волонтерами становятся сами беженцы, которые не могут сидеть без дела и хотят помогать согражданам.

Физиопневмологическая больница в Кишиневе

Юлия

33 года, мать двоих детей из Одессы

Мы приехали [в Молдову] 6 марта. [Из Одессы бежали, потому что] выли сирены, стали отчетливо слышны выстрелы. Мы несколько ночей не спали. Подвала у нас [в доме в Одессе] нет, чтобы прятаться, а ракета ведь не выбирает, в какой дом ударить. Я приняла решение уехать из-за детей, Арины и Давида. Если бы не они, я бы осталась дома, с мужем. За свою жизнь я не сильно беспокоюсь. Пока ехали до границы, ревели всю дорогу, у дочери была истерика. Мы ехали в никуда: в Молдове до этого ни разу не были и не знали, где остановиться, как нас примут. Муж довез нас до Паланки и вернулся домой — к брату, свекрови и многим другим нашим родственникам. [Мы с детьми] cильно переживаем за них. Мы очень хотим домой и верим, что все закончится, что мы вернемся. Пока наш дом стоит на месте, нам есть куда ехать. Если, не дай бог, что-то случится, то будем планировать жизнь как-то по-другому. Но даже страшно подумать о таком.

Жанна и Юрий

52 и 62 года, пара из Одессы

Разговоры о войне были, но до конца никто не верил, что она начнется. Где-то там бахало неделю назад, думаешь: еще далеко. Сидишь тихо, надеешься, что все обойдется. Но последний раз [удар был такой] прямо как будто под окнами. У нас к тому же многоквартирный дом — спускаться в подвал долго. Стало страшно до ужаса. Посовещались и решили уехать. Чемоданы уже были наготове. Схватили их и побежали. Юра служил в Молдове, в Бельцах, раньше ездили за молочкой [молочными товарами] сюда, поэтому имели представление о соседней стране. Мы очень хотим домой, все время об этом говорим и думаем, ночами не спим иногда — следим за новостями. У нас родители там остались. В последний момент отказались ехать, хотя мы хотели их забрать: мать махнула рукой, сказав, что не оставит квартиру — и будь что будет.

Ира

18 лет, бежала из Одессы с матерью и маленьким братом

В какой-то момент ПВО уже работала без перерыва. Брат плакал днями и ночами. Мы живем около военного аэропорта и, видимо, туда особенно целились. Все тряслось — стекла, пол. У нас окна выходят прямо на самолеты и вертолеты, и после того как мы увидели взрыв своими глазами, поняли, что все может плохо кончиться. Мы с матерью быстро собрались и сели в такси. Отец у меня моряк, он сейчас в рейсе и в безопасности. Когда вернется с моря, приедет к нам. Вместе будем ждать, когда все успокоится. В Одессе у меня остался жених — он военный, учится в военной академии на лейтенанта, третий курс. Надеюсь, с ним все будет в порядке.

Общежитие института педагогических наук в Кишиневе

Соня

18 лет, выпускница школы из Харькова, временно живет в Общежитии института педагогических наук в Кишиневе

Мы несколько дней прятались в подвале. Раз в три дня рано утром ходили в квартиру, чтобы быстро принять в душ и приготовить что-нибудь, после этого бежали обратно. Помню, как заклеивала окна в квартире, чтобы [стекла] не выпали от взрывной волны. Наш район пострадал сильно: соседняя многоэтажка горела, крыша обвалилась. Мы поняли, что дальше будет только хуже.

Потом позвонил отец, он с новой семьей живет в селе Циркуны в [Харьковской] области. Сказал, что его дома больше нет — все сгорело, [ударом] убило всех домашних животных, а сами они сидят у соседей подвале. Мы собрались за час — взяли самое необходимое: книги, пакет с одеждой, зубные щетки, мишку, которого подарил мой парень, ну и кота Сулеймана — я переноску для него подготовила накануне. Из подвала забрали всю еду, так как не понимали, сколько придется ехать до границы, слышали, что там пробки. В итоге ехали сутки, ночевали в придорожном кафе. Тогда я и заревела, поняла, что действительно покидаем дом.

В Харькове я закончила школу и планировала поступать в университет на микробиолога. Я очень хочу мира — и учиться. Надеюсь, они [российские и украинские власти] найдут компромисс. Вот переписывалась с молодым человеком, он там [в Харькове] остался с семьей, [говорит,] сегодня было тихо. Последние дни мне снятся кошмары — что я убегаю от пожара.

Настя и Алена

24 года и 13 лет, сестры из Одессы

С 6 марта мы тут [во временном пункте размещения в Молдове] находимся. Мы и не думали уезжать [из Одессы], пока сирена не начала звучать по ночам, в 2-3 часа ночи. Родители остались там: они боятся мародеров и не хотят покидать квартиру. Понимаю, что нескоро смогу вернуться, но это не важно — главное вернуться.

Мы решили тут сидеть, в Молдове. Поближе к дому. Даже не хочется думать об эмиграции в Европу. Если честно, до сих пор не верится. Я работала кеттельщицей на швейном производстве, Аленка училась [в школе]. Хочется вернуться к прежнему ритму жизни, спешить куда-то [по делам]. Аленка вон плачет постоянно, за родных переживает, но хорошо, что есть связь хотя бы с родителями. Они держатся, но говорят, что цены выросли, люди все скупают.

Нина

28 лет, воспитательница из Николаева

В Николаев пришла война. К соседям в дом попала ракета, но не разорвалась. А однажды такая бомбежка была с обеих сторон — две недели просидели в погребе. Ракеты шипели — этот звук я теперь ни с чем никогда не перепутаю. Соседние дома сравняли с землей. Сидишь и думаешь: раз глаза открываются, значит, не на нас ракета упала. Дети рядом плачут, племянники мои — жутко.

Я уехала [в Молдову] с псом Рокки, муж остался — мужчин не выпускают, но он и сам не собирался уезжать. Предприятие, на котором он работал, стали использовать для помощи гражданам — раздают воду и еду. Он помогает там. Мы созваниваемся каждый день: он грустно рассказывает про бомбежки, хотя сначала был очень оптимистичен. Но оборону они держат. Мы приехали в Молдову, чтобы было ближе возвращаться домой. Я рада, что есть жилье. Сейчас ищу работу, но пока с этим сложно — я воспитательница, и таких вакансий найти не могу. А еще травма осталась: на любой звук реагирую — просто проезжает машина на улице, а я замираю.

Саша

38 лет, предприниматель и отец троих детей из Одессы

Мы приняли окончательное решение уехать, после того как у нас в городе поменяли губернатора — с обычного, «мирского», на военного. Еще напугали корабли в акватории Черного моря. Но самое главное — дети последнюю неделю спали в прихожей [чтобы при возможном взрыве не пораниться осколками оконных стекол]. Мы собрались за полдня: подготовили документы, рассортировали вещи, закинули все в багажник — и в путь.

Так как у нас электромобиль, дорога заняла чуть больше времени. Ночевали в Беляевке — заряжали авто. Около Паланки простояли в пробке сутки. Хорошо, что детям взяли плеер с наушниками, чтобы они могли слушать сказки. [Уже в Молдове] пару суток жили в хостеле. Помню, как пошел в душ, что-то в коридоре упало, я человек не впечатлительный, но на полсекунды подумал, что это выстрел. Все-таки травма какая-то есть.

Мы планируем вернуться назад [в Одессу], если обстановка позволит, но это года два-три минимум, ведь инфраструктуры не будет никакой, все пострадало. Работать в эмиграции все равно необходимо, не хотелось бы сидеть на шее у другого государства. В Одессе мы занимались производством крафтового мороженого, к сожалению, все оборудование пришлось оставить дома из-за сложностей с перевозкой. До отъезда закинули пост в группу энтузиастов по мороженому со всего мира о том, что уезжаем, — откликнулись люди из Австрии, Германии и Ирландии и предложили нам работу с проживанием. Мы выбрали Ирландию, так как поняли, что в других странах наплыв украинцев будет больше и лучше уехать подальше, чтобы иметь возможность работать.

Интернат в селе Карпинены

Юля

34 года, из Умани, бежала с детьми и сестрой из Харькова

Мы с сестрой решили поехать, [потому что] как у нас [в Умани, Черкасская область], так и у них [в Харькове] было страшно. [В Харькове] женщине ноги оторвало, пока она стояла в очереди в продуктовый. В Умани человек погиб в центре города — гранату кинули. [Наши] мужья, конечно, остались там [в Украине], они [служат] в [территориальной] обороне. [У нас с мужем] был небольшой бизнес — продуктовые магазины. [Когда началась война,] пустили все на самотек: товара нет, поставщиков нет, покупателей — тем более. Проще закрыть.

Переезд [в Молдову] был очень тяжелый — ехали почти сутки. Были страх и обида: почему это с нами происходит? Как же так? У нас мама россиянка, живет в Саратове. Она не понимает, что происходит, не верит нам.

Дальше [в другую европейскую страну] ехать мы не планируем. Кому мы там пригодимся? Таких как мы очень много, да и куда ехать с детками. Конечно, хочется верить, что все наладится, но этой веры остается все меньше с каждым днем.

Аня

35 лет, мама троих детей из Одессы

Мы собрали все необходимое уже 24 февраля. Тогда муж посмеивался надо мной. Но пару недель назад я увидела из окна [как] самолет [пролетел] прямо над нашим домом — [а потом] взрыв, стекла из окон вылетели. Тогда и решили уехать, уже было не до смеха. Я как мать не имею права подвергать детей опасности.

С мужем долго прощались, плакали. Малая, наверное, вообще не поняла, что происходит, может и не вспомнит потом — ей всего полтора года. Старшие переживали больше. Когда ехали, волновались, что и так много в Молдове беженцев [из Украины], и мы там никому не будем нужны, да и не были мы там никогда до всей этой заварухи. Волонтеры на границе вселили надежду, обняли.

[Сейчас] все нормально, только дети маятся. Старшая Соня вся в телефоне, у нее там [в Одессе] друзья остались, брат ее на кухне [временного центра для беженцев] помогает с обедами, хочет чувствовать себя полезным. Будем тут пока, дальше не поедем — чем дальше от дома, тем дольше возвращаться. Хорошо там, где нас нет, да и домой охота.

Оксана

42 года, бежала в Молдову с 22-летней дочерью Мариной из Николаева

Мы помним, как начали бомбить мирное население. «Грады», самолеты летали, звуки бойни, пулеметные очереди, непонятно, где и что взрывается — твой дом или соседский. Сидели в подвале сутками. Хотели было вылезать — только высунулись, как увидели реактивный самолет. Думали, он падает на нас, но нет, просто летел низко, чтобы взорвать овощную базу. Муж заставил нас уехать 13 марта, пытался успокоить, говорил, что все будет хорошо, но это было сложно. Работу очень жалко, я лишилась ее. Дочь пока не сократили — она работала учительницей. Бога молим, чтобы попасть домой.

Манеж

На территории легкоатлетического манежа в Кишиневе, который с первых дней войны переоборудовали в пункт временного размещения беженцев из Украины, проживают в основном цыгане и азербайджанцы, жившие на территории Украины. По словам сотрудников НКО, никакой дискриминации тут нет — наоборот, люди сами захотели жить «со своими».

Штаб и гуманитарная помощь

Работу с беженцами в Молдове курирует НКО «Молдова за мир». Штаб организации расположен в здании правительства Молдовы на центральной площади Кишинева. Отсюда ведется вся координационная деятельность — расселение людей по пунктам, решение вопросов с гуманитарной помощью, которую беженцы могут получить на складе киностудии «Молдова-фильм». 

Приют у жителей Молдовы

Многие молдоване сочувствуют беженцам и принимают их в своих домах. 57-летняя Надежда из небольшого села Гура Быкулуй на границе с Приднестровьем переживает за украинцев: