Около миллиона беженцев уже покинули Украину из-за войны. Вот как их встречают в Европе Репортаж «Медузы» из Берлина

По данным ООН, за десять дней войны с Россией Украину покинули больше миллиона человек. Украинцы с вещами и домашними животными переходят границу со Словакией, Румынией, Венгрией, Молдавией и Польшей. Там многие пересаживаются на поезда и автобусы и едут дальше на запад Европы. Вагоны с беженцами приходят и в Берлин; каждый день вокзалы города принимают несколько тысяч вынужденных переселенцев. Здесь их встречают сотни волонтеров. Одна из них — Таисия Антонова, предпринимательница и бывшая журналистка из России, которая уже семь лет живет в Германии. Она рассказала «Медузе», как страна встречает украинских беженцев.

На платформу № 14 вокзала Берлин-Главный (Berlin Hauptbahnhof) прибывает поезд из Перемышля. По перрону равномерно распределяются волонтеры — встречать беженцев из Украины. 

Поток очень большой. Только на главный берлинский вокзал (один из трех, куда прибывают беженцы) приходит больше двадцати поездов с беженцами в день, а на автовокзал — 15–20 автобусов. На них беженцы едут через Чехию и Венгрию по 50–100 человек за рейс, но главное направление — Польша, недалеко от границы с которой находится один из крупнейших украинских городов, Львов. На каждом поезде из Варшавы и приграничных ей регионов приезжает около 700 человек, а то и больше. В телеграм-чате, с помощью которого координируется работа волонтеров, поезд из приграничного Перемышля недалеко от Львова отмечен тремя восклицательными знаками — на нем ожидается прибытие сразу тысячи человек. 

Перрон берлинского вокзала быстро наполняется растерянными людьми. Среди них в основном одинокие женщины, в том числе совсем пожилые, матери с маленькими детьми и большие семьи из нескольких женщин разных поколений. 

Бабушка, мама и дочка едут из Харькова в Ганновер с большим котом в переноске. Из дома они ушли уже на второй день войны, но долго и со сложностями добирались до границы. «То, что случилось, — это малодушие российского народа! — отвечает на вопрос корреспондента „Медузы“ о происходящем мать (представляться она не стала). — Украинцы — хорошие добрые люди. За что нас так?» В Харькове у нее остались муж, сестра и свекровь.

Среди прибывающих есть и мужчины. Их довольно много, но чаще всего это не украинцы, а граждане других государств, в основном с Ближнего Востока, по разным причинам оказавшиеся в Украине. Многие из них не говорят ни на украинском, ни на русском. Украинским мужчинам в возрасте от 18 до 60 лет запрещено покидать страну из-за всеобщей мобилизации.

Из вагонов продолжают выходить люди с колясками, большими чемоданами, тюками. Волонтеры в желтых жилетах ведут их группами на пару этажей вниз, к центру первичного приема беженцев, который образовался тут буквально три дня назад. Те, кто едут дальше, проходят налево, где их ждут еда и питье, предметы гигиены, лекарства, первая помощь и одежда. Но самое главное — билеты в другие немецкие города. Чтобы получить бесплатный билет, беженцу нужно только показать удостоверение личности и назвать пункт назначения. В кассу выстраивается огромная очередь. Многие едут к своим знакомым и родственникам, проживающим в Германии. Таких очень много, если не большинство из высаживающихся в Берлине пассажиров из Украины. 

Из поезда выходит одинокая пожилая женщина, смотрит по сторонам, теряется и начинает плакать. Она едет к сыну в Дортмунд. Я не выдерживаю и прихожу к ней на помощь, прошу следовать за волонтерами и обещаю, что она скоро будет на месте.

Те, кто остаются в Берлине и, как правило, не знают, что им дальше делать, проходят направо. Там их ждут десятки людей, предлагающих транспорт, жилье и другую помощь.

Разделение между зонами довольно условное, из одного зала можно свободно переходить в другой, никто задерживать не будет. Между ними — несколько детских уголков, где волонтеры играют и рисуют с детьми, стенд со всем необходимым для домашних животных и прилавок с сим-картами. Вокруг него всегда людно — всем новоприбывшим нужно поскорее позвонить близким, оставшимся в Украине.

На полу в коридоре между зонами трое подростков играют с той-терьером: два мальчика помладше и пятнадцатилетняя Алина. Она рассказывает, что они вместе бежали из Киева и три дня добирались до Берлина разными поездами. Все вагоны были набиты битком, приходилось стоять по несколько часов. «До войны все было хорошо, мы жили вместе с бабушкой, я ходила в колледж, в который тяжело попало [во время обстрела], — рассказывает „Медузе“ Алина. — Наш район, Шулявку, сильно бомбили с самого начала, пришлось переехать в загородный дом. Папа там остался, защищает мост, он теперь военный. Мама и бабушка остались в Глевахе (поселок в Киевской области к юго-западу от столицы, — прим. „Медузы“), там, где Васильков. Там очень страшно и бомбят постоянно».

За Алиной присматривает ее родственница, мать мальчиков, Ирина из Василькова. Отстояв в очереди у кассы, она возвращается с билетами.

«Перед войной, 24-го [февраля], я думала, какого цвета пальто надеть, а потом в пять утра меня разбудили взрывы. И все изменилось, — рассказывает „Медузе“ Ирина. — У моих знакомых в Калиновке (город в Винницкой области, — прим. „Медузы“) взорвался дом. Я была там, дочку их обнимала. И решила, что мы уезжаем». Вспоминая это, Ирина срывается на плач.

Часть ее семьи осталась в Украине — почти не ходящая мама отказалась уезжать, как и 20-летний старший сын. Муж Ирины вступил в отряд территориальной обороны.

Частная инициатива

На выходе с вокзала прибывающих ждут специальные автобусы, которые везут их в государственный центр регистрации и заселения беженцев. Это единственное, что власти Германии делают на бюджетные средства. Все остальное — частная инициатива, которая стихийно сформировалась тут за последние несколько дней.

Еще в понедельник, 28 февраля, через пять дней после начала войны в координационной группе берлинских волонтеров в телеграме состояло всего 350 человек, сегодня их уже больше восьми тысяч. Во вторник, 1 марта, утром на берлинском главном вокзале поезд из Варшавы встречало не больше десятка человек, которые просто стояли на перроне с сумками еды и средствами гигиены. К вечеру им удалось договориться с комендантом вокзала, чтобы им выделили участок возле «Макдональдса». Там появились первые столы с продуктами и другой помощью. На следующий день возник уголок первой помощи, к вечеру начали свозить одежду, открылись точки помощи людям с инвалидностью. Пришли волонтеры с радужными флагами, помогающие ЛГБТ-беженцам.

«Я была в Киеве два года назад. Украинцы удивительно веселые, гостеприимные и выносливые люди. Я обожаю их», — рассказывает «Медузе» волонтерка Крисси. Ей 30 лет, она родом из Мюнхена, но последние несколько лет живет в Берлине. На вокзал она пришла по просьбе польских друзей встретить пару из Харькова. Крисси принесла им нижнее белье, продукты и инсулин, а затем проводила одну из семей на поезд. После этого Крисси решила сама стать волонтером и регулярно помогать беженцам. «У меня также есть друзья в России. — говорит она „Медузе“. — Они в шоке, они не поддерживают войну. Это война Путина, а не народа России».  

В телеграме есть несколько групп для координации волонтеров: одна общая и отдельные группы по вокзалам. Там публикуют расписание поездов, списки вещей, необходимых беженцам, и срочно ищут волонтеров, которые знают разные языки (фарси, хинди, сомалийский и другие). Иногда в канал попадают сообщения об опасности. За 3 марта таких сообщений было два. Утром волонтерам показался подозрительным мужчина, предлагающий жилье только женщинам. Его сразу же попросили уйти. Вечером другой мужчина предлагал деньги, чтобы его свели с одинокими женщинами-беженками. В волонтерском чате в таких случаях советуют сразу обращаться в полицию. 

«Я хочу жить здесь»

Каждый день на берлинский главный вокзал приезжают сотни волонтеров, предлагающих свое жилье для временного размещения беженцев. Этот процесс чем-то напоминает аукцион. В зоне выхода за лентой ограждения в ряд стоит толпа людей с плакатами на разных языках — украинском, английском, ломаном (и грамотном) русском. «Одна девушка», — кричит волонтерка на английском, дублируя свой призыв на русском (среди волонтеров много русскоязычных жителей Берлина). Она имеет в виду беженку, которой требуется жилье. Люди в толпе поднимают руки. Волонтеры подходят к кому-нибудь из них, задают дополнительные вопросы, потом под аплодисменты соединяют помогающего с пострадавшими от войны.

За лентой ограждения среди только что высадившихся с поезда пассажиров стоит одинокая девушка, которой только что нашли жилье. Она смотрит в пустоту перед собой, но, услышав призыв волонтерки, уходит за ней молча, не отвечая на вопросы.

В очереди среди людей, ожидающих помощь с жильем, стоит Юлия. Ей 21 год, она одинокая мать, беременная вторым ребенком. Вместе с трехлетней дочерью она бежала из Кривого Рога и три дня добиралась до Берлина на попутных поездах, ночуя на полу вагонов. Юля впервые за границей и очень рада, что оказалась в Европе.

«Жизнь в Украине — это очень тяжело, — рассказывает она. — Там нужно выживать. Работаешь не работаешь — денег никогда не хватает. Платишь только за аренду, за еду. Даже мяса не покупаешь, ребенка одеть толком не можешь. Еще отменили детские все пособия. Я собрала вещи и решила, что будь как будет. Я приехала сюда, у меня радость. Все приветливые, добрые, не как в Украине. Там все злые, жестокие, каждый сам за себя. Я хочу жить здесь, развиваться, работу найти, семью».

Юлию и ее дочь забрала к себе англичанка Мэл. Ближайшие две недели она будет жить в отдельной студии в хорошем районе.

Что будет дальше с беженцами из Украины, в Берлине никто пока не знает. Неизвестно даже их точное количество. На границе с Польшей — страной, которая еще до начала вторжения начала готовиться к приему большого количества беженцев из Украины, — проверки документов нет. По данным ООН, за неделю войны Украину покинуло больше миллиона беженцев.

В стороне от толпы дает интервью западным журналистам молодая пара из Харькова. Говорит в основном мужчина: «Меня зовут Александр. Я родился в 1991 году, когда образовалась независимая Украина. Мы с женой вынуждены были бежать из-под ударов авиации. Нас выпустили из Украины только благодаря тому, что мы граждане Израиля, иностранцы». Он соглашается ответить и на вопросы корреспондента «Медузы».

«Я чувствую страх за своих родных и близких, которые не смогли покинуть страну. Мы потеряли все, что у нас было. Мы бомжи, — говорит „Медузе“ Александр. — Я всю жизнь работал, трудился, вставал в шесть утра, а в один прекрасный момент Владимир Путин это все у меня отобрал. Мы это России никогда не простим».