«Руководство испугалось санкций против Вышки — многие студенты участвовали в протестах» Из ВШЭ снова увольняют преподавателей. Что происходит? «Медуза» узнала у действующего и уволенного профессоров

В четверг, 2 декабря, издание Doxa сообщило об увольнении из НИУ ВШЭ научного руководителя Института образования, заслуженного профессора Исака Фрумина и профессора Института образования Анатолия Каспржака, которые проработали в вузе более десяти лет. В тот же день ректорат ВШЭ опроверг эту информацию, отметив, что Каспржак продолжает работать в ВШЭ, а Фрумин взял временный отпуск и оставил административную работу по личным причинам.

В конце ноября стало известно, что из ВШЭ уволили профессора факультета права, федерального судью в отставке Сергея Пашина и профессора того же факультета Геннадия Есакова. И Пашин, и Есаков открыто критиковали российскую судебную систему. Пашин сообщил СМИ, что не может давать комментарии по условиям трудового договора: он доработает в ВШЭ до 24 декабря. Есаков в посте в фейсбуке намекнул на то, что оставляет ВШЭ не по своему желанию.

В начале учебного года стало известно, что ВШЭ не продлила контракт с профессором факультета гуманитарных наук, классиком Борисом Никольским. Он связал это событие со своей протестной активностью. С 2019 года, времени московских протестов, руководство ВШЭ систематически не продлевало контракты с преподавателями, которые публично критиковали власть и руководство Вышки.

«Медуза» поговорила с Фруминым и Никольским об увольнениях преподавательского состава.

Исак Фрумин

Заслуженный профессор, бывший научный руководитель Института образования НИУ ВШЭ

Скажу откровенно, что меня очень огорчила [напечатанная] информация [о том], что меня уволили с формулировкой «покинуть кабинет в один день». Во-первых, меня не уволили. Я по собственному желанию попросил освободить меня от должности научного руководителя и остаться профессором. Это нормальная смена поколений в академической сфере. 

Во вторых, это случилось, к сожалению, действительно быстро, поскольку по семейным обстоятельствам мне нужно было взять довольно длительный отпуск. Не было такой формулировки, как писали: ни в один день, ни в два. Как говорил старина Фрейд, иногда банан — это просто банан. И мой случай довольно простой. 

Я десять лет руководил институтом образования. В этом году мы получили результат, за который я отвечал. Высшая школа экономики вошла в первую сотню мирового рейтинга по направлению «образование». Это была очень трудная задача. И последние пару лет были особенно трудными. Но задача была решена. Это позволило мне поставить перед [прежним] руководством университета вопрос о том, что в 2022 году я оставлю административную работу и сосредоточусь на двух-трех научных проектах с международным участием. 

Но, как я уже сказал, пришлось делать это быстро из-за необходимости длительного отпуска. Бросать институт без руководителя было неправильно. Поэтому, по моему предложению, руководство университета приняло решение об освобождении меня от административной позиции и о назначении директором Института образования замечательного ученого и энергичного организатора Евгения Терентьева. Я остаюсь заслуженным профессором, сейчас дистанционно преподаю, работаю с аспирантами, с нашими международными партнерами.

Со сменой руководства и новым ректором я не заметил, чтобы поменялась политика по отношению к несогласным преподавателям. От нового руководства я также не слышал, чтобы оно вело разговоры о том, что сотрудникам надо вести себя потише и не критиковать власть. Многое изменилось в 2018 году, когда были большие дебаты и трудности, связанные с активной политической деятельностью ряда студентов и сотрудников. Тогда был принят кодекс академической этики, в котором были зафиксированы определенные требования. Принимался он непросто. А новых дискуссий на этот счет я не слышал.

Для меня [пришедшая] в НИУ ВШЭ команда — не новая. Мы вместе с ними делали отличную совместную программу в ДВФУ. Это молодые люди с хорошим образованием, интересным опытом и амбициями еще сильнее развивать Вышку. А сравнивать новое руководство с предыдущим во времена ректора [Ярослава] Кузьминова пока еще рано. Тем более, что большая часть руководства не изменилась. 

А вот вопрос про судьбу Вышки и будущего социальных и гуманитарных наук тут — сложный. Судьба университетов и разных наук в нашей стране очень сильно зависит от политики в сфере образования и науки. С одной стороны, мы видим усилия по поддержке конкурентоспособного развития университетов. Например, программа «Приоритет 2030». Но с другой стороны, по расходам на высшее образование мы по-прежнему отстаем, социальные и гуманитарные науки остаются на периферии поддержки науки и образования. А гуманитарные и социальные технологии нужны не меньше, чем цифровые. Но это про систему в целом. Что же касается нашего университета, то, судя по нашим амбициозным планам в «Приоритете-2030», Вышка продолжит развиваться.

Борис Никольский

Доктор наук по специальности «классическая филология, византийская и новогреческая филология», бывший профессор Факультета гуманитарных наук НИУ ВШЭ

Формального повода [почему я уже не работаю в Вышке] нет. Руководство ни на что не ссылалось. Со мной должны были продлить контракт, и с начала учебного года у меня была нагрузка. Я подал документы на продление контракта. И поскольку в Вышке все прозрачно, можно посмотреть, какие этапы [документооборота] прошли документы. Они были завизированы начальством нашего института, были завизированы руководством факультета гуманитарных наук, а потом старший директор кадровой политики Евгений Заев их завернул. Я написал ему письмо с вопросом, с какой стати он завернул [документы]. Он на этот вопрос не ответил. 

Никаких формальных поводов заворачивать [документы] не было. Нагрузка у меня есть, публикаций много. А вот руководство института мне написало, что причина в том, что я пишу посты в фейсбуке на политические темы. Это было личное письмо, но при этом это [был] ответ моего непосредственного руководства в институте, которое беседовало с руководством Вышки. 

Мой непосредственный руководитель, который мне и объяснил мое увольнение тем, что я неправильно себя веду в социальных сетях, за год до этого меня вызвал на беседу. Он попросил не представляться профессором нашего института Вышки, если я инициирую политические акции. Это было после московских протестов в 2019 году, когда было много политических заключенных. Я тогда написал в фейсбук пост о том, что неплохо бы устроить забастовку. Я сказал [руководителю]: «Хорошо, я не буду представляться профессором института классического Востока и античности». Мне можно было представляться просто профессором Вышки. Это для меня было не принципиально.

Сейчас, когда меня уволили, он мне написал: «Я вас предупреждал». Можно это считать предупреждением или нет? Я не знаю. Но, в любом случае, это предупреждение, которое исходило не от высшего руководства Вышки, а от моего непосредственного начальства в институте. О том, чтобы высшее руководство говорило сотрудникам, чтобы они вели себя потише, — я не слышал. Они просто увольняют, никаких разговоров не проводят.

Я думаю, что продлевают контракты и берут на работу в Вышку тех, кто не критикует ничего в интернете. Я уверен, что все наши действия отслеживают в социальных сетях. Потому что иначе — с какой стати мне могли предъявить претензии, что у меня выражена чрезмерно радикальная позиция в моих постах в фейсбуке? Значит, эти посты читают. И я предполагаю, что многие мои коллеги, боясь увольнения, занимаются самоцензурой, контролируют свои действия в том же фейсбуке, чтобы их не отследили и чтобы их не выгнали.

Ректор в Вышке поменялся в июне [2021], а меня уволили в августе. Я его не знаю и никак о его деятельности не могу судить. Но я совершенно уверен, что общая политика [по отношению к несогласным преподавателям] не поменялась. Она уже при [предыдущем ректоре Ярославе] Кузьминове была такой. Ровно то же происходило в августе 2020 года, когда не перезаключили контракты со многими преподавателями. Например, с Ильей Гурьяновым [заместитель председателя профсоюза «Университетская солидарность» в НИУ ВШЭ, экс-преподаватель Школы философии], одним из руководителей Вышкинского независимого преподавательского профсоюза. Никаких причин его увольнять не было. Его уволили не просто за политическую активность, а активность внутри Вышки. Он защищал преподавателей, которые были уволены перед этим. Он организовывал коллективные письма [в поддержку уволенных преподавателей] и так далее.

Но таких массовых увольнений раньше не было. Все началось в 2019 году, когда были московские протесты. Я думаю, что руководство испугалось санкций против Вышки, поскольку много студентов участвовали [в протестах], кого-то забрали [в СИЗО], были уголовные дела. Тогда было организовано письмо лояльных преподавателей Вышки, которое называлось «Вышка без политики», — на самом деле оно значило, что в стенах Вышки, или представляясь сотрудником Вышки, или просто будучи сотрудником Вышки, нельзя критиковать власть. И с этого момента все и началось. А вот про давление на студентов я ничего не знаю. Есть известная история с Егором Жуковым. Но это действительно исключительный случай.

Вышка не была моим основным местом работы. Я еще работаю в институте мировой литературы Академии Наук и в РАНХиГСе. Там никаких санкций нет и преподавателей не увольняют. 

В Вышке довольно жесткая бюрократическая вертикаль. Здесь все очень жестко выстроено, как в бизнес-корпорации. Каждое действие контролируется. Я не знаю, как при Евгении Ясине (с 1998 года по 2021 год — научный руководитель НИУ ВШЭ — прим. «Медузы») было, но при Кузьминове это всегда отличало Вышку [от других вузов]. У меня есть коллеги, которые уходили из Вышки еще до политических событий, они были не согласны с тем, как там все устроено и работает. Там преподаватели страдали от руководства.

У меня довольно пессимистическое отношение к будущему гуманитарных наук Вышки, потому что при таком устройстве и отношении к преподавателям, я думаю, ничего хорошего не получится. Другое дело, что Вышка пытается в какой-то степени монополизировать все образование — привлекая преподавателей зарплатами, пытается собрать у себя лучших и уводит их из других институтов. Но я не могу делать прогнозов на будущее. У меня сейчас большое зло на Вышку — и мне кажется, что там ничего хорошего при таком подходе и отношении к преподавателям получиться не может.