«Планы на будущее разрушены. Наша судьба неизвестна» Что происходит в Кабуле после захвата власти талибами — и как выглядел «золотой век» Афганистана. Мы поговорили об этом с жительницами страны

Последние десятилетия истории Афганистана — это череда гражданских войн, переворотов и военных операций других государств на территории страны. С 1979 по 1989 год в стране находились советские войска, а с 2001-го — военные США и других стран НАТО. Летом 2021 года Соединенные Штаты вывели войска, после этого — в течение всего трех недель — власть в стране захватил «Талибан». «Медуза» коротко поговорила с теми, кто своими глазами видел жизнь Афганистана в последние 50 лет.

Елена Русакова

московский муниципальный депутат, жила в Афганистане

В Афганистане мы жили в течение года в 1970–1971 годах — я тогда была семилетним ребенком, училась в первом классе. Мой отец [химик] преподавал в Кабульском политехническом институте — это высшее учебное заведение, которые было построено СССР в дар Афганистану.

В институте был большой кампус на окраине Кабула, где находились дома для приглашенных преподавателей. Территория кампуса была благоустроена: сады, детская площадка, развлекательный клуб. По факту это был целый городок, в то время таких поселков там было достаточно много. Школа, в которой я училась, была при посольстве и находилась ближе к центральной части города.

В те годы в стране была атмосфера очень спокойной и стабильной жизни. Безусловно, она считалась безопасной. Несмотря на то, что мы жили на территории кампуса, который формально был огорожен, мы легко перелезали через ограждения и ходили с отцом в близлежащие горы. Главные ворота [кампуса] тоже никак не охранялись. Местные жители могли спокойно заходить на территорию, а их дети — играть на детской площадке. Никому не могло прийти в голову, что кто-то для нас может представлять угрозу.

Студенты университета почти все были афганцами. У них были хорошие отношения с преподавателями. По отношению к нам, детям, они всегда демонстрировали свою доброжелательность — и иногда проводили совместные культурные мероприятия.

Мои родители и другие сотрудники института относились с теплотой к местному персоналу — давали лекарства, дарили подарки. Как-то к нам приходил что-то чинить в квартире афганец. Ему очень понравилась одна из моих игрушек, мои родители тут же отдали ее ему.

В школу нас возили на специальном автобусе, и, проезжая по городу, можно было посмотреть на повседневную жизнь горожан. Помню, что у советского посольства тоже не было никакой охраны. В городе тоже была достаточно спокойная и размеренная жизнь — хотя очень много людей были заметно бедными. Это было видно и по их одежде, и по большому количество глиняных домов. Автомобили были, но не хватало общественного транспорта, и кто-то постоянно ездил, прицепившись снаружи.

Но такого, чтобы бедность порождала социальные конфликты, точно не было. За все время мы один раз видели, как проходила демонстрация с красными [видимо, коммунистическими] флагами, все активно скандировали лозунги, но полиция никого не разгоняла. Жестокого деления территории бедных и богатых, как сейчас, тогда не было.

В центральные части города нас возили и на экскурсии — на территорию королевского дворца, был осмотр крупнейших мечетей. Там было красиво и приятно гулять. Мне очень запомнились королевские владения: резиденции и парки. Они все были открыты, в том числе и для местных жителей.

Как-то нас вывезли в королевский парк на прогулку. Там женщины — из числа советских сотрудников — решили позагорать. Местные, которые ничего такого не видели, смотрели на них с изумлением — разинув рот. Но никакой агрессии по поводу того, что они якобы нарушают религиозные правила и обычаи, не было.

Взрослые афганские женщины тогда ходили по улице в парандже, но под ней носили вполне себе европейскую одежду. Когда были концерты, там выступали певицы без паранджи. Какое-то следование канонам просматривалось, но оно точно не было радикальным. Была атмосфера простой благодушной терпимости. Поговорить с местными мы не могли, потому что никто не знал языка, но никаких проявлений недоброжелательности не было никогда.

Тогда, как и сейчас, Афганистан был сельскохозяйственной страной — что в общем не удивительно, потому что климат там хороший. Было видно, что все люди так или иначе где-то работают. Строй был патриархальный, но организованный. Было ощущение налаженной стабильной жизни, когда все находятся при деле.

Иногда мы ездили за покупками, но родители брали меня с собой не так часто. Но судя по тому, что они покупали, — купить можно было все. В Афганистане была налажена торговля со всеми соседними странами. Можно было найти товары, которые были недоступны в СССР. Был доступ к японской технике, красивой одежде и продовольствию, никакого дефицита в те годы не было. Поэтому советские специалисты с большой охотой ехали в Афганистан — тем более что там по контракту платили большие деньги.

Все столкновения и свержения [власти], которые произошли в стране после этого, — большая ошибка. [После начала Афганской войны] говорили, что руководству СССР показалось, что американские советники обретают больший вес и влияние на руководство Афганистана. И они решили действовать на опережение — поменять прозападную власть на власть, лояльную Советскому Союзу.

Если бы этого не делали, то, может быть, те советники способствовали бы приходу западных инвестиций и никто бы при этом не вытеснял советских специалистов. Но руководство СССР предпочло агрессивную политику и разрушило нормальную жизнь достаточно благополучной страны.

Сама

жительница Афганистана

Я выросла в Кандагаре — это второй по численности населения город Афганистана. Там я окончила школу, окончила третий курс университета по направлению «государственное управление и политика». Кроме этого, подрабатывала учителем.

Когда талибы захватывали Кандагар [в первой половине августа 2021-го], местные вооруженные силы пытались противостоять им и какое-то время выстрелы были с обеих сторон. Иногда наши вооруженные силы устраивали бомбардировки талибов, но им все равно удалось захватить город. Они стреляли в людей, вытаскивали мужчин из домов и убивали их на глазах у их жен и детей. Это было ужасающее зрелище.

После оккупации изменилось все. Все органы управления, которые были в городе, перешли под контроль талибов. Они закрыли школы, университеты, парки, рестораны и общественные места. Мы не могли попасть в университет. Люди были напуганы и заперты в своих домах. Из-за этого мы с семьей бежали в Кабул и сейчас укрываемся здесь. Думаю, что вернуться в Кандагар будет очень трудно. Время от времени я выхожу на связь с одногруппниками, и они говорят, что ситуация в городе не изменилась в лучшую сторону.

До прихода талибов у нас все было очень мирно. Люди ходили в школы, университеты и на работу. Большинство было довольно тем, что происходит. Люди хотели демократии, у них была спокойная жизнь и право на образование. Поэтому сейчас большинство людей не поддерживает талибов и не хочет жить под их властью.

Что касается прав женщин, то у нас все было нормально. Было право получения среднего и высшего образования. Было право на работу. Сейчас же все поменялось — и это сущий кошмар. У нас в Кандагаре уже отняли возможность посещать университет — причем как женщинам, так и мужчинам. И работать нормально женщины тоже не могут. Некоторых не пускают на работу только потому, что они женщины. Меня очень беспокоят эти перемены.

Да, талибы давали разные обещания — например, что не будут нарушать права девушек. Но когда-то они так же обещали, что не будут оккупировать Кабул, — сейчас город оккупирован, а президент Ашраф Гани бежал из страны. Мы не можем им больше доверять. Если люди начнут им верить, то мы вернемся в 2001 год, когда женщины могли быть только домохозяйками — ни образования, ни прав. А без образования, очевидно, ты не можешь работать ни врачом, ни политиком, ни журналистом, например. На мой взгляд, это неприемлемо.

Люди в Афганистане задаются вопросом: что же будет дальше? Сейчас талибы ведут охоту на представителей прошлой власти — и расправляются с ними. Помимо этого, они вычисляют и убивают тех, кто работал с властями и сотрудничает с западными странами. Мы уверены, что в будущем количество убийств только вырастет.

Сейчас я очень сильно переживаю из-за своей безопасности: стараюсь предотвращать опасные ситуации и не выхожу из дома. Но несмотря на это мне все равно очень страшно. Возможности покинуть страну пока что нет, но я ищу способы сбежать из Афганистана, потому что это больше не безопасное для меня место.

Конечно, не хочется уезжать из страны, в которой ты вырос. Все 40 миллионов афганцев имели амбиции и мечты. Мы не хотим бежать, но нам приходится. Никакого светлого будущего с талибами я не вижу — особенно для молодежи. О качественном образовании можно забыть, равно как и о сотрудничестве с развитыми странами.

Хотя, на мой взгляд, сотрудничество с Западом нам необходимо. Запад контролировал весь Афганистан примерно до 2014 года. Потом часть американцев покинула страну, но некоторые остались. Местное население хорошо относилось к американцам, ведь они обеспечивали безопасность.

Пока американцы были в Афганистане, талибы не могли атаковать. Как только они покинули территорию, сразу начались атаки. Это все видели, это факт. На мой взгляд, принятое США решение по выводу войск было очень поспешным. Это полностью разрушило будущее Афганистана и всю проделанную за 20 лет работу.

Масуме

жительница Афганистана

Я родилась в деревне вдали от города в провинции Бамиан. Там отучилась десять классов в школе, после чего мы переехали в Кабул, чтобы мой отец смог работать. В этом году я окончила школу и сдала вступительные экзамены в университет. В скором времени должны были быть объявлены результаты, но страну захватили талибы.

До прихода талибов жить в Афганистане было можно. Хотя была проблема с безработицей и бедностью. Но по крайней мере, никто не мешал молодежи учиться и получать образование.

Большинство людей занимались ремесленничеством и продавали изделия ручной работы. Сейчас некоторые занимаются тем же самым. Но из-за талибов многие попросту закрыли свои магазины. 

Сейчас люди ничего не могут сделать против «Талибана». Все, кто в чем-то возражают талибам, будут избиты или убиты. Мы очень опасаемся того, что в скором времени наступит полная тирания. Талибы очень жестоки. Мы уже видели, на что они способны. Когда они правили в 90-е годы, женщинам запрещалось почти все. С людьми тогда очень жестоко расправлялись. Но нашему прошлому президенту Ашрафу Гани совершенно плевать на людей — он просто бежал из страны, захваченной талибами.

Я думаю, что будущее Афганистана лишит женщин свободы. В последние годы афганские женщины боролись с невежеством и тысячами непристойных обычаев. Сделали шаги к прогрессу и получили возможность работать во всех сферах — включая спорт, средства массовой информации, школы, больницы и тысячи других рабочих мест. В наши дни афганские девушки хотят быть независимыми и свободными. С приходом террористов все наши надежды были уничтожены. Наша дальнейшая судьба неизвестна. Уже ходят слухи, что в некоторых провинциях женщин избивали и пороли. И избить женщину могут за что угодно — за короткую рубашку или открытое лицо.

«Талибан» не знает ни добра, ни радости. Люди очень напуганы. Многие думают о том, как бежать из страны. Если бы у меня были деньги, я бы не оставалась в Афганистане: все мои планы на будущее разрушены. Это трудно передать словами. Чтобы понять боль, которую испытывают афганцы, надо жить в этой стране.