«У многих чиновников были слезы» Фестиваль «Дикая мята» отменили за ночь до начала — из-за вспышки ковида. Мы поговорили с его организатором Андреем Клюкиным

Музыкальный фестиваль «Дикая мята» в Тульской области отменили в ночь на 18 июня, буквально за несколько часов до его официального открытия. Организаторы сделали это, получив распоряжение тульского Роспотребнадзора, которое им той же ночью вручили в правительстве Тульской области. Из-за пандемии «Дикую мяту» отменяют второй год подряд, причем в этом году на нее планировалось пускать только людей с отрицательным ПЦР-тестом на COVID-19 или с сертификатом о прививке. 18-20 июня на «Дикой мяте» должны были выступить группы «Кино», «Аукцыон», Tequilajazzz, Shortparis, «АИГЕЛ», «Дайте танк (!)», The Hatters, «Сансара», а также Иван Дорн, Манижа, Гарик Сукачев и другие исполнители. Организатор «Дикой мяты» Андрей Клюкин рассказал «Медузе», как он провел эти непростые ночь и день и как планирует погашать убытки и возвращать людям деньги за билеты.

— Вы не спали всю ту ночь?

— 3 часа [спал]. В 11 ночи нас вызвали в правительство области. Мы приехали, нам дали указ тульского Роспотребнадзора об отмене фестиваля, потому что в полночь там было экстренное правительственное совещание. Сказали: парни, к сожалению фестиваль надо отменить. Указ был подписан в 00.04, то есть, за семь часов до открытия дверей. Дальше мы бросились оповещать зрителей, многие из которых уже ехали на фестиваль. До 4 часов вели демонтажные работы и останавливали все, что можно остановить. Потом было три часа на сон, и с восьми часов утра мы на площадке. Затем нас [снова] вызвали в администрацию на встречу. 

— Каким все это для вас было с эмоциональной точки зрения?

— Эмоционально я даже не понял, это слишком сильный адреналиновый удар. Поэтому я минут десять молчал, потом понял, что сейчас нет возможности прийти в эмоциональную негодность, съел успокоительное, начал работать.

При этом я понимаю, что регион сам совсем не рад тому, что происходит. Они действительно поддерживали и помогали; вчера, когда это произошло, у многих чиновников были слезы. Еще во вторник на поле проходила пресс-конференция с администрацией, мы сдавали готовность площадки. Потом было распоряжение о том, что мы не можем принять запланированное количество гостей, была просьба ограничить 12,5 тысячей гостей. Мы остановили продажи билетов, хотя фестиваль выходит в ноль только после 15 тысяч билетов и мы уже понимали, что идем в минус.

Потом было требование Роспотребнадзора об обязательных ПЦР. Мы понимали, что многие уже в дороге, но успели развернуть две большие лаборатории с персоналом, то есть суммарно около 35 медсестер, которые брали бы только забор. Поставили мобильные шатровые конструкции, лаборатории были привезены. И в итоге все зря. 

— А как вы провели день? На встрече в правительстве области? 

— Мы провели там несколько часов. Это была удивительная встреча, хотя я очень давно работаю, производя фестивали в разных областях. Мы пришли в кабинет губернатора Алексея Геннадьевича Дюмина. Там стояли камеры, и Алексей Геннадьевич под камеры принес извинения фестивалю. Он сказал: ребята, мы понимаем всю ответственность решения, для меня оно было трудное, сложное, необходимое. Он не сказал впрямую, что это федеральная просьба, но я четко понимал, что это не областное, а федеральное решение.

Они действительно нам крепко помогали. Мы конструктивно работали над фестивалем, у нас были совместные проекты, мы совместно делали доступную среду для людей с ограниченными возможностями по здоровью: больше километра дорожек с покрытием, пандусы, подиумы. Местный «Автодор» помогал, местное ЖКХ, все включились. Не было такой истории, что фестиваль шел со скрипом. Наоборот, каждые две недели у нас были какие-то координационные встречи.

В общем, губернатор сказал, что понимает, что отмененный за 7 часов до начала работы фестиваль — это пик финансовых потерь. Он знает их размер, потому что мы были на связи. Он сказал, что понимает, что первое, над чем надо работать — это возврат людям билетов, он при этом понимает, что на счетах у нас нет ничего, потому что все вкопано в поле. Сказал, что в течение ближайшего времени, двух-трех недель, они разработают ряд решений по финансовой поддержке фестиваля. Понятно, что это не позволит полностью закрыть все расходы по фестивалю, но эта поддержка точно будет.

Он поручил министру туризма решить вопрос с тульскими гостиницами — потому что музыканты уже приехали и жили, — чтобы по возможности снизить эти траты; наверняка в Минтуризма есть возможность получить скидки, субсидирование. Мы сказали, что есть проблема с огромной, уже не огороженной территорией фестиваля и что ЧОП у нас не справляется с желающими как-то где-то помародерствовать. Алексей Геннадьевич попросил полицию взять на контроль территорию до того момента, как наши службы не разберут все конструкции. Но, вообще, я в первый раз в жизни столкнулся на практике с такой историей, когда чиновник предлагает деньги. 

— Понятно, о каких суммах идет речь?

— К сожалению, нет. Я точно знаю, что они знают сумму наших потерь, мы их не скрываем. Мы посчитали сразу; мы знали, сколько у нас было проведено денег — мы потеряли 96 миллионов рублей. На счетах остались несколько тысяч рублей, мы не понимаем сейчас, как двигаться и куда. При этом, мы понимаем, что финансовое состояние у нас должно было выровняться от спонсорских денег, которые приходят после фестиваля. Но мы понимаем, что не выполнили спонсорский контракт, потому что не провели фестиваль, и рассчитывать на эти деньги не можем.

Но сейчас происходит удивительное движение в сети, просто удивительное. Я только сейчас сел интернет посмотреть — сейчас люди покупают билеты на фестиваль «Дикая мята» 2022 и выкладывают эти фотографии в фейсбук. Это очень трогательно, мы благодарны зрителям за такую поддержку, это прямо до слез. Кроме этого, понятно, что компания X спонсирует фестиваль на 8 миллионов рублей, делает огромные конструкции за 12 миллионов и так далее. И мы очень боялись, что нас могут завалить судебными исками, но началась обратная ситуация.

Все началось в 9 часов утра с письма от гостиницы «Шератон», которые нам написали, что понимают, что у нас тяжелая ситуация — короче, они не берут с нас денег за то, что там проживают артисты. Потом присоединилась компания «Барьер», которая обеспечивала строительство водопроводов, фонтанов. Сказали, что тоже не имеют никаких претензий. После написала компания Джейми Оливера — там должны были быть мастер-классы от европейских поваров, они сделали огромную застройку, — и они тоже написали, что не имеют никаких претензий. Так же поступила компания Haier.

В общем, идет целая волна от наших партнеров, которые показывают, что остаются нашими партнерами. Сейчас читал письмо от кинотеатра «Кион», который сказал, что готов поддержать фестиваль, и понимает, что каждый сданные билет — это для нас испытание. Они сделали так: билет можно не сдавать, а присылать им, а они взамен дают годовую подписку. То есть вместо билета на три дня фестиваль, получаешь сериалы и фильмы на год. Понятно, что и для зрителя это ок, и для нас спасение. 

— Как реагируют артисты?

— Я даже не успеваю всего прочитать, телефон все время пиликает, но я вижу, что десятки артистов пишут посты, поддерживают нас; несколько артистов выступило с инициативой сделать стрим в поддержку фестиваля. Я еще не успел разобраться, ночь была сложная, потом нас вызвали в правительство, нужно было заниматься демонтажом фестиваля. Конечно, все очень кошмарно, очень трудно, но я очень рад, что в этой ситуации зрители, партнеры, артисты показали невероятную любовь и лояльность. 

— Как вы планируете возвращать зрителям деньги за билеты?

— Понятно, что мы сразу не сможем вернуть все деньги, потому что сейчас этих денег просто нет. Но конечно зрители, которые написали заявку и хотят вернуть билет, получат деньги. Не сразу, но получат. Мы понимаем, что это наше обязательство. 

— Понятно, сколько вам нужно вернуть?

— Да, понятно — 57 миллионов. 

— Что эти потери будут для вас значить?

— Я пока не понимаю. Надо смотреть в динамике. Если мы поймем, что идет огромный вал сдач билетов, претензий от партнеров и так далее, то это перспектива мрачная, потому что неоткуда взять деньги. Но мы не собираемся становиться банкротами и отказываться от своих обязательств по билетам. Хотя отмены прошлого года уже отбросили индустрию на два года назад. Эти отмены — катастрофа для индустрии. Понятно, что наша ситуация особенная: мы получили отмену за 7 часов до начала, на пике затрат. У кого-то, когда отмена за две недели, это может быть легче. Первый раз в 2020 году мы отменили фестиваль вместе с «Доброфестом», вторая отмена — сейчас. Третий раз, не знаю, кто-то поедет вообще или нет? 

— Сейчас начали появляться сообщения о краудфандинге. Вы его действительно планируете?

— Есть сомнения. С одной стороны, я вижу, что много людей пишут: откройте, пожалуйста, краудфандинг. Но я не знаю, как принять это решение. Люди потратили деньги, купили билеты на фестиваль, и мы такие — ребята, нам фигово, потратьте еще денег. Меня сейчас уверяют, что это не от нас зависело, а мы подготовили идеальный фестиваль. Но мне кажется, что перед людьми очень неудобно.

— Можно ли было избежать отмены? Как вы вообще воспринимаете происходящее с эпидемией в России? 

— Я вижу, например, серьезное недоверие людей к СМИ. Постоянно сталкиваюсь со скепсисом по поводу разработки института Гамалеи, но я хочу напомнить, что мы такая страна, где был Левша. Научные сотрудники как были крутыми, так и остаются, независимо от их зарплат. Например, когда приезжаешь на завод «Октавы», понимаешь, что [там делают] одни из лучших микрофонов в мире. Я с абсолютным доверием отношусь к разработкам наших медиков.

При этом четко надо понимать, что ковид никуда не денется и останется с нами навсегда. И до того момента, пока все не привьются, пока не будет массового иммунитета, вспышки будут происходить постоянно.

Но есть усталость от ковидной повестки. Когда тебе [первый раз] говорят — лес горит, ты бежишь, а когда [говорят] второй день, третий, то [думаешь:] уже горит и горит, что теперь — не жить? Люди так и стали к этому относиться. Хотя мне кажется, чего проще — пошел, сделал прививку и живи. 

— А вы сами прививку сделали?

— Я первым из продюсеров и промоутеров привился, в декабре. Я, можно сказать, «исповедую» прививки. Потому что я ребенок из научной семьи. У меня папа был академик, мама биолог, доктор наук. У нас в семье в этом смысле не было ни одного вопроса. Всегда прививки помогают — и от оспы, и от кучи заболеваний, эти болезни поэтому и уходят, когда появляется коллективный иммунитет. Я с сомнением отношусь к прививочным диссидентам.