Каков главный итог встречи Путина и Байдена? Кому она оказалась выгоднее? И вообще, зачем была нужна? Отвечаем на главные вопросы о саммите в Женеве

16 июня в Женеве впервые лично встретились президент России Владимир Путин и президент США Джо Байден. Саммит длился несколько часов, после чего каждый президент дал собственную пресс-конференцию. Путин на своей заявил, что разговор с Байденом «был конструктивным»; в США каждый день кого-то убивают, а Алексей Навальный «сознательно шел на то, чтобы быть задержанным». Байден сообщил, что хочет построить с Россией предсказуемые и стабильные отношения, но, если Навальный умрет в колонии, последствия для страны будут «разрушительными». «Медуза» попросила экспертов подвести главные итоги встречи и объяснить, что значат эти заявления президентов.

Сергей Радченко

профессор международных отношений в Кардиффском университете

Ничего неожиданного не было на встрече. Я предполагал, что встреча нужна Путину прежде всего, чтобы попиариться на международном уровне. Чтобы выставить себя государственным деятелем, которого признает американский президент, с которым он готов вести диалог о важных стратегических вопросах, безопасности мира. И этого Путин добился. Провел пресс-конференцию, в которой о чем-то соврал, о чем-то недоговорил, но он такие вещи любит и неплохо к ним подготовлен. Для своего имиджа он неплохо выступил. 

Эта встреча важна прежде всего для внутренних аудиторий России и Америки. Путин работает прежде всего на то, чтобы упрочить свой имидж международного лидера, который немножко испортился после 2013 года. Россия не совсем оказалась в изоляции, но в отношении с Западом произошел откат. С этой точки зрения саммит для Путина сработал.

Со стороны Америки есть загадка — я не совсем понимал, зачем Байдену нужен этот саммит. Понятно, что Путин будет использовать его для легитимизации своего руководства Россией — особенно в то время, когда он преследует оппозицию, а Навальный сидит в тюрьме. Со стороны США же есть две точки зрения. Одна в том, что Байден хотел показать своим западным партнерам, что он действительно лидер и может говорить с Путиным достаточно жестко. Другая в том, что Байдену нужно стабилизировать отношения с Россией, чтобы вплотную заняться китайской тематикой, которая у него на первом месте.

Может быть, и тот, и другой фактор сыграли решающую роль. Но по результатам саммита без преувеличений можно сказать, что Путин выиграл в плане своего имиджа. Он предстал на международной арене, к нему на день были прикованы взоры всего мирового сообщества. Это очень помогло ему. Он предстал как глобальный лидер. Мне кажется, это самое важное в саммите.

Сами итоги саммита не ахти какие, и похвастаться ими нельзя. Было принято заявление в три параграфа о стратегической стабильности, в котором Путин и Байден повторили слова Горбачева и Рейгана от 1985 года о том, что ядерную войну невозможно выиграть, поэтому ее нельзя начинать. В этом нет большой победы. И то, что Байден и Путин заявили, что они не хотят нападать друг на друга и уничтожать мир, — ну, слава богу. Но если в этом была вся суть саммита, то это катастрофически мало. 

Еще один момент: Россия и США вернут послов на свои места, что будет способствовать нормализации отношений на низком уровне. Но Россия сама отозвала своего посла, а потом, по сути, выгнала американского. А теперь Путин разрешил: «Хорошо, возвращайтесь». Поэтому можно сказать, что возвращение послов — это какой-то результат, но он оттеняется Путиным и эффектом легитимизации его для внутренней аудитории.

Про Навального Путин сказал какую-то ахинею. Это было достаточно похабно, учитывая, что все знают, что произошло. Это также рассчитано на внутреннюю аудиторию, которая может прислушаться к такой точке зрения. Но кого еще он может убедить? Все знают, что было, почему Навальный уехал и в каком состоянии он уехал. Путин же придерживается своей линии, которая объективно не выдерживает никакой критики. Он рассказывает, что хочет, и занимается троллингом международной общественности. А все журналисты, которые присутствовали на конференции, слушали и хлопали ушами. 

На ближайшие месяцы и годы я не вижу ничего хорошего в российско-американских отношениях. Если сравнивать со встречей в Женеве в 1985 году, когда тоже были напряженные отношения, то тогда была другая ситуация. С одной стороны был Рейган, а с другой — Горбачев, который реально хотел улучшения отношений. Со стороны Путина вообще неясно, чего он хочет. Ведет какую-то непонятную линию. Исходит из того что Запад становится не такой важной силой. Он забросил тему Запада, ему это неинтересно. Учитывая этот фактор, трудно ожидать прорыва.

Но после встречи Байдена и Путина Европа будет стремиться улучшать отношения с Россией. Раньше, когда [президент Франции Эмманюэль] Макрон встречался с Путиным, об этом говорили как об из ряда вон выходящем событии. А сейчас Байден открыл для этого дверь. Раз Байден встречается, значит, Путин не самый плохой мальчик и с ним можно вести дело. Можно ожидать потепления и улучшения отношений России с рядом западноевропейских стран.

Андрей Кортунов

генеральный директор Российского совета по международным делам

Это была первая встреча Путина и Байдена, приготовленная второпях. Не могло идти и речи о подписании серьезных содержательных документов. Фактически задача была в том, чтобы дать отмашку военным ведомствам, дипломатам и другим людям начать работу по конкретным направлениям. В первую очередь над стратегической стабильностью и контролем вооружений. И эта функция была выполнена. 

Байден — это не Трамп. Он более предсказуем, командный игрок. Но сюрпризы все-таки были. Самым интересным моментом было то, что вроде как договорились о сотрудничестве в сфере кибербезопасности. Если это подтвердится и Байден не откажется от этого, вернувшись домой, то это серьезная подвижка в американской позиции. Потому что американская позиция сводилась к чему-то такому: «О чем с вами разговаривать? Ваша хулиганская деятельность в отношении наших базовых инфраструктур должна прекратиться, и проблема будет решена». 

Если США согласны выйти на уровень совместной рабочей группы и посмотреть на эту проблему с двух сторон, то это позитивный сдвиг. Но возможны самые разные варианты. Надо подождать ближайшие несколько недель, и картина прояснится. 

Обычно тот, кто предлагает саммит, тому он и нужен больше. Инициатива исходила с американской стороны, но я считаю, что обе стороны были заинтересованы в этом. Ведь Путин тоже мог встать в позу и сказать: «Если ты меня убийцей обзываешь, я не буду с тобой встречаться». Он этого не сделал, значит, ему это тоже было нужно.

Обсуждением Навального и оппозиции Путин прочертил красную линию. Может быть, самую главную. Мол, мы с вами можем обсуждать любые вопросы, но не лезьте в наши внутренние дела — у вас нет морального и какого-то другого права, у вас у самих много проблем домашних. Мы сами разберемся, как нам с нашими революционерами поступить.

Так что тут разговора не получится. Да, Байден будет продолжать настаивать на правах человека. Но он делает это не жестко, разговоры у него менее жесткие, чем у других европейских партнеров, потому что в числе его приоритетов это не главное. 

Иван Курилла

профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге

США и Россия хотят больше предсказуемости. Хотят восстановить нормальный диалог. «Нормальный» не означает, что они решат какие-то вопросы, но это значит, что будет больше предсказуемости. Нормальность — это предсказуемость, ощущение что в этих отношениях ничего не взорвется завтра, что мы не начнем воевать.

Эта нормальность смещалась шаг за шагом. Встреча Байдена с Путиным не означает возвращения к ситуации в прошлом. Мы не вернулись в 2007 или 2012 год, сейчас все гораздо на более низком уровне. С другой стороны, накануне выборов [президента США] ряд американских экспертов говорили, что в холодную войну отношения были более предсказуемы, чем сейчас. В этом смысле холодная война была лучше, чем ситуация сейчас. Но не знаю, является ли она нормой. 

Но есть факт, что нужно больше регулярных встреч, чтобы сохранять предсказуемость. И если даны обещания, нужно действовать в соответствии с ними, а иначе зачем встречались? Если после этого США и Россия начнут новый раунд обострений, то этот вопрос возникнет.

Я предполагал, что Байден прочитает Путину лекцию о правах человека и они о чем-то договорятся. Байден действительно высказал все опасения — от Навального до свободы прессы — но Путин эту часть разговора предсказуемо отверг. На пресс-конференции он начал в очередной раз объяснять, что все, кто против него и относится к нему критически, — это американские агенты. Это позиция, которую он давно занял, и подтвердил ее на пресс-конференции.

Для Байдена, как мне кажется, это все было ритуалом. Он обозначил проблему прав человека. Сказал, что будет следить за этим. Что называется, предупредил — и этим ограничился. 

Более продуктивным был разговор о глобальных проблемах. Судя по всему, о чем-то договорились в связи с Афганистаном и Ираном. О чем-то договорились по поводу кибербезопасности. Не договорились, но, во всяком случае, обозначили готовность договариваться. Байден сказал, что теперь есть срок шесть месяцев. Посмотрим, что за эти шесть месяцев произойдет и насколько Россия будет выполнять какие-то обещания. Шесть месяцев — это чекпойнт, после которого можно спрашивать.

Главный результат, который оба лидера подчеркивают, это то, что они возвращаются к норме: вернут послов, будут восстанавливать дипломатию. Это минимальное, на что можно было рассчитывать, и это сделано. Ни Байдену, ни Путину не нужна открытая конфронтация друг с другом. 

Конечно, Байден не доверяет Путину. Он несколько раз повторил, что Путин уронил репутацию России и сам виноват в этом. Но это не значит, что с ним не нужно разговаривать. Смысл был такой, что у США есть интерес в стабильности отношений с Россией — и в том, чтобы Россия не вмешивалась в их внутренние дела, в кибербезопасность и выборы. Это минимум. 

Сейчас будут оценки, что Путин выиграл от саммита, потому что ему нужна была эта встреча. Но на самом деле Байдену тоже это было нужно. Он добился, чего хотел. Он явно в меньшей степени хотел повлиять на то, какая Россия внутри. Как он сформулировал в конце [пресс-конференции], его задача — защищать интересы США, а до этого сказал пассаж о правах человека. На мой взгляд, это означает: если Навальный умрет в тюрьме, это будет иметь последствия, но если будет продолжать сидеть, то вроде как это не проблема. Это не тот уровень давления, который ожидали правозащитники и сторонники более жесткого курса в отношении Путина. Но прагматиков это не разочаровало. 

У нас есть исторический опыт, по которому улучшение отношений России и США приводит к послаблению внутри России. Логика Путина в том, что США объявили Россию врагом и заявили, что будут помогать российским демократическим организациям. То есть, по его логике, тем, кто против режима. Но эту логику можно развернуть и в обратную сторону. Если США не объявляют Россию врагом, значит, нет поводов давить внутрироссийскую оппозицию. То есть, конечно, поводы, по его логике, есть, но их меньше.