Не страшно только тем, кто гуляет на улице В Петербурге умирают медики с коронавирусом — но не все смерти попадают в статистику. Вот как это происходит

В Петербурге коронавирусом заразились уже несколько сотен медиков. Сейчас на лечении в Боткинской больнице находятся 190 специалистов, четверо из них — на ИВЛ. Больше десятка петербургских врачей скончались во время пандемии — им было от 30 до 84 лет. «Медуза» поговорила с родственниками и коллегами погибших о том, что происходит с заразившимися медиками.

Стена памяти

Комитет по здравоохранению Петербурга находится в самом центре города — в историческом здании на Малой Садовой улице недалеко от Гостиного Двора. Во время пандемии ведомство стало играть заметную роль: комитет отчитывается об умерших от коронавируса петербуржцах, рассказывает о нехватке средств защиты и определяет, как город будет выплачивать компенсации семьям погибших врачей.

В конце апреля под окнами чиновников появились портреты этих врачей. Стихийный мемориал возник стараниями петербургской активистки Ирины Масловой: она повесила портреты умерших медиков прямо на строительном ограждении напротив здания комитета. «[Мемориал] — это память о медиках, которые оказывали помощь и спасали жизнь петербуржцев», — пояснила Ирина Маслова в разговоре с «Медузой». Идея создать памятник появилась у нее, когда инициативная группа российских врачей запустила проект «Список памяти» — туда вносят данные о медиках, умерших во время пандемии коронавируса, вне зависимости от официального диагноза. Именно из этого списка Маслова получает информацию о погибших медиках.

Портретов становится больше: с начала эпидемии в Смольном уже официально подтвердили смерть десяти петербургских медиков, причем четверых из них — только за 5 мая. Среди них 67-летний старший врач оперативного отдела Центральной подстанции Городской станции скорой помощи Владимир Манькович. «Фонтанка» называет его «легендой» среди городских медиков — именно он дежурил в городе во время Петербургского экономического форума и других массовых мероприятий.

На самой стене портретов уже больше десятка. «В официальных данных информация о смерти медиков появляется через 7–10 дней, а здесь близкий человек повесил ее портрет уже на следующий день. Для меня такая память важнее, чем официальные данные», — подчеркивает Маслова. Иногда на связь с ней выходят сами врачи, которые хотят оставить память о коллегах. А 5 мая на «стене памяти» появился портрет 84-летней сотрудницы Городской станции скорой помощи Антонины Антоновой — его на стену повесил внук умершей женщины. Антонова работала уборщицей технических помещений и, по словам ее мужа, умерла 4 мая в больнице. В пресс-службе Городской станции скорой медицинской помощи смерть сотрудницы подтвердили, но официальная причина смерти неизвестна.

«По сути, идет война»

Первым медиком, умершим во время пандемии в Петербурге, стал 50-летний врач-анестезиолог Сергей Белошицкий из Александровской больницы. Коллеги врача сообщили «Медузе», что у него были проблемы со здоровьем, но он отказался покидать больницу, когда 1 апреля в ней ввели карантин из-за пациента с коронавирусом.

«[Сергею Белошицкому] предлагали переждать опасное время дома, уйти. Он отказался, это было его решение. Именно анестезиологи-реаниматологи сейчас несут основную нагрузку на передовой — слишком много жизней зависит именно от них», — рассказывали коллеги Белошицкого медицинскому изданию «Доктор Питер».

По их словам, Белошицкий продолжал работать во время карантина до тех пор, пока в середине апреля сам не почувствовал себя плохо. Врача госпитализировали с диагнозом «ковид-пневмония» — в «относительно нормальном состоянии на самостоятельном дыхании». Однако позже пневмония стала прогрессировать, врача подключили к ИВЛ, а затем перевели на ЭКМО. Через неделю, 24 апреля, Сергей Белошицкий умер. Причиной смерти Комитет по здравоохранению официально назвал «сердечно-легочную недостаточность, обусловленную пневмонией», но коронавирусную инфекцию подтвердил.

У Белошицкого не было жены и детей. Около 20 лет он проработал в другой петербургской больнице — Елизаветинской. В Александровскую перешел всего пару месяцев назад. «Я хочу, чтобы люди, зная, что врачи гибнут на работе, поняли: сейчас, по сути, идет война (каждый кризис в нашей стране — это 1941 год), — заявил друг погибшего анестезиолога Владимир Сулима, заведующий отделением реанимации больницы Святого Георгия, который сам сейчас лечится от коронавируса. — Подавляющее большинство этого не замечает, потому что ее ведут только медицинские работники. Ведут жестоко, у нас большие потери, пока, к счастью, чаще санитарные (врачи заражаются и выбывают из строя, занимают пациентские места). Люди должны понимать, что нужно сидеть дома, носить пресловутые маски, соблюдать гигиену. Это поможет нам».

«Она ушла на работу, отработала смену и не вернулась»

Самой молодой из числа погибших медиков стала медсестра Госпиталя для ветеранов войн Мария Тышко — 8 марта ей исполнилось 30 лет. По словам матери девушки, с детства у Марии была легкая форма ДЦП, но Мария окончила школу и медучилище, а потом пошла работать медсестрой. За последние пять лет она брала больничный только один раз и все время посвящала работе.

Придя с одной из смен во время пандемии, Тышко рассказала матери, что ее начальник заболел коронавирусом, а потом и сама стала жаловаться на здоровье. Участковый врач прописал Марии антибиотики, но они не помогали, начался кашель. Через пару дней девушка пожаловалась на проблемы с дыханием, врачи скорой после осмотра заподозрили пневмонию. Тышко госпитализировали в госпиталь, где работала она сама, перевели в реанимацию и подключили к ИВЛ. 15 апреля медсестра умерла.

К тому моменту госпитализировали и ее мать: у Маргариты Тышко тоже поднялась температура и начался кашель. Один из тестов на коронавирус показал положительный результат, но женщина поправилась. Ее уже выписали.

У Марии Тышко коронавирус был подтвержден, однако официальной причиной смерти назвали сердечную недостаточность. В комитете по здравоохранению смерть Тышко и еще трех медсестер признавали, но подчеркивали, что «у них либо были другие тяжелые болезни, которые привели к смерти, либо они заразились не при исполнении трудовых обязанностей».

Практически аналогичная история привела к смерти 54-летней санитарки центра травматологии и ортопедии имени Вредена Юлии Ясюлевич. Ее супруг Петр рассказал изданию «Доктор Питер», что Ясюлевич окончила Университет физкультуры имени Лесгафта, занималась академической греблей и раньше работала продавцом в спортивном магазине, но именно устроившись санитаркой «почувствовала себя по-настоящему счастливой».

9 апреля центр имени Вредена закрыли на карантин из-за выявленного случая коронавируса. Внутри осталось порядка 700 человек, 260 из них — сотрудники центра. Спустя неделю в центре из-за нехватки качественных средств защиты было уже несколько сотен заболевших, а заразившиеся врачи продолжали оказывать помощь пациентам. Персонал начали постепенно отпускать домой только в начале мая.

Муж Юлии Ясюлевич рассказал «Медузе», что его супруга тоже осталась в центре на время карантина. 17 апреля Юлии стало хуже, ее госпитализировали с пневмонией. В тот день Петр последний раз разговаривал с супругой: «Она ушла на работу, отработала смену и домой не вернулась».

При этом Петру не удавалось связаться ни с женой, ни с лечащим врачом — в больнице ему только говорили, что «позвонят в случае чего». 1 мая Ясюлевичу позвонили и сообщили, что Юлия умерла. Петр несколько раз перезванивал в справочную больницы, надеясь, что произошла ошибка.

Ясюлевич уверен, что супругу можно было спасти, если бы у медиков были необходимые средства защиты, а ей самой вовремя оказали помощь — ведь госпитализировали санитарку уже в плохом состоянии. «Думали, само рассосется. Не рассосалось, и эта оплошность стоила жизни — я повторяю, жизни моей Юли. Противно и ужасно подло. Бог им судья. А Юля совершила героический поступок», — уверен Ясюлевич.

Вина в процентах

Изначально власти Петербурга обещали выплатить по миллиону рублей семьям медиков, погибших «в связи с заражением коронавирусной инфекцией». По 500 тысяч рублей должны выплатить медикам, ставшим инвалидами. По 300 тысяч рублей — остальным пострадавшим. На это городские власти выделили 30 миллионов рублей, но уже к 30 апреля в городе зафиксировали около 250 случаев заражения медиков, а восемь из них умерли.

В тот же день, 30 апреля, администрация опубликовала распоряжение о порядке признания медика пострадавшим. По нему, даже если у медика был коронавирус, но официальной причиной смерти признали сопутствующие заболевания, то выплату семья не получит. Для разрешения таких ситуаций в городе будут работать специальные комиссии — в них войдут непосредственный руководитель медика, специалист по охране труда, представитель профсоюза и «другие должностные лица по решению работодателя». Возглавлять комиссию должен один из заместителей руководителя больницы. Комиссия будет выяснять, как именно заразился медик. Также они должны установить «наличие вины медицинского работника (в процентах)». От этого и будет зависеть размер выплаты.

Опрошенные «Медузой» петербургские медики опасаются, что из-за таких критериев получить положенные выплаты смогут единицы — например, практически никогда в больницах не устанавливают, как и от кого именно заразился сотрудник.

На выплату не рассчитывает и Анна Шужина — дочь скончавшейся медсестры петербургского НИИ скорой помощи Валентины Шужиной. Ей было 56 лет, она умерла 18 апреля. В НИИ Шужина проработала больше 30 лет — друзья называли ее «скорая помощь».

В конце марта 2020 года Шужиной диагностировали рак поджелудочной железы четвертой степени тяжести. Рак поддавался химиотерапии, но вскоре у женщины обнаружили левостороннюю пневмонию. Две недели ей кололи антибиотики, но температура не спадала, начались проблемы с дыханием. Затем у нее подтвердился коронавирус.

«Своей родной сестре, моей тете, незадолго до смерти мама сказала: „Саша, я не выживу“. 17 апреля ее снова перевели в реанимацию, собирались интубировать. Через сутки мне позвонили из госпиталя, сообщив о маминой смерти. Сказали, что у нее развилась легочная недостаточность и двусторонняя пневмония», — рассказала Анна Шужина.

Официальной причиной смерти медсестры назвали «обширные метастазы». Дочь с этим не согласна и уверена, что умерла женщина из-за вируса. По поводу компенсаций с семьей Шужиной пока никто не связывался. «Как я понимаю, если руководство медучреждения принимает положительное решение по выплате пособия, это означает, что каким-то образом они допустили заражение сотрудников. В моем понимании это означает проверки медучреждения, а они вряд ли этого хотят», — пояснила Анна Шужина «Медузе». Сейчас девушка рассматривает возможность обращения в суд, но сомневается, что у нее есть шансы на компенсацию.

Шужина — одна из двух умерших во время пандемии медсестер НИИ скорой помощи. Кроме нее скончалась и 46-летняя Ольга Новикова. Сразу двое сотрудников НИИ рассказали «Медузе», что им так и не выдали необходимых средств защиты — даже несмотря на смерть коллег. «Как к этому [смерти коллег] можно подготовиться? Даже если знаешь, что так будет. Всем страшно. Не страшно только тем, кто гуляет на улице», — говорит одна из сотрудниц.

Опрошенные «Медузой» петербургские медики подчеркнули, что из-за такого отношения руководства даже компенсацию в 300 тысяч за заражение коронавирусом без серьезных последствий получить будет тяжело: в некоторых городских больницах, по их словам, медиков просто не тестируют. Об этом же говорит один из создателей «Списка памяти», кардиолог Алексей Эрлих: «Как минимум про одну больницу [Санкт-Петербурга] я точно знаю, где просто запрещают тестировать медработников на инфицирование ковидом. Как вы думаете, они умрут от коронавируса или нет? У нас давно некоторые начальники привыкли играть со статистикой так, как им выгодно. Наверное, продолжают это делать и сейчас».