«Лед-2» — продолжение спортивной мелодрамы снял Жора Крыжовников Получилось иначе: о родительстве и без лишней романтики (но с песнями Пугачевой и «Иванушек»!)

В прокат вышел «Лед-2» — продолжение мелодрамы о фигуристке (Аглая Тарасова) и хоккеисте (Александр Петров) снял режиссер «Горько!» и «Звоните Ди Каприо!» Жора Крыжовников. Сохранив жанр — это все еще мелодрама с элементами мюзикла, —режиссер сделал сиквел совсем другим. Теперь это фильм о родительстве. Кинокритик «Медузы» Антон Долин рассказывает, как Крыжовникову удалось свести мосты между мейнстримным и авторским кино.

«Лед-2» — не просто сиквел. Вроде бы он напрямую продолжает сюжет «Льда» — нашумевшего зрительского хита Олега Трофима, вышедшего два года назад. То же место — Иркутск, те же герои — фигуристка Надя и хоккеист Саша, те же звезды — Александр Петров, Аглая Тарасова и Мария Аронова. Наконец, тот же метод: броская мелодрама с комедийными вкраплениями, расцвеченная известными поп-песнями в исполнении главных героев (тот тип мюзикла, введенный в обиход Валерием Тодоровским в «Стилягах»). Однако, как мы знаем, в кино все зависит от режиссера. Прежде всего, «Лед-2» не продолжение, а фильм Жоры Крыжовникова. И этот факт меняет все. 

В каком-то смысле Крыжовников — ключевая фигура для современного российского кинематографа. Не потому, что умнее и талантливее многих (хотя это так), а потому, что взялся за непосильную задачу. Крыжовников пытается построить мост между двумя вселенными, разделенными пропастью все более широкой с каждым днем: авторским и мейнстримным кино. Есть страны, где такой пропасти не существует, от Южной Кореи до США. Но в России одни люди смотрят «Т-34», «Последнего богатыря» и «Холопа», а другие — «Левиафан», «Довлатова» и «Верность». По сути, это два народа в одном государстве — с разными запросами, интересами, представлениями об искусстве. 

Лишь один Жора Крыжовников пытается не замечать разделяющей их бездны. Его «Горько» и «Горько-2», «Самый лучший день» и «Звоните Ди Каприо!» неоспоримо авторские и даже новаторские картины, отсылающие к стилистике Ларса фон Триера, и в то же время размашистые жанровые полотна, рассчитанные на массовое потребление. В этом смысле «Лед-2» с его декларативной сентиментальностью и вызывающей вульгарностью — самый радикальный эксперимент. И не поддаться его обаянию крайне сложно. 

Когда невеста ждет опаздывающего жениха — но не в красивой церкви, как было бы в голливудском фильме, а в аляповатом загсе — и он вваливается в зал в хоккейной форме, прямо с матча, мы невольно растроганно смеемся, как смеются над дурацким ритуалом сами брачующиеся. Тетушка-регистратор зачитывает пафосный текст, в котором мы, себе не веря, узнаем стихи Андрея Вознесенского. А потом начинает звучать известная всей стране «Аллилуйя» — экстатический гимн любви из «Юноны и Авось». И мы, как ни сопротивляйся затертой мелодии Алексея Рыбникова, улетаем куда-то в эмпиреи вместе с новобрачными Надей и Сашей.

Первая песня в фильме даже не оммаж, а настоящий реквием по ушедшему недавно из жизни Марку Захарову, учителю Крыжовникова и режиссеру, отважно сочетавшему народное с интеллигентным, за что его презирали одни и обожали другие. А также отчетливое обозначение эстетического ориентира и содержательной доминанты. Подобно захаровской «Юноне и Авось», «Лед-2» лишь кажется историей любви, на деле являясь историей разлуки. 

Осторожно! В следующей части текста есть спойлеры. Если вы хотите сохранить для себя интригу, вернитесь к этому тексту после просмотра фильма.

Травма, полученная Надей на льду, дала о себе знать. Беременность оказалась угрозой для ее жизни. Ничего не сказав мужу, Надя решила пойти на риск. Ребенок родился, ее не стало; Саша в это время играл очередной решающий матч. Оставшись отцом-одиночкой с младенцем на руках, проклинающий себя Саша бросил спорт и пошел на нормальную работу — таксистом. Девочку назвали Надей. 

Вот завязка основного действия, рассказанная под песню «Иванушек International» про тополиный пух — ее лирические герои, как вы помните, мечтали о снеге. В заснеженном Иркутске от зимы никуда не убежать, на оттепель надежда слабая. И Саша рано или поздно будет вынужден вернуться на лед. Будет туда тянуть и маленькую Надю (Виталия Корниенко), от которой скрыли призвание и причины смерти матери. Разумеется, появится на сцене властная тренер Ирина Сергеевна (Мария Аронова), сыгравшая решающую роль в судьбе Нади-старшей и готовая научить всему Надю-младшую, у которой врожденный талант. Против только безутешный отец, который боготворит ребенка и твердо знает: лед смертельно опасен. 

Первый «Лед» соединял в китчевом экстазе два самых очевидных зрительских жанра: мелодраму о любви двух маловероятных партнеров, раздолбая-хоккеиста и целеустремленной умницы-фигуристки, и спортивный фильм о чемпионах и завоеванных ими кубках. Второй «Лед» вообще не о том. Это житейская драма о родительстве и опеке, а еще о государственной системе, которая не принимает во внимание такие факторы, как «любовь» или «травма». Романтический аспект во «Льде-2» отсутствует: сразу несколько женщин пытаются претендовать на внимание Саши, но ни независимая героиня Юлии Хлыниной, ни положительная хорошистка Надежды Михалковой не могут отвлечь его от дочери. 

Трудно сказать, как именно примет такой поворот публика, которая ко Дню святого Валентина могла бы желать чего-то более прямолинейного. Однако вполне очевидно, что для Крыжовникова «Лед-2» — не рассчитанный на успех искусственный конструкт (что нормально для сиквела блокбастера), а история крайне личная. Об этом напрямую говорят финальные титры, где все члены съемочной группы представлены в двойных или тройных портретах со своими детьми или родителями. Дочь режиссера и сценариста — ровесница Нади из фильма, тут и комментировать нечего. 

Свидетельствует о персональном аспекте и та страсть, с которой сделана картина. Ее визуальная выразительность не может не впечатлить — особенно образ замерзшего Байкала и льда как хрупкой границы между миром живых и миром мертвых. Эклектика в подборе музыки и ее оформлении работает на замысел, постоянно переключая эмоциональные регистры: для детских грез пригодится «Прекрасное далеко», для тревог взрослой женщины — пугачевское «Озеро надежды», а в суде прямой визуальной цитатой из «Танцующей в темноте» вдруг прозвучит «В пещере горного короля». Особенная стратегическая роль отведена «Сансаре» Басты. В каком безумном плейлисте могли встретиться эти мелодии? Разве что столкнуться в расколотом горем сознании героя, потерявшего в одночасье работу, смысл жизни и женщину, которую он любил. Эту крайне сложную нелинейную роль Александр Петров — как бы ни устала публика от одной главной звезды во всех подряд фильмах — играет неоспоримо блестяще, второй раз после «Звоните Ди Каприо!» демонстрируя органичный творческий тандем с Крыжовниковым. 

Говоря о вечном и всеобщем, они умудряются не свалиться в банальность. По сути, в основе интриги «Льда-2» — средневековый сюжет, который, кстати, лег в основу еще одного важного фильма сезона, «Он не может жить без космоса» Константина Бронзита. Это легенда о Парсифале. Его отец погиб в бою, и мать решила оградить ребенка от всех опасностей, спрятала отцовские доспехи и приказала прислуге не упоминать при сыне слово «рыцарь». Подростком гуляя в ближайшем лесу, однажды мальчик встретил охотящихся рыцарей — и был потрясен, приняв их за небесных ангелов. Пришлось рассказать ему обстоятельства рождения. Юнец тут же потребовал отцовские доспехи и ускакал на поиски приключений. Мать умерла от горя. У Бронзита рыцарь превращается в космонавта (в остальном сюжет фактически не меняется). У Крыжовникова традиционный сюжет переворачивается: теперь тревожная гиперопека — удел отца, а в бой рвется дочь-фигуристка. Старая, старая сказка. На сей раз, по счастью, хотя бы с открытым финалом.