Время накануне перемен Политическая система России начала давать сбой еще в начале десятилетия, но смогла прожить до 2020-го благодаря Крыму. Скоро ей предстоит измениться

С 2011 по 2020 год в России было три политических куратора: Владислав Сурков, Вячеслав Володин и нынешний замглавы администрации президента Сергей Кириенко. Несмотря на то, что у каждого из них были свои представления о том, как нужно администрировать политическую сферу, система власти в России почти не претерпела изменений. Она начала давать сбои еще в начале 2010-х, но в целом сохранила свою функциональность. Как и десять лет назад, страной руководит Владимир Путин при помощи своего ближайшего подчиненного Дмитрия Медведева, в парламенте доминирует «Единая Россия», осталась прежней системная оппозиция, а губернаторский корпус все так же лоялен центру. Андрей Перцев рассказывает об основных политических событиях 2010–2019, благодаря и вопреки которым существующая власть удержала контроль над страной.

Рокировка и разочарование

24 сентября 2011 года на съезде «Единой России» занимавший тогда пост президента страны Дмитрий Медведев и председатель правительства Владимир Путин объявили, что хотят поменяться местами. Медведев предложил партии поддержать Путина на выборах главы государства 2012 года. Путин пообещал назначить Медведева премьером после своего возвращения в Кремль.

Позже, в октябрьском интервью трем федеральным каналам, Владимир Путин заявит, что договорился с Дмитрием Медведевым о рокировке за четыре года до ее оглашения на съезде — то есть еще даже до того, как Медведев стал президентом России. «Мы предъявили это [съезду партии] не как решенный вопрос. Решенный между нами, но совсем еще не решенный нашими гражданами. Мы предлагаем вот такую конфигурацию, а граждане страны на избирательных участках скажут, согласны ли с этим предложением или нет. Выборы решают все», — рассуждал Путин.

Многие граждане почувствовали себя обманутыми: первые лица государства открыто рассказали о сговоре и продемонстрировали, что вся российская политика строится на кулуарных соглашениях. Тем более что до объявления о возвращении Владимира Путина на пост главы государства сохранялись ожидания, что он отойдет от дел, просто этот уход будет оформлен мягко — во время второго срока Дмитрия Медведева. Последний часто говорил о приверженности ценностям свободы (которая «лучше, чем несвобода»), а также о модернизации страны. Перспектива возвращения Путина на президентский пост воспринималась как шаг назад.

В 2011-м Кремль посылал по этому поводу противоречивые сигналы: например, близкие к администрации президента источники еще весной того года говорили, что Медведев объявит о своих планах пойти на новый срок во время майской пресс-конференции в «Сколково». Однако там Медведев сказал лишь, что сообщит о своих планах, когда сочтет нужным. Интрига сохранялась до сентября, до той поры многим казалось, что страна действительно стоит у развилки.

У тех, кто желал возвращения Владимира Путина в Кремль, тоже был повод для недовольства. Весной 2011 года премьер провозгласил создание Общероссийского народного фронта. Предполагалось, что это движение будет отбирать кандидатов для выдвижения в Госдуму, и это даст новые карьерные возможности людям, демонстрировавшим свою лояльность Владимиру Путину, когда еще не было наверняка известно, вернется ли он на президентский пост. Но в итоге кампанию вела «Единая Россия», она же выдвигала кандидатов. 

Причина для разочарования была и у умеренно оппозиционных россиян. Миллиардер Михаил Прохоров получил санкцию Кремля на создание условно либерального проекта (для этих целей была выбрана партия «Правое дело») и парламентской фракции в новом созыве. Прохоров начал избирательную кампанию, но после того, как он объявил о выдвижении в качестве кандидатов в депутаты Госдумы нескольких неугодных администрации президента политиков (в том числе Евгения Ройзмана из Екатеринбурга), Прохоров был смещен с поста председателя партии. Миллиардер заявил, что «Правое дело» было захвачено, а виновником атаки назвал первого замглавы администрации президента, кремлевского куратора внутренней политики Владислава Суркова. Прохоров использовал термин «кукловод».

На тех парламентских выборах оппозиционер Алексей Навальный (к тому времени он превратился из блогера-расследователя в политика — правда, «несистемного», то есть его самого не допускали к участию в выборах) провел кампанию «Голосуй за любую партию, кроме „Единой России“». По замыслу Навального, оппозиционно настроенным избирателям следовало идти на выборы и голосовать за любую партию, кроме «партии жуликов и воров» — так в одном из интервью он назвал «Единую Россию», сумев превратить эту хлесткую характеристику в мем. Призыв Навального подхватили КПРФ и «Справедливая Россия» — эти системные партии стали использовать лозунг про «жуликов и воров» в своей агитации.

В итоге на выборах в Госдуму, которые тогда проходили исключительно по партийным спискам (без голосования в одномандатных округах), единороссы получили 49,3% голосов и потеряли конституционное большинство в парламенте — в предыдущем и последующем созывах оно у «Единой России» было. Коммунисты в 2011-м набрали 19,2%, справороссы — 13,2%, ЛДПР — 11,7%. Особенно внушительный рост по сравнению с 2007 годом показали левые партии: фракция «Справедливой России» в парламенте выросла больше чем в два раза, КПРФ — в полтора раза.

Несмотря на подъем системной оппозиции, голосовавшие за нее избиратели остались недовольны. Они сочли, что процент голосов, поданный за конкурентов «Единой России», был больше объявленного Центральной избирательной комиссией после подсчета. В Москве и других городах России начались акции протеста из-за фальсификаций на выборах. Эти выступления стали самыми многочисленными с 1990-х годов.

Зимние протесты и Болотная

Первые несанкционированные митинги начались в понедельник, 5 декабря 2011 года — через сутки после выборного воскресенья. На Чистых прудах в Москве собралось несколько тысяч человек, перед ними выступил Алексей Навальный. После акции около 300 человек, в том числе Навальный и член движения «Солидарность» Илья Яшин, были задержаны.

На следующий день, 6 декабря, недовольные пришли на Триумфальную площадь — традиционное место проведения акций «Стратегии-31». Самым многочисленным уличным выступлением должен был стать митинг в субботу, 10 декабря. Организаторы планировали провести его на площади Революции в Москве. В Кремле и мэрии Москвы категорически не хотели согласовывать акцию именно в этом месте — ведь протест, по сути, проходил бы рядом с Кремлем. Назревал гражданский конфликт.

Накануне митинга в соцсетях некоторых известных оппозиционеров было названо новое место проведения акции — Болотная площадь. Его согласовали с московскими властями. Как выяснилось, предыдущим вечером политики Владимир Рыжков и Геннадий Гудков, а также публицист Сергей Пархоменко встретились с вице-мэром Москвы Александром Горбенко. Сначала переговоры планировались с участием оппозиционера Бориса Немцова, но его в городе не оказалось. Чуть позже к вечерней беседе присоединились главный редактор радиостанции «Эхо Москвы» Алексей Венедиктов, заместитель главы администрации президента Алексей Громов и тогдашний глава московского ГУВД Владимир Колокольцев (сейчас он министр внутренних дел). Как вспоминал Венедиктов, он принес на совещание «вискарь». Собравшиеся договорились, что акция пройдет на Болотной площади и власти не будут препятствовать тем митингующим, которые захотят пройти от одной площади к другой.

Рыжков потом объяснял, что они с Немцовым согласились на Болотную, потому что считали это место более безопасным для тех, кто должен прийти на митинг: площадь Революции меньше Болотной, она могла не вместить всех желающих. Венедиктов в своей книге «Исповедь махрового реакционера» утверждал, что благодаря ночным переговорам «стали возможны массовые митинги в Москве без арестов и столкновений». «Вот полгода это было [возможно]. Цена — одна бутылка виски», — написал он.

Некоторые оппозиционеры сочли перенос митинга предательством: например, лидер незарегистрированной партии «Другая Россия» Эдуард Лимонов и член также незарегистрированной Либертарианской партии Михаил Светов заявляли, что если бы митинг прошел на площади Революции, в стране могла произойти смена власти. Позже, в 2017 году, активисты «Другой России» во время одного из публичных выступлений Алексея Венедиктова облили главного редактора «Эхо Москвы» виски.

10 декабря 2011-го со сцены на Болотной выступили депутаты Госдумы от «Справедливой России» Оксана Дмитриева, Илья Пономарев и Геннадий Гудков, один из лидеров партии «Парнас» Борис Немцов. Публицист Олег Кашин зачитал письмо находившегося в спецприемнике Алексея Навального. Речи также произнесли журналист Леонид Парфенов, телеведущая Татьяна Лазарева, рэпер Noize MC — до этого звезды шоу-бизнеса многие годы не участвовали в акциях политического протеста.

Акции, начавшиеся в конце 2011 года, сделали широко известными Алексея Навального и лидера «Левого фронта» Сергея Удальцова. Кроме того, после первой большой акции на Болотной выступления в Москве стали привычным явлением, в течение многих лет до этого митинги были немногочисленными и жестко подавлялись полицией (как те же акции «Стратегии-31»). Активная стадия протестов продлилась до весны 2012-го и местами, где собиралось наибольшее число людей, стали Болотная площадь и проспект Сахарова в Москве.

Основными требованиями протестующих были: отмена итогов выборов в Госдуму, отставка главы Центризбиркома Владимира Чурова и допуск к новым досрочным выборам большего числа кандидатов и партий. В какой-то момент на акции протеста приходили даже вполне системные политики — типа бывшего вице-премьера России Алексея Кудрина или бизнесмена Михаила Прохорова. Со сцены на проспекте Сахарова выступала и Ксения Собчак — правда, публика ее освистала, — и именно в этот период телеведущая из развлекательных шоу перешла в общественно-политические.

Отчасти чтобы успокоить протестные настроения, Кремль допустил на президентские выборы 2012 года Михаила Прохорова. Предприниматель во время своей кампании объявил о создании новой либеральной партии под названием «Гражданская платформа» (взамен «Правого дела»). По итогам голосования Прохоров получил 8% голосов, но развития его политическая карьера не получила — он больше не участвовал в выборах и утратил контроль над своей второй партией.

Итоги майских выборов 2012 года президента России серьезного недовольства не вызвали — несмотря на то, что допуск альтернативных кандидатов строго контролировался из Кремля, само голосование прошло без явных злоупотреблений. Владимир Путин получил 63% голосов.

Однако накануне инаугурации Владимира Путина 6 мая на Болотной площади прошла последняя в многомесячной серии протестов акция — в этот раз полиция действовала жестко. А позже участники протестного выступления подверглись политически мотивированному уголовному преследованию, получившему название «болотное дело». В следующие несколько лет сочетание политических послаблений с одновременным ужесточением законов о митингах и применением точечных репрессий привело к спаду протестной активности.

Оттепель и заморозки

Власть быстро отреагировала на протесты, начавшиеся конце 2011 года. Уже 22 декабря 2011-го в своем послании президент Дмитрий Медведев объявил о политической реформе в России. В речи он заметил, что «по итогам парламентских выборов кто-то не вполне доволен, кто-то совсем недоволен». А также сказал, что уличные протесты подогреваются экстремистами и могут быть инспирированы из-за рубежа. «России нужна демократия, а не хаос», — сказал Медведев и пообещал вернуть выборы губернаторов и упростить регистрацию политических партий.

Прямое избрание глав регионов действительно вернули, но оно мало чем отличалось от назначения. В законе появилось требование о муниципальном фильтре: чтобы попасть в бюллетень, кандидату требовалось заручиться поддержкой от пяти до 10 процентов депутатов муниципальных советов субъекта Федерации — в зависимости от региона. Фильтр отсеивал (и сейчас отсеивает) всех нежелательных для Кремля или местной администрации политиков, поскольку большинство муниципальных депутатов — представители «Единой России».

За всю историю губернаторских кампаний после возвращения выборов в 2012-м выдвиженцы власти терпели поражение всего четыре раза (в Иркутской области в 2015 году, в Хабаровском крае, Владимирской области и Хакасии в 2018 году). При этом ставший главой Иркутской области в 2015 году Сергей Левченко единственный, кто вел свою избирательную кампанию (хоть и не считался опасным конкурентом тогдашнего губернатора). А вот трое политиков, выигравших выборы в 2018 году, были техническими кандидатами и агитацию фактически не вели — они победили не благодаря личным усилиям, а из-за протестных настроений у избирателей. Уже через год после тройного поражения, в 2019-м Кремль предпринял все усилия, чтобы подобные ситуации не повторялись на новых выборах.

Логика возвращения пусть и ограниченных, но выборов в 2012 году заключалась не в том, чтобы позволить избирателям выразить свое недовольство местной властью. А в том, чтобы не дать влиятельным группам в регионах стать частью протестной волны. Тогда многие местные бизнесмены и политики (особенно из системных парламентских партий) рассматривали участие в протестах как возможность расширения своего влияния за счет сокращения власти центра. Считается, что администрации президента удалось переключить местные элиты на политическую активность в подконтрольном чиновникам из Москвы поле.

Партийная реформа больше походила на уступку протестующим: упрощение регистрации новых партий входило в число требований участников митингов. Статус зарегистрированной партии имели всего семь политических организаций в стране. До реформы ключевым препятствием для регистрации партий была численность организации. Законодательство требовало, чтобы в структуре состояло не меньше 50 тысяч человек. Реформа снизила численность до 500 человек.

В итоге появились десятки новых зарегистрированных политических партий, однако, как и в случае с губернаторскими выборами, на практике все оказалось сложнее. Минюст без труда отказывал и отказывает в регистрации неугодным Кремлю политическим силам. К примеру, сторонники Алексея Навального не могут зарегистрировать свою партию уже несколько лет. Другой пример — «Гражданская инициатива», которой чиновники отказывают в переименовании (члены структуры хотят изменить название на «Партию перемен») и не дают оппозиционеру Дмитрию Гудкову стать главой структуры, несмотря на решение партийного съезда.

В дальнейшем Кремль еще больше откатил назад эту и без того скромную политическую либерализацию. В 2014 году с подачи администрации президента Госдума приняла закон, по которому все новые партии обязаны собирать подписи для участия в выборах. А почти обязательной практикой избирательных комиссий стала отбраковка подписей, поданных за не согласованных с политическими кураторами кандидатов. Порой избиркомы бракуют даже безупречные подписи, а суды встают на сторону чиновников и экспертов-графологов даже в тех случаях, когда человек, который поставил забракованный автограф, выступает с заявлением, что он и вправду оставлял подпись в поддержку оппозиционного политика.

В том же 2014 году в России началась повсеместная отмена прямых выборов глав городов: федеральный парламент дал региональным заксобраниям право определять структуру муниципальной власти. Этому решению предшествовала победа на выборах мэров оппозиционных политиков — таких как Евгений Ройзман в Екатеринбурге и Галина Ширшина в Петрозаводске. Раньше порядок формирования администрации определяли муниципальные депутаты. К концу 2019 года выборы мэров остались только в нескольких региональных центрах России.

Белая лента и бешеный принтер

На первые заседания Государственной думы, избранной в конце 2011 года, депутаты от «Справедливой России» приходили с белыми лентами. С этим символом протеста на лацкане с трибуны выступал и лидер партии Сергей Миронов. Были и другие проявления оппозиционности: те же справороссы вместе с представителями КПРФ во время рассмотрения закона об ужесточении наказания за нарушение порядка проведения митингов они внесли несколько сотен поправок в документ, чтобы затянуть его рассмотрение.

Спустя всего два года системная оппозиция уже вела себя намного лояльнее. А Сергей Миронов в октябре 2012 года в эфире телеканала «Россия» объяснял, что его партия и протестующие с белыми лентами — не одно и то же. «Мы видим, что Болотная фактически выродилась в политическое сектанство. Мы должны четко себе сказать, что наш избиратель 14 октября [когда прошли выборы в шесть региональных законодательных собраний и „Справедливая Россия“ получила более низкий, чем на думских выборах, результат] разошелся с нами. Потому что не поняли шумливость, непонятность целей и желание хаоса тех, кто называет себя несистемной оппозицией», — говорил Миронов.

В том же духе стали высказываться коммунисты. Кремль провел с системной оппозицией работу: пригрозил большинству политиков и показательно наказал некоторых. Справоросса Геннадия Гудкова, который принимал участие в митингах, лишили мандата депутата Госдумы. Против его коллеги и однопартийца Ильи Пономарева возбудили уголовное дело.

В КПРФ и «Справедливой России» сигнал поняли — уже в конце 2012 года большинство коммунистов и справороссов голосовали за «антимагнитский закон», один из пунктов которого гласил о запрете усыновления российских сирот гражданами США. Под основным текстом документа стояли подписи лидеров всех четырех парламентских фракций. Так же единодушно депутаты приняли нормы, связанные с «гей-пропагандой», организациями-иностранными агентами, внесудебной блокировкой сайтов, отменой прямых выборов глав городов и т. д. То есть все то, за что этот состав парламента получил прозвище «бешеный принтер».

Госдума, избранная в 2016 году, продолжила практику предшественников. Нынешний состав палаты принял так называемый пакет Яровой, норму о наделении физлиц статусом иноагента, законы о фейковых новостях и оскорблении власти, а также о суверенном интернете. Спикер Госдумы Вячеслав Володин — в прошлом первый заместитель главы администрации президента. Когда-то он сам занимался укрощением системной оппозиции, но, оказавшись в Госдуме, попытался избавить парламент от обидной репутации «принтера». Придать парламенту чуть менее подчиненную по отношению к Кремлю позицию не удалось — депутаты по-прежнему принимают спущенные из Кремля инициативы.

Крымский консенсус и «русская весна»

Присоединение Крыма весной 2014 года стало поворотной точкой в российской политике. Несмотря на то, что митинговая активность к этому времени почти утихла, протестные настроения в обществе были. Это показала, например, кампания мэра самого богатого города страны. В 2013 году в Москве Сергей Собянин впервые шел на выборы главы города (предыдущий мандат он получил как назначенец), и для более убедительной победы ему требовался сильный соперник. До участия в кампании был допущен Алексей Навальный, и дело чуть не закончилось вторым туром. Собянин получил 51% голосов (второй тур назначается, если ни один из участников не набирает больше половины голосов), а Навальный — 27%.

2014 год радикально изменил настроения в обществе. Смена власти на Украине, случившаяся в начале года, усилила антизападную патриотическую риторику власти. И хотя во время сочинской Олимпиады в феврале 2014 года она смягчилась, надеяться на либерализацию не приходилось. Но и запрос на нее почти исчез.

Операция российской армии в марте в Крыму и последовавший референдум обеспечили резкий рост лояльности общества к руководству страны. Прежде всего выросли рейтинги Владимира Путина. Но выиграли и другие представители власти: даже в протестной Москве на выборах в городскую думу 2014 года все претенденты, поддержанные мэрией, выиграли выборы. 

Системные парламентские партии стали частью так называемого крымского консенсуса — то есть поддержали не только крымскую операцию, но отказались от любой критики президента и инициатив Кремля.

С начала 2014 года государственное телевидение и провластные СМИ в России сделали своей центральной темой Украину. Они как бы перенесли граждан России на виртуальную линию фронта и способствовали невиданной для новейшей истории России патриотической мобилизации. Во многом из-за нее экономические проблемы (вызванные исчерпанием ресурсов роста экономики страны, а также западными санкциями и отечественными контрсанкциями) были поначалу встречены как должное: общество начало жить в состоянии холодной войны с Западом и ощущало себя осажденной крепостью.

Но одновременно у этого патриотического подъема стали понятны пределы: восторженно встретившие присоединение Крыма россияне критически относились к перспективе включения в состав страны еще и Донбасса, где шел конфликт с участием российской армии, а также наемников и добровольцев под контролем спецслужб. Крымская эйфория оказалась явлением ограниченным и во времени: она продлилась не дольше двух лет. В 2014 году власть могла убедить граждан, что трудности, связанные с санкциями — прежде всего рост цен — дело временное. Но уже через полтора года объяснить, почему кризис затянулся, а уровень жизни все еще падает, было намного сложнее — рейтинги власти, в первую очередь «Единой России», пошли вниз.

Для сохранения контроля над Госдумой на выборах 2016 года Кремлю пришлось менять правила игры: вернуть выборы по одномандатным округам (многие кандидаты старались не акцентировать внимание избирателей на своей партийной принадлежности) и перенести голосование с декабря на сентябрь, поскольку поддержка власти падала от месяца к месяцу. Благодаря этим усилиям единороссы все же получили конституционное большинство в Госдуме. Голосование прошло при низкой явке — чуть меньше 48%. С одной стороны, администрация президента сознательно добивалась того, чтобы на участки не пришли протестно настроенные избиратели. А с другой — такой результат стал свидетельством того, что патриотическая мобилизация закончилась.

Четвертый срок Путина и новые протесты

С 2010 по 2020 год на посту куратора внутренней политики в Кремле побывало три человека. В конце 2010-го пост освободил Владислав Сурков — он был заместителем главы администрации президента все 2000-е и поддерживал имидж изощренного демиурга, который выстраивает хрупкую систему сдержек и противовесов.

В 2008 году, когда Владимир Путин на четыре года переместился в кресло председателя правительства, в Белом доме сформировался альтернативный политический центр. Его главой был руководивший аппаратом правительства Вячеслав Володин.

Ему принадлежит, к примеру, идея создания Общероссийского народного фронта — структуры, которая в период президентства Дмитрия Медведева эксплуатировала образ Владимира Путина как общенационального лидера. Путину льстило, что предложения Володина строятся на личной популярности премьера (как скажет потом спикер Госдумы, «нет Путина — нет России»).

К тому же Вячеслав Володин предложил альтернативную сурковской систему управления политикой. Еще во время президентской кампании 2012 года вице-премьер Володин опробовал модель управляемой конкуренции, которую применял и позже, когда перешел из правительства в Кремль. Ее суть состояла в том, чтобы показать избирателям, что выборы проходят конкурентно, открыто и легитимно, при этом не допуская никакой соревновательности. В случае с президентской гонкой 2012 года избирателям был предложен формально безупречный выбор альтернативных кандидатов — известные в стране руководители парламентских партий (Геннадий Зюганов, Владимир Жириновский и Сергей Миронов) и даже претендент от внепарламентской либеральной силы (Михаил Прохоров), но фактически все кандидаты были зависимы от Кремля и не имели реальных шансов победить Владимира Путина.

В 2013 году, когда в крупных городах на выборах мэров победу одержали оппозиционеры, по инициативе Володина началась масштабная кампания отмены такого прямого голосования за муниципальных глав.

Уроки Болотной Володин тоже усвоил своеобразно. Он добился лояльности системных партий методом кнута и пряника. О том, что бывает с нелояльными политиками, наглядно демонстрировали примеры Геннадия Гудкова и Ильи Пономарева. А в обмен на лояльность Кремлю политикам предлагалось что-то вроде системы квот. Кремль разрешил представителям партий победить на губернаторских выборах в нескольких регионах России. А перед кампанией в Госдуму 2016 года часть одномандатных округов была расчищена от сильных конкурентов из «Единой России», чтобы в них без труда могли победить представители КПРФ, «Справедливой России» и ЛДПР.

Политика при Володине стала предельно стерильной, она оказалась лишена нерва, а тот факт, что конкуренция была в ней лишь номинальной, снизил интерес граждан к участию в голосовании. Итоги выборов в Госдуму 2016 года не устроили Владимира Путина — за список «Единой России», который возглавлял его ближайший соратник Дмитрий Медведев и агитацию за который вел сам президент, проголосовали только 54% пришедших на выборы — и это при невысокой явке. К тому же Володин был признан ответственным за снижение рейтингов власти, которое началось после того, как завершилась крымская эйфория.

Новым политическим куратором Кремля стал бывший глава «Росатома» Сергей Кириенко. Он действительно стал работать по-другому. Главной приметой его стиля стало назначение губернаторами подчеркнуто аполитичных чиновников-«технократов». Термин «молодые технократы» даже стал политическим мемом.

При Кириенко получили второе дыхание прокремлевские молодежные политические движения, расцвет которых пришелся на времена Владислава Суркова и которые были фактически распущены при Володине. Однако, в отличие от нарочито пропутинских «Наших», добровольцы и волонтеры времен Кириенко подчеркнуто аполитичны.

Подход Сергея Кириенко к политике оказался похож на стиль управления большой корпорацией. Для чиновников внутриполитического блока и губернаторов даже были введены ключевые показатели эффективности. На выборах команда Кириенко тоже делает ставку на корпоративную мобилизацию, привычную для крупных госкомпаний, а не на пиар. Этот прием сработал на президентских выборах 2018 года: Владимир Путин получил лучший в истории своих президентских кампаний результат — больше 76% при явке чуть ниже 70%.

Технократический подход, подразумевающий концентрацию на тактике, а не на стратегии, обеспечил президенту Путину достижение краткосрочных результатов. Но при этом показал и свои недостатки: Кремль оказался не готов к реакции общества на повышение пенсионного возраста. Через несколько месяцев после избрания Владимира Путина на очередной срок было объявлено о так называемой пенсионной реформе — и многие избиратели почувствовали себя обманутыми: до выборов ничего подобного не обсуждалось. Рейтинги власти резко упали и продолжают снижаться до сих пор.

На осенних выборах губернаторов 2018 года в четырех регионах, которые раньше показывали устойчивую поддержку власти, выборы прошли в два тура, в трех из этих субъектов Федерации — уже упомянутых выше Хабаровском крае, Владимирской области и Хакасии — победили технические кандидаты. То есть избиратели голосовали по принципу: за кого угодно, кроме ставленника Кремля.

Недовольство падением уровня жизни стало причиной и других уличных акций — притом формальный повод для недовольства мог быть отвлеченным. В Архангельской области и республике Коми с 2018 года идут протесты из-за строительства мусорного полигона на железнодорожной станции Шиес. Летом 2019-го тысячи человек вышли на улицы Москвы в поддержку спецкора «Медузы» Ивана Голунова и против полицейского произвола. В Калмыкии несколько тысяч человек протестовали против назначения главой Элисты выходца из ДНР Дмитрия Трапезникова.

Параллельно в Москве начались акции и марши из-за отказа в регистрации на выборах оппозиционных кандидатов в депутаты Мосгордумы. Нынешняя волна протестов самая значительная со времени митингов 2011–2012 годов. И, в отличие от митингов времен Болотной, власть реагирует на выступления исключительно репрессиями. Участники «московского дела» получают реальные сроки, организаторов митингов штрафуют.

За 10 лет обновить систему власти не смог ни один из кураторов внутренней политики — ни Владислав Сурков, ни Вячеслав Володин, ни Сергей Кириенко. Кремль не создал ни одного нового партийного проекта взамен начавшей терять рейтинг уже в 2010–2011 годах «Единой России». Претендовавший на роль новой провластной силы Общероссийский народный фронт так и остался общественным движением. Вспоминают о нем все реже.

В системных партиях — КПРФ, ЛДПР и «Справедливой России» — за 10 лет не появилось новых ярких фигур. При этом запрос на смену лидеров системной оппозиции проявляется все острее. Согласованный Кремлем кандидат в президенты на выборах 2018 года, бизнесмен Павел Грудинин из КПРФ быстро набирал популярность — Кремлю пришлось задействовать против нового политика черный пиар.

Но даже в отсутствие ярких оппозиционных политиков избиратели готовы голосовать за альтернативных кандидатов, чтобы показать недоверие представителям власти. На выборах в Мосгордуму 2019 года не было ни одного представителя «Единой России»: провластные политики шли в качестве самовыдвиженцев. При этом на выборы не были допущены оппозиционеры и просто независимые от мэрии Москвы кандидаты. И тем не менее в 20 одномандатных округах из 45 провластные кандидаты проиграли. Нередко победителями становились технические кандидаты, которые даже не вели агитацию, зато их поддержал Алексей Навальный, запустивший систему «Умного голосования».

Несмотря на меняющиеся обстоятельства, рассчитанная на благополучные времена политическая система, созданная еще во времена Владислава Суркова, за последние десять лет изменилась незначительно. Более того, она останется неизменной и в ближайшем будущем. На выборы в Госдуму 2021 года в качестве основной силы и при поддержке Владимира Путина и Дмитрия Медведева пойдет все та же «Единая Россия».

При этом 2020-е годы неизбежно станут временем перемен. В 2024 году Владимир Путин либо оставит власть (по закону он не может баллотироваться на третий срок подряд), либо Кремлю придется выстроить новую конфигурацию для сохранения у Путина полномочий. Нынешняя политическая конструкция таких изменений может не выдержать.

Исправления. Уже после публикации редакция отредактировала материал; уточнения внесены в абзац о том, как проходили переговоры с властями о месте проведения митинга 10 декабря 2010 года. В частности, первоначально в статье утверждалось, что Немцов участвовал в переговорах в мэрии — это не так. Редакция приносит свои извинения читателям и героям материала.