«Золотая перчатка»: жуткий и правдивый фильм о серийном убийце, который не каждый сможет досмотреть до конца

На международном кинофестивале в Берлине показали фильм немецкого режиссера Фатиха Акина «Золотая перчатка». Он основан на истории Фрица Хонки — маньяка, который в 1970-х убил в Гамбурге четверых женщин и спрятал их останки у себя в квартире. Кинокритик «Медузы» Антон Долин рассказывает, как эта радикально натуралистичная и даже отталкивающая картина связана с творчеством немецких экспрессионистов начала XX века и почему в 2019 году появление именно такого фильма, показывающего зло во всем его уродстве, было необходимо.

От Фатиха Акина такого не ждали: первый шок был связан с этим, а не с ужасами, показанными на экране. Энергичный и умный режиссер, 15 лет назад покоривший Берлинале — и зрителей всего мира заодно — провокационным и страстным «Головой о стену», очень быстро остепенился и с тех пор снимал все более правильные и предсказуемые фильмы. Какой бы взрывоопасной ни была тема. До обидного стерильным был эпос о геноциде армян «Шрам», политкорректно-аккуратным — триллер о террористах «На пределе». Но новый опус Акина «Золотая перчатка» — настоящее буйство плоти и крови, пышный букет цветов зла, от аромата которых закружится голова даже у самых стойких. 

Картина основана на одноименном романе Хайнца Штрунка, ставшем сенсацией в Германии три года назад. А тот, в свою очередь, — на правдивой истории Фрица Хонки, которого можно назвать немецким Джеком Потрошителем или Чикатило. В период с 1970 по 1975 годы он убивал проституток и расчленял их тела, а потом прятал в собственном доме неподалеку от гамбургского квартала «красных фонарей». Судя по архивным фотографиям, сопровождающим финальные титры, Акин довольно точно следовал фактам. И все равно его картина выглядит впечатляющей сюрреалистической фантазией, бросающей вызов всем неписаным правилам политкорректности. Рядом с этим зрелищем «Дом, который построил Джек» Ларса фон Триера покажется вежливым философским трактатом, а «Техасская резня бензопилой» — диснейлендским аттракционом. 

Причина, пожалуй, не в количестве крови и насилия, и даже не в концентрации обнаженных сцен, оскорбительно концентрирующих внимание на уродстве действующих лиц (любые внешние недостатки актеров щедро усугублены гримом). Самое жуткое здесь — интонация. Режиссер будто забавляется, тщательно фиксируя злоключения Хонки, маленького сгорбленного человечка с сальными волосами, гнилыми зубами, многократно сломанным носом: когда тот пытается угостить стаканчиком немолодую проститутку, та презрительно отказывается: «Да я бы на него даже не помочилась, если бы он горел!» Разумеется, Хонка вынужден приглашать в свою вонючую захламленную хибару только самых отчаянных и помятых алкоголичек, которым (как они сами думают) нечего терять. 

От исполнителей требовалась недюжинная отвага; и они не подвели. С другой стороны, понятно, почему молодой симпатичный артист Йонас Дасслер согласился сыграть столь отвратительного персонажа, настоящее воплощение уродства и зла. Хонка настолько сильно на него не похож, что создается впечатление, будто Дасслер играет в маске. А маска, как известно из психологии, избавляет от многих комплексов. 

Дом Хонки — потрясающая и пугающая декорация. Стены испещрены вырезанными из порножурналов и поблекшими от времени фотографиями голых женщин, диван уставлен страшными детскими куклами; повсюду стоят освежители воздуха, призванные развеять трупный запах. Акин явно наслаждается, создавая круги уютного домашнего ада (режиссер родом из Гамбурга, и большинство его фильмов складываются в своеобразную летопись родного города).

Поразительное впечатление производит тесный бар «Золотая перчатка», где начинается и заканчивается действие. Официант откликается на прозвище Анус, поскольку все равно не знает смысла слова. Анус обслуживает чудовищ — грубых, безжалостных, вечно пьяных, от морщинистых путан с затуманенными глазами до одноглазого и оглохшего на войне бывшего эсэсовца. Можно было бы предположить, что фильм Акина — медитация на тему последствий Второй мировой, породившей до сих пор не истребленное зло, но тут выясняется, что отец Хонки сидел в концлагере как коммунист, и унаследовать жестокость нацистов герой не мог. Генеалогия этого зла неясна, а автор не намерен ее прояснять. Так и противнее, и страшнее. 

Сюжет развивается скачкообразно, минуя любую умопостижимую логику. Фильм начинается с расчленения трупа неизвестной женщины — как мы догадываемся уже потом, первой жертвы Хонки. Потом мы вдруг переносимся на пять лет вперед. Убивал ли Хонка все это время или удерживался от преступлений, остается неизвестным. Вдруг у него появляется сожительница, которая согласна проводить с ним время и даже для него готовить. Потом исчезает и она, а Хонка попадает под машину. Бросает пить, устраивается на работу. Снова срывается, возвращается в «Золотую перчатку»…

Гротескность фильма вызывает в памяти «Мелкого беса» Федора Сологуба, которого, конечно, надо бы было экранизировать только так, просто ни у кого не хватило смелости. Минуя постмодернистскую эпоху, Акин напрямую адресуется к безнравственным и потому сладостным кошмарам начала века, упиваясь декадансом и распадом. Критики вспоминают Райнера Вернера Фассбиндера (ясно почему, ведь на экране 1970-е!), но «Золотая перчатка» восходит к другому периоду: к немецкому экспрессионизму. Роберт Вине, Фридрих Мурнау и Фриц Ланг не стеснялись сгущать краски. Они не искали положительных героев, упиваясь безнаказанностью отрицательных, — Калигари с его Сомнамбулой, Носферату, Мабузе. Первый великий фильм о серийном убийце тоже был снят тогда: «М — город ищет убийцу» Ланга. 

Как и в тех картинах, у Акина в центре внимания злодей и его инфернальное окружение, а предполагаемые положительные герои — плоские, случайные, фантомные фигуры, возникающие на экране будто по ошибке. Это пара старшеклассников, длинноволосый очкарик-интеллигент и его подружка — хорошенькая блондинка, которой Хонка однажды дал прикурить и с тех пор воображал ее в эротических фантазиях. Они заглядывают в «Золотую перчатку» выпить по содовой, будто искушая судьбу и свою готовность столкнуться со злом лицом к лицу. А заодно проверяют зрителя: не испугается?

Очевидно, не каждому хватит юмора и отваги, чтобы вытерпеть «Золотую перчатку» до конца. Тем более — чтобы получить удовольствие от эстетики отвратительного, которая доведена здесь до апофеоза. Но в наше стерильное время, когда мы почти поверили, что зло всегда благообразно и рационально, полезно вспомнить, как уродливо его настоящее лицо, и содрогнуться, посмотрев ему прямо в глаза. Именно таким взглядом Фатих Акин заканчивает свою самую радикальную картину.