Как будто настоящее еще не наступило Посмотрите, чем живет Русский Север. Фотограф Эмиль Гатауллин снимал берега реки Мезень на протяжении четырех лет
Мы рассказываем честно не только про войну. Скачайте приложение.
В Италии вышла книга российского фотографа Эмиля Гатауллина «Мезень. На краю неба». Она посвящена жизни на Русском Севере, на берегу реки Мезени. Над этим проектом фотограф работал четыре года — и семь раз отправлялся в труднодоступные деревни, стоящие на берегу реки Мезень (путь в одну сторону из Москвы занимал у него трое суток). Что из этого получилось, рассказал кооператив независимых журналистов «Берег». «Медуза» публикует этот материал целиком.
В октябре 2025 года итальянское издательство Eyeshot опубликовало книгу Эмиля Гатауллина «Мезень. На краю неба» — 80 фотографий из проекта, над которым автор работал четыре года. Это история о жизни деревень, стоящих на берегах реки Мезень. Река длиной почти в тысячу километров начинается на западных склонах Тиманского кряжа, протекает через Республику Коми и Архангельскую область и впадает в Белое море. Это один из самых труднодоступных районов Русского Севера. Вокруг тайга и болота, асфальтированных трасс нет, а по грунтовым дорогам в распутицу невозможно проехать неделями. Летом до некоторых деревень можно добраться только по реке.
«Мезень» — уже не первый проект Эмиля Гатауллина о жизни за пределами больших городов. Его первая книга «В сторону горизонта» была издана австрийским издательством Edition Lammerhuber в 2016 году. В нее вошли черно-белые снимки из нескольких проектов о российских регионах, которые фотограф снимает с начала 2000-х.
Фотографии из других экспедиций Эмиля Гатауллина по России
География экспедиций Гатауллина обширна. Он снимал на Колыме, где жил в артелях старателей и наблюдал, как они добывают золото; путешествовал по Колымской трассе от Магадана до Кадыкчана и общался с потомками узников сталинского ГУЛАГа; проходил вместе с паломниками десятки километров во время многодневных крестных ходов в Кировской, Ярославской и Вологодской областях. В 2016 году фотограф проехал через всю страну — от Москвы до Владивостока.
Гатауллин отмечает:
В России остро чувствуется дистанция между столицей и провинцией, центром и периферией. Само слово «провинция» приобрело у нас специфическое значение — «вся страна, за исключением столицы». Это огромное пространство, и конечно, оно неоднородно. Мне интересно исследовать эту территорию, интересны люди, живущие на периферии.
Фотографии из проекта «Мезень»
Учителем Эмиля Гатауллина был Александр Лапин — важнейший человек для российской фотографии. «Нельзя сказать, что другие фотографы это не снимали. Снимали многие, а некоторые спекулировали на этой теме. Но для Эмиля она органична и по-настоящему своя. Он не ищет в своих героях русский дух, который спасет Россию. Вместе с тем, он не обвиняет их в пьянстве или разрухе. То есть в его снимках нет политики, нет ответов на стандартные вопросы. Без спешки, не навязывая свое, он ищет смысл в этой на первый взгляд простой и непритязательной жизни» — писал Лапин о Гатауллине в 2012 году в предисловии к его выставке.
Гатауллин рассказывает, что впервые узнал о Мезени в конце 1990-х, когда учился в художественном институте в Москве. Тогда его представление об этих краях сложилось благодаря картинам Виктора Попкова из цикла «Мезенские вдовы». С тех пор он мечтал попасть на берега этой реки.
С 2017 года Гатауллин семь раз ездил на Мезень вместе с товарищем-фотографом на его «Ниве». Дорога из Москвы занимает почти трое суток, значительная часть пути проходит по разбитым лесовозами грунтовкам. Во время этих экспедиций фотограф объехал около 50 сел и деревень, стоящих как на самой Мезени, так и на ее притоках — Вашке, Пёзе и Кимже.
Рассказывает Эмиль Гатауллин:
Я с детства с провинцией связан, каждое лето проводил у бабушки в поселке Юрино на берегу Волги — бревенчатый дом с печным отоплением, туалет на улице, вода в колодце. Поэтому простая деревенская жизнь с ее бытовой неустроенностью мне хорошо знакома и привычна.
Приезжему фотографу в деревне сложно остаться незамеченным, невозможно, как в городе, раствориться в толпе. Здесь он на виду, и местные сразу распознают в нем чужака, человека «из другого мира». Обычно во время съемки я стараюсь наладить контакт с людьми. На Мезени сделать это было довольно легко.
В самых маленьких деревнях по берегам Мезени могут жить по несколько человек. В крупных селах и райцентрах, таких как Кослан и Лешуконское, — до двух-трех тысяч жителей. До развала СССР численность населения в этих местах росла, работали колхозы, скотоводческие фермы и лесозаготовительные предприятия. Больше всего жителей было в 1980-е годы. После распада СССР господдержка сельского хозяйства сократилась, мезенские деревни, как и множество деревень и сел по всей России, стали умирать: люди лишались работы, а те, у кого была возможность, уезжали в города.
Как появились эти деревни
Когда-то на этих землях обитали многочисленные финно-угорские племена, их называли «чудь заволоцкая» и «чудь белоглазая». Русские начали осваивать Мезень значительно позже других северных рек, они приходили с Белого моря на уже обжитые аборигенами земли. Первые письменные упоминания о русских поселениях в среднем и нижнем течениях Мезени относятся к началу XVI века. К этому времени в верховьях Мезени и на ее притоке Вашке уже существовали постоянные поселения удорских коми, пришедших сюда еще в XIII веке.
Начиная с XVII века в эти края ссылали неугодных — тех, кто выступал против царских и церковных властей. Здесь отбывали ссылку идеолог старообрядчества протопоп Аввакум, опальный князь Василий Голицын, многие известные политические деятели и революционеры конца XIX — начала XX веков. В мезенскую глушь бежали, спасаясь от гонений, сторонники старой веры. Они укрывались в потаенных скитах по притокам Мезени — Пёзе, Кимже и Вашке. Старообрядчество распространилось среди местного населения, и до сих пор в некоторых деревнях здесь крестятся двумя пальцами.
Рассказывает Эмиль Гатауллин:
Жизнь там, конечно, непростая. Центральное отопление, газ и водопровод есть только в нескольких, самых крупных населенных пунктах. Но люди как-то справляются: сами пекут хлеб, выращивают картошку и овощи, некоторые держат скотину. Главным источником жизни, как и сотни лет назад, остаются река и лес. Мобильная связь на Мезени есть далеко не везде. Не у всех есть интернет, а если есть, то очень медленный, по устаревшей технологии, по телефонным проводам. Зато телевизор есть почти в каждом доме, областные и районные газеты выходят. Так что новости люди узнают в основном через официальные СМИ.
Время в мезенских деревнях словно остановилось. Здесь, на фоне вековых изб, деревянных церквей и поклонных крестов, кажется, что настоящее еще не наступило. Оно где-то там — в больших городах, на экране телевизора — и отсюда выглядит чем-то далеким и призрачным.
«Берег»
(1) Александр Лапин
Советский и российский фотограф, один из ключевых авторов «андеграундной» документальной фотографии позднего СССР. Его работы выставлены в российских и зарубежных музеях. Кроме того, Лапин был автором двух популярных книг о теории фотографии, организатором фотошколы и преподавателем факультета журналистики МГУ.
(2) Виктор Попков
Советский художник, один из родоначальников так называемого «сурового стиля» в реалистической живописи 1950-1960-х годов. Во второй половине 1960-х Попков отправился в экспедицию на Север, где начал писать свою знаменитую серию картин «Мезенские вдовы» («Мезенский цикл»). Самое известное полотно этой серии — «Воспоминания. Вдовы» — посвящено пожилым женщинам из мезенских деревень, чья молодость пришлась на годы репрессий и войн.