истории

Мы поехали на главную архитектурную выставку мира в Венецию, надеясь увидеть там (вы удивитесь) архитектуру. Но ее там непривычно мало Зато есть толпа танцующих роботов и множество других странных изобретений

Источник: Meduza

Мы рассказываем честно не только про войну. Скачайте приложение.

С 10 мая по 23 ноября 2025 года в Венеции проходит Международная архитектурная биеннале — выставка, на которой раз в два года архитекторы и дизайнеры со всего мира рассказывают о своих работах и новых идеях, часто предельно смелых. Архитектурный журналист Ася Зольникова по просьбе «Медузы» изучила экспозиции этого года, представленные в павильонах, — и пришла к неутешительному выводу: хотя лучшие архитекторы мира сфокусированы на климатическом кризисе и гуманитарных катастрофах, многие их проекты кажутся неубедительными и оторванными от реальности. 

Осторожно! В этом тексте есть мат. Пожалуйста, не читайте, если это для вас неприемлемо.

Президент Венецианской биеннале с 2023 года — Пьетранджело Буттафуоко, итальянский правый публицист, в прошлом состоявший в неофашистской партии «Социальное движение». Архитектурная выставка этого года — первая под его руководством. Одна из задач президента биеннале — выбрать куратора, главного человека для выставки, который определит, какой она будет. В 2025-м Буттафуоко предложил сделать куратором еще одного итальянца, туринского архитектора Карло Ратти — профессора Массачусетского технологического института (MIT) и бывшего программного директора московского Института «Стрелка». 

Среди зданий, спроектированных Ратти, столовая томатной компании Mutti в Парме с кровлей, засеянной травой. Он же создал факел для будущей зимней Олимпиады в Милане. Но гораздо больше архитектор известен по техническим проектам, лишь косвенно связанным с архитектурой, дизайном и урбанистикой: это робот — миксолог коктейлей, GPS-чипы для отслеживания мусора по всему миру и велоколесо, ускоряющее велосипеды. Последний проект удачным назвать нельзя: из-за постоянных поломок его сняли с производства в 2020 году. 

До этого Ратти участвовал в биеннале 2014-го как автор, представив публике инсталляцию «Local Warming». В ней архитектор переосмыслил центральное отопление. Вместо того, чтобы обогревать целые комнаты, он предложил повышать температуру лишь в тех местах помещений, где в эту минуту находятся люди — их движение предлагалось отслеживать с помощью датчиков. 

Как противостоять «пылающему миру». Версия куратора

На выставке в Венеции Ратти вновь попытался представить технократическую утопию. Или антиутопию — зависит от ваших взглядов на прогресс.

Главная кураторская экспозиция по традиции занимает Кордери — бывшую канатную фабрику на территории Венецианского арсенала. Несколько сотен экспонатов объединяет выставочный дизайн берлинской архитектурной студии Sub (она работает в том числе с брендом Balenciaga), и заглавие — такое же, как и у биеннале в целом: «Intelligens. Natural. Artificial. Collective» («Интеллект: Естественный. Искусственный. Коллективный»).  

Посетители попадают на выставку через темный зал со старыми кондиционерами. Они висят над большими чанами с водой, высота каждого — 70 сантиметров; именно на столько, по прогнозам, повысится уровень моря в Венеции к 2100 году. Вместо холода кондиционеры обдают удушающим теплом.

По мысли авторов, среди которых климатолог Соня Сеневиратне, один из самых цитируемых ученых мира в 2014–2018 годы, а также архитектор и историк окружающей среды Дэниел А. Барбер, эта инсталляция под названием «Terms and Conditions» воплощает излишнюю зависимость человечества от кондиционированного воздуха и устаревших технологий. 

Image
Инсталляция «Terms and Conditions» — кондиционеры над чанами с водой
Simone Padovani / Getty Images

Мысль о недостаточном уровне прогресса появляется в самом начале выставки и повторяется в кураторском эссе Ратти, где он подчеркивает, что архитектура всегда была «ответом на враждебный климат» — и без кардинальных перемен, как он считает, она не сможет «противостоять пылающему миру» со всеми его катаклизмами, как экологическими, так и социальными. Поэтому архитекторы должны работать со всеми видами интеллекта: социальным, естественным и искусственным.

А также — с самыми разными специалистами. Среди участников этой биеннале, например, есть российско-британский физик и нобелевский лауреат Константин Новоселов, композитор Жан-Мишель Жарр, королевский астроном Великобритании Мартин Рис и американский информатик, коллега Ратти по MIT Николас Негропонте.

Ратти считает, что, если архитекторам, как и человечеству в целом, не удастся переосмыслить стандарты, мир обречен. Метафорой тому служит инсталляция «The Other Side of The Hill» («С другой стороны холма»), созданная при участии историка современной архитектуры Беатрис Коломины и испанского архитектора Патрисии Уркиолы. Это высокая стена, которую можно воспринимать как график, — ее крутой уклон соответствует темпам роста населения в XX веке. Обратная сторона стены покрыта строительной пеной, олицетворяющей будущие катастрофы и человеческие жертвы. 

Еще красноречивее работа коллектива HouseEurope!. Их стенд посвящен попыткам архитекторов и активистов договориться с европейскими чиновниками о том, чтобы уделять большее внимание реновации старых зданий, а не строительству новых, ведь это экологичнее. Стенд сопровождает плакат с надписью: «Нам пиздец! Вы можете это изменить!».

Image
Стена под уклоном, часть проекта «The Other Side of The Hill»
Andrea Merola / EPA / Scanpix / LETA
Image
Обратная сторона стены в проекте «The Other Side of The Hill»
Matteo Chinellato / IPA / Sipa USA / Vida Press
Image
Simone Padovani / Getty Images

Хор роботов и лес роборук

Ратти называет биеннале 2025 года «ориентированной на людей». Поначалу это сбивает с толку — в сравнении с предыдущими выставками здесь куда больше искусственного интеллекта и роботов, как и технологий вообще. 

В работе «Аm I a Strange Loop?» («Я — странная петля?») профессора Токийского университета Такаси Икэгами и бельгийского ученого Люка Стилса андроид отвечает на реплики посетителей на разных языках и изображает эмоции. По соседству робот повторяет за посетителями их попытки поиграть на ханге.

Здесь же роборука печатает на 3D-принтере миниатюрные ландшафты; это проект «Geological Microbial Formations» («Геологические микробные образования») о биоцементации — радикальном подходе к переработке строительного мусора. Его суть состоит в том, что измельченные обломки бетона или кирпича «склеивают» с помощью бактерий, создавая прочный и экологичный строительный материал.

Цель соседней инсталляции «A Robotʼs Dream» («Мечта робота») студии Gramazio Kohler Research из школы ETH Zurich — представить андроида в «гуманистическом ключе». Он при этом висит под потолком в созданной им же сетке из арматуры. 

Image
Проект «Co-Poiesis», в котором один робот играет на ханге, а другой танцует
Simone Padovani / Getty Images
Image
Автономный робот, который рассказывает о биеннале каждый час, подъезжая к зрителям (маршрут выстраивается с помощью ИИ)
Massimiliano Donati / Getty Images
Image
Робот из инсталляции «Am I a Strange Loop?»
Massimiliano Donati / Getty Images
Image
Проект «A Robotʼs Dream»
Andrea Merola / EPA / Scanpix / LETA

Но в Кордери есть не только роботы. Остальные экспонаты можно условно разделить на три большие группы.

Во-первых, это всевозможные визуализации данных: среди них особенно выделяется исследование заброшенных домов в Африке ганского бюро Limbo Accra; крайне подробная и точная инфографика Миланского политехнического института об Альпах и влиянии человека на них; а также Data Clouds — исследование, посвященное сканированию бразильских фавел с помощью технологии LiDAR. Последнее провели сотрудники лаборатории Senseable City Lab, которую возглавляет все тот же Ратти. 

Во-вторых, целый раздел выставки Out («Вне») посвящен архитектуре в космосе. В основном речь здесь идет о колонизации внеземного пространства. Гидросфера (проще говоря, слой воды) по проекту бюро Clouds Architecture Office должна защищать космонавтов в марсианском кратере от солнечной радиации. В лунной деревне архитектора Жака Ружери теоретически смогут жить 150 человек (для безопасности на стены нанесен реголит). «Собака» Boston Dynamics с роборукой на спине в теории сможет обслужить центр обработки данных Lunar Ark на Луне.

В-третьих, на выставке представлено множество материалов и биотехнологий: плитки для выращивания подводных водорослей, все мыслимые виды кирпичей и растительных материалов. Здесь предлагают использовать банановое волокно в качестве кровельной соломы, а переработанную коноплю и слоновий навоз — как строительный материал (навозу посвящен проект «Elephant Chapel» тайской студии Boonserm Premthada, создавшей из этого материала арку).  

Image
Проект «Elephant Chapel»
Simone Padovani / Getty Images
Image
Кирпичи из органических материалов
Simone Padovani / Getty Images
Image
Образцы облицовки, созданной из традиционных для разных регионов мира материалов
Simone Padovani / Getty Images

Чего на выставке действительно мало, так это архитектуры в ее классическом виде. Многие из самых известных бюро предпочли размышлять на гипотетические темы, а не о реалистичных или уже построенных проектах.

Британец Томас Хизервик спроектировал спутник для выращивания салата в космосе. Чикагская Studio Gang — пестрые убежища для летучих мышей, стрижей и пчел. Сиднейский филиал Grimshaw Architects показывает, как «оживить» большие дата-центры, встроив их в городскую среду. Кенго Кума создал павильон из деревьев, поваленных ураганом на севере Италии в октябре 2018 года, — эта работа исследует, как повторно использовать материалы после катаклизмов. 

На их фоне выделяется датское бюро BIG, которое привезло в Арсенал инсталляцию «Ancient Future» с фрагментами строящегося аэропорта Бутана. Это деревянные панели с изысканной резьбой, в создании которых наряду с двумя бутанскими резчиками участвует роборука. 

Кроме того, на территории Арсенала построили временный павильон по проекту Нормана Фостера — созданная совместно с Porsche работа «исследует транспорт будущего». Это навес, который ведет к плавучему понтону для швартовки водных мотоциклов и моторных лодок. По словам команды, эти ворота в Венецию спроектированы так, чтобы «вызывать ассоциации с исторической сетью мостов» города.

Image
Павильон по проекту студии Нормана Фостера
Simone Padovani / Getty Images

«Переполненный подвал инцела» 

Выставка Ратти понравилась архитектору Патрику Шумахеру, разгромившему предыдущую биеннале под кураторством Лесли Локко. Тогда, два года назад, ему не понравилась подчеркнуто левая позиция, фокус на проблемах миграции, экологии и Глобального Юга и то, что на выставке «совсем не показывают архитектуру». Биеннале этого года он назвал «поистине перспективной, безошибочно демонстрирующей технологии, наделенной архитектурным потенциалом XXI века».

Но с Шумахером солидарны далеко не все. Несмотря на размах, количество андроидов и нобелевских лауреатов среди участников, многие профессионалы не прониклись технооптимизмом Ратти. Критик американского архитектурного журнала The Architectural Record Ян Волнер пишет:

В огромном комплексе Арсенала в Венеции, до краев заполненном барабанщиками-роботами, огромными светодиодными экранами и иногда живыми резчиками по дереву из Бутана, царит атмосфера царства теней [как в парке аттракционов на] Кони-Айленде [в Нью-Йорке], но без хот-догов и пляжа. Единственный ваш приз — мрачная уверенность в том, что конец близок.

При этом механизмы некоторых экспонатов попросту не работают так, как задумали авторы.

В той же инсталляции «Ancient Future», где архитекторы BIG показывают робота — резчика по дереву, «по соображениям безопасности» робот лишен лезвия — на него установили только щетку, которая подметает опилки. Американское бюро Diller Scofidio + Renfro получило «Золотого льва» за «Сanal Cafе» — аппарат, который должен очищать воду из каналов для приготовления «лучшего эспрессо в Венеции». Так ли хорош этот кофе, «Медузе» проверить не удалось: к пресс-показу инсталляцию все еще не одобрила местная санинспекция.

Еще одному лауреату, павильону Бахрейна, в Арсенале не позволили пробурить скважину, чтобы продемонстрировать геотермальный охлаждающий навес для суровых климатических условий в Персидском заливе. Вместо этого пространство охлаждают «механической вентиляцией».

Image
Проект «Canal Cafe» по очистке венецианской воды для приготовления кофе
Simone Padovani / Getty Images
Image
Резчик по дереву из Бутана и роборука, которая выметает опилки
Simone Padovani / Getty Images
Image
Павильон Бахрейна
Simone Padovani / Getty Images

Всем этим было бы легко пренебречь — в конце концов, биеннале нужны прежде всего для демонстрации идей. Но подчеркнутый академизм выставки в сочетании с постоянными напоминаниями о неминуемом апокалипсисе требует веры, что представленные здесь проекты, во-первых, реально воплотить, а во-вторых, они действительно изменят мир к лучшему. Однако многие решения выглядят декоративно или недостаточно обоснованно.

Так ли нужна, например, колонизация космоса на фоне реальных проблем на Земле, в том числе жилищного, экономического и климатического кризиса и самого большого числа беженцев со времен Второй мировой войны? Как именно распознающий эмоции робот поможет разобраться со всем этим? И нельзя ли пока обойтись без андроидов — учитывая, что в архитектуре они пока остаются экзотикой? 

Как отмечает влиятельный итальянский архитектор и теоретик Фабрицио Галланти, биеннале не дает на это ответа. Вместо этого выставка пытается убедить мир в том, что архитектура способна творить чудеса. «Модели и макеты порой напоминают переполненный подвал инцела, коллекционирующего товары по „Звездным войнам“ и „Звездному пути“», — язвит Галланти в статье на архитектурном портале Dezeen. А идея с дата-центрами на Луне «смехотворна почти так же, как ночные твиты Илона Маска», добавляет критик Apollo Magazine Эван Моффитт: 

Если выставка серьезно настроена на борьбу с климатическим кризисом, предложение оставить планету позади выглядит контрпродуктивно.

А что-нибудь хорошее в Арсенале есть? 

Убедительные проекты в Кордери тоже привезли. Это, например, фотографии школы мадридского бюро Office for Political Innovation, которую проектировали вместе с детьми. Или инсталляция правозащитной группы Architectural Lobby, посвященная защите прав архитекторов: рядовые сотрудники многих известных студий по-прежнему перерабатывают и подвергаются разным видам дискриминации (экспозиция рассказывает об этом через видео с архитектурными активистами).

Есть здесь и проект о стихийных рынках Лагоса и их влиянии на развитие территорий, а также презентация временного жилья для беженцев рохинджа из Бангладеш — легкие в сборке и устойчивые к наводнениям павильоны бюро Marina Tabassum Architect. 

Image
Инсталляция Architectural Lobby
Andrea Avezzù / La Biennale di Venezia
Image
Инсталляция Architectural Lobby
Andrea Avezzù / La Biennale di Venezia
Image
Проект о рынках Лагоса
Andrea Avezzù / La Biennale di Venezia
Image
Павильоны для рохинджа
Andrea Avezzù / La Biennale di Venezia

Но все это сложно разглядеть на фоне общей какофонии и тесноты. В этот раз в главной выставке Арсенала — 760 участников, которые привезли сюда 280 экспонатов (это примерно в десять раз больше обычного; в предыдущей биеннале было 89 участников). 

Ратти впервые в истории биеннале провел открытый конкурс на участие в основной выставке — и одобрил три четверти заявок, желая «создать сетевой суперорганизм». Из-за этого подхода его обвиняют в слабой кураторской работе. Архитектурный критик Оливер Уэйнрайт подсчитал:

Если бы вы провели два полных дня только на главной выставке [в Кордери], у вас было бы всего 72 секунды на каждого участника. Добавьте к этому 66 национальных павильонов еще с 400 участниками, и у вас останется около 45 секунд на каждого.

Возможно, предвидя реакцию зрителей, голландский архитектурный журнал Volume сделал приложение с виртуальным гидом, который создает индивидуальный маршрут по выставке, исходя из интересов пользователя. А сложные и длинные выставочные подписи кураторы биеннале впервые решили дополнить краткими пересказами, написанными ChatGPT.

Лучше посетить национальные павильоны. И вот почему

Темы биотехнологий и ИИ звучат и во многих павильонах отдельно взятых стран. В Армении нейросети помогают каталогизировать и сохранять архитектурное наследие, а Япония с помощью языковой модели присваивает колоннам, стенам и другим частям павильона субличности, которые говорят — и порой даже спорят — друг с другом. В двух шагах от японского павильона находится канадский проект Picoplanktonics — почти лишенная текста экспозиция с 3D-печатными структурами, на которых живут цианобактерии. Они поглощают углекислый газ из атмосферы, затвердевая при этом.

Но в целом национальные площадки куда сильнее сфокусированы на взаимоотношениях человека с архитектурой и городской средой в целом.

Нидерландская экспозиция SIDELINED исследует спортивные бары и то, как общественные пространства побуждают к соревновательности: по словам авторов, куратора Аманды Пинатих и дизайнера Габриэля Фонтана, традиционные спортбары поощряют противостояние и разногласия.

В противовес этому в павильоне хотели создать инклюзивное пространство, «где каждый может почувствовать себя желанным гостем», — здесь показывают игры, которые помогают ощутить мир «небинарным образом»: например, в игре Anonymous Allyship участники одеты в одинаковую форму, а это значит, что им приходится полагаться на «скрытые подсказки», чтобы идентифицировать товарищей по команде.

Image
Нидерландский павильон
Stefano Mazzola / Getty Images

Павильон Ватикана, получивший специальное упоминание жюри, сосредоточен на реставрации венецианского комплекса XII века Санта-Мария-Аусилиатриче неподалеку от Джардини. Когда-то его построили для паломников, следующих в Рим. Теперь это стройплощадка и одновременно общественный центр для совместных обедов и репетиций музыкальных групп.

Один из самых остроумных проектов на выставке представила Польша. Ее павильон в садах Джардини исследует «охранные» элементы архитектуры: от видеонаблюдения и огнетушителей (здесь один из них помещен в «алтарь», облицованный камнями и ракушками) до счастливых подков и соли, сложенной по углам. «Это не столько архитектурно, сколько антропологично», — комментирует куратор павильона Александра Кендзёрек. 

Image
Часть экспозиции в павильоне Польши
Stefano Mazzola / Getty Images
Image
Огнетушитель на алтаре
Stefano Mazzola / Getty Images
Image
Stefano Mazzola / Getty Images

Не менее иронична Эстония, которая рассуждает о ложной экологичности. К 2050 году страна должна отремонтировать 14 тысяч советских домов и «достичь климатической нейтральности». Чтобы показать, как с этим на самом деле работают, трио молодых кураторов договорилось временно облицевать классическое венецианское палаццо в неуклюжий белый фасад с тепловой изоляцией. Внутри — миниатюрная модель жилого дома советской эпохи, где разыгрываются шесть трагикомических этюдов, написанных на основе реальных интервью с жителями. Они показывают, как на застройку городов влияют финансовый стресс, соседские споры и личные воспоминания. 

Наследие XX века переосмысляют и другие страны: США посвятили павильон крыльцу. Здесь его называют архитектурным элементом, который сильнее других повлиял на становление американского общества. Румыния на примере знаковых объектов недавнего прошлого исследует, как изображали людей в архитектурной графике. Македония и Того — один из четырех новых участников биеннале — анализируют традиции национального брутализма. Финляндия рассказывает о тех, кто помогает ремонтировать и обслуживать деревянный павильон по проекту классика архитектуры Алвара Аалто, смещая фокус с фигуры архитектора на других вовлеченных в работу людей (в том числе двух его жен Айно и Элиссы). 

Еще один впечатляющий павильон у Узбекистана: кураторы, россиянка Екатерина Головатюк и итальянец Джакомо Кантони, посвятили его советскому гелиокомплексу при Институте «Физика-Солнце». Головатюк и Кантони когда-то работали в знаменитом архитектурном бюро ОМА, а затем основали в Милане студию GRACE. Они продумывали экспозиционный дизайн выставок в музее «Гараж» и делали несколько проектов в Ташкенте, в их числе реконструкция бывшего модернистского «Интуриста». 

В Узбекистане особенный советский модернизм, с сильным национальным и экспериментальным духом. Но гелиокомплекс уникален даже не поэтому. Сооружение находится в горах, в часе езды от Ташкента, и улавливает лучи с помощью солнечных батарей, которые направляют свет и тепло на гигантский концентратор, состоящий из зеркал. Так получают свет тысяч солнц и температуру до 3000 °С. 

Image
«Медуза»
Image
Павильон Узбекистана
«Медуза»
Image
«Медуза»

В советские времена эти мощности намеревались использовать в производстве и науке (например, чтобы плавить металлы); с их же помощью тестировали обшивку космического корабля «Буран». Проект закончили лишь в 1987-м, и после распада СССР он на много лет превратился в одну из полузабытых советских утопий, которая не сумела встроиться в реалии 1990-х и рыночной экономики.

Сейчас там проводят научные эксперименты и экскурсии: несмотря на то, что проект так и не заработал в полную силу, многих привлекает сам размах идеи и уникальная архитектура комплекса, созданная группой под руководством главного архитектора Минатома Виктора Захарова. В венецианский павильон из института привезли действующие части механизмов и предметы, созданные с помощью солнечной энергии, а также огромную скульптурную люстру литовской витражистки Ирене Липене. После биеннале их вернут в Узбекистан и установят на прежних местах.

Из-за ремонта в этом году закрыты совместный павильон Чехии и Словакии, Венесуэлы, а также Франции, которая, впрочем, решила не отказываться от выставки и соорудила экспозицию на временных подмостках вокруг здания. В свою очередь, Дания сделала ремонт частью экспозиции «Build of Site»: залы в постройке 1950-х заполнены грудами щебня, а полы вскрыты. 

Image
Датский павильон
Hampus Berndtson

Что здесь говорят о войнах

Израиль или Россия не участвуют в выставке. Израильский павильон просто закрыт, а павильон РФ, тщательно отреставрированный в 2021 году, продолжают использовать.

В прошлом году на биеннале искусств там экспонировали художников Боливии, сейчас же его приспособили под публичную программу. Это возмутило участников: куратор павильона Украины, поляк Михал Муравски призвал бойкотировать проходившее там мероприятие Томаса Хизервика, а самого архитектора назвал «оппортунистом», который «зацепился за возможность провести встречу в шикарном здании». Во время нее Муравски и еще несколько человек устроили акцию протеста: встали перед павильоном с плакатами «Россия — архитекторы смерти и разрушений», «Нет коллаборации с Россией». 

Ссылаясь на украинскую экономистку Юлию Юрченко, Муравски позже отметил, что павильон следует передать представителям территорий, «колонизированных или иным образом подвергшихся насилию со стороны Российской Федерации». А тем, кто пострадал от действий Израиля, следует предложить израильский павильон. 

В бюро Хизервика Heatherwick Studio считают, что место проведения — «это всего лишь название павильона, и оно существует уже сто лет». Сам архитектор в комментарии Architectural Journal сказал, что «шокирован и опечален» заявлением Муравского. Он добавил, что после вторжения России в Украину его студия отказалась от любых проектов в РФ: «Мы твердо солидарны со всеми, кого затронул [этот военный] конфликт». 

Несколько проектов из других стран разместила на своей выставке Франция, посвятившая экспозицию этого года архитектуре солидарности. Есть среди них и украинские: совместная с Greenpeace работа платформы Ro3kvit по развитию Днепра, концепция реконструкции Мариуполя, дизайн-код Изюма, исследование Харьковской архитектурной школы о влиянии войны на городские ландшафты у Черного моря. Еще один проект украинских архитекторов — «Speedstac», модульная система для быстрой реконструкции жилья и общественных пространств, созданная совместно с канадской студией WZMH Architects.

Тема войны и архитектуры безопасности звучит и во многих экспозициях Арсенала. Участница украинской группы ReThink Катерина Лопатюк и программист Герман Митиш представили в Кордери ИИ-модель, которая помогает отстраивать дома, разрушенные во время войны. Она подыскивает фрагменты поврежденных зданий, классифицирует их и оценивает, можно ли их использовать повторно. Еще одна часть экспозиции — обломки зданий из Бучи. Архитектор этой выставки — Яна Бучацька, которая работала над концепцией восстановления Мариуполя «Re: Mariupol»

Image
Проект Катерины Лопатюк и Германа Митиша
Luca Capuano / La Biennale di Venezia
Image
Marco Zorzanello / La Biennale di Venezia

Экспозиция национального украинского павильона называется «Дах» — «крыша» по-украински. Это самая элементарная форма убежища и первое, что попадает под удар во время войны. Посетители могут узнать больше о традиционном украинском жилье благодаря полувековому исследованию, проведенному тремя поколениями женщин-архитекторов: Тамарой, Оксаной и Богданой Косминой.

Самая младшая из них, Богдана, в 2023 году разрабатывала украинскую инсталляцию для фестиваля Burning Man. В Венеции она представила авангардную интерпретацию традиционной украинской кровли. 

Image
Украинский павильон «Дах»
Simone Padovani / Getty Images
Image
Посетители ливанского павильона
Simone Padovani / Getty Images

Рядом с украинским находится павильон Ливана с выставкой о Бейруте и следах войны. Он фокусируется на «экоциде» — изменении окружающей среды под влиянием войн, длившихся в регионе не одно поколение. Команда павильона подчеркивает, что приехала в Венецию несмотря на все трудности, в том числе гибель одного из участников. Автор многих фотографий на выставке, фельдшер гражданской обороны Усаму Фархата, умер 1 мая во время израильской атаки. 

О военной угрозе говорят и в павильоне Латвии: проект Landscape of Defence состоит из ярко-желтых реплик оборонных сооружений, установленных на границе с Россией и Беларусью. Инсталляцию дополняет фильм о людях, живущих на приграничных территориях. Архитектор Лиене Якобсоне, которая курирует павильон совместно с Илкой Руби, берлинским куратором и соучредителем архитектурного издательства Ruby Press, пишет:

Сама граница… знаменует конец страны и, в данном случае, гораздо более широкого региона — Европы.

Image
Павильон Латвии
Simone Padovani / Getty Images

Еще одна работа на тему военной инфраструктуры в Кордери называется «Doxiadis' Informational Modernism». Она посвящена крупнейшему греческому центру обработки данных Doxiadis Associates Computer Center (DACC) и поделена на две части. Первая — об исследовании, которое в 1960-х с помощью DACC оценивало адаптацию жителей Афин к послевоенному городу. Вторая часть о современности, когда вычислительные технологии все активнее используют для обороны и слежки за гражданами. 

Еще больше о технологиях обороны и слежки в Кордери рассказывает проект «Calculating Empires: A Genealogy of Technology and Power Since 1500» («Империи вычислений: генеалогия технологий и власти с 1500 года»), получивший «Серебряного льва». Его авторы, Кейт Кроуфорд и Владан Джолер, в течение пяти лет составляли огромную инфографику, которая дает представление о технологическом прогрессе, его связи с империализмом и природой власти.

Image
Проект Кейт Кроуфорд и Владана Джолера
Simone Padovani / Getty Images

Почему нужны новые павильоны

На биеннале 2025 года много говорят о прошлом и будущем архитектуры. Но, как и на прошлой выставке, здесь практически не строят новых павильонов.

Одно из немногих исключений этого года — временный павильон Катара по проекту Ясмин Лари, который вскоре заменят на постоянный по проекту Лины Готме, одной из самых востребованных архитекторов современного Ливана. Это будет первый постоянный объект, построенный в садах Джардини за последние 30 лет. Кроме того, на территории садов возвели временную полупрозрачную библиотеку бюро Diller Scofidio + Renfro, а неподалеку от основной территории — прототип экологичного социального жилья, совместный проект Holcim и бюро ELEMENTAL Алехандро Аравены, притцкеровского лауреата и куратора биеннале 2016 года. 

То, что экспозиции с каждым годом становятся все более умозрительными, кураторы объясняют заботой об окружающей среде, ведь на строительство приходится 37% углеродных выбросов во всем мире. Но этот аргумент не помешал, например, строить новые объекты на Всемирной выставке этого года в Осаке — скажем, здесь появилось крупнейшее в мире деревянное сооружение по проекту Соу Фудзимото. Экологичность этих проектов состоит в том, что большинство из этих построек можно демонтировать и использовать повторно.

История современной архитектуры говорит о том, что именно павильоны делают будущее осязаемым и позволяют архитекторам экспериментировать в поисках новых идей и решений, не испытывая на себе давления рынка. Эти смелые эксперименты затем нередко кочуют в «большую» архитектуру, где люди уже могут не только представлять себе комфортное светлое будущее, но и знакомиться с ним напрямую.

Ася Зольникова

  • (1) «Социальное движение»

    В 1946 году партию Movimento Sociale Italiano (MSI) основали бывшие сторонники режима Муссолини. В 1995-м распущена и преобразована в более «умеренную» партию «Национальный альянс» (Alleanza Nazionale). 


    Пьетранджело Буттафуоко был активным членом MSI до момента трансформации, а затем вошел в состав учредительного совета «Национального альянса», где продолжал политическую карьеру до 2003 года.


    С тех пор как полтора года назад на выборах в Италии победила правая коалиция, правительство стало поручать культурные институции людям созвучных убеждений. Среди них, например, журналист Алессандро Джули, новый директор Фонда MAXXI, который управляет Национальным музеем искусств XXI века в Риме.

  • (2) Венецианский арсенал

    Исторический военно-промышленный комплекс, возведенный в начале XII века, один из крупнейших центров кораблестроения в Европе для своего времени. Сегодня в основном используется как выставочное пространство, здесь же работает музей морской истории.

  • (3) За что Новоселов получил Нобеля?

    Вместе с Андреем Геймом в 2010 году он стал лауреатом Нобелевской премии по физике за «основополагающие эксперименты с двумерным материалом графеном». Графен — напоминающий пчелиные соты слой углерода толщиной в один атом. Он не только очень тонкий, но и рекордно прочный, а также обладает большой теплопроводностью. Теоретически такие свойства делают его перспективным материалом для самых разных отраслей — от электроники до строительства. Подробнее об этом исследовании «Медуза» писала здесь.

  • (4) Беатрис Коломина

    Испано‑американский историк и теоретик архитектуры, профессор Принстонского университета, основатель и директор программы «Media and Modernity», автор ключевых работ о взаимосвязи архитектуры, медиа, болезни и сексуальности — таких как «Privacy and Publicity» («Частное и публичное»), «Sexuality and Space» («Сексуальность и пространство»), «Domesticity at War» («Быт во время войны»), «X-Ray Architecture» («Архитектура насквозь»), а также куратор множества выставок

  • (5) Патрисия Уркиола

    Испанско-итальянский архитектор, промышленный и интерьерный дизайнер, основатель Studio Urquiola (2001). Помимо зданий, разрабатывала культовые предметы мебели и аксессуары — Tufty‑Time для B&B Italia, Tropicalia для Moroso и кабину AXOR для Hansgrohe; с 2015 года — арт-директор Cassina.

  • (6) Ханг

    Ударный музыкальный инструмент, внешне напоминающий летающую тарелку. Звук извлекается руками, как правило, мягкими ударами по различным зонам корпуса.

  • (7) В чем суть?

    Бюро Limbo Accra специализируется на исследовании и переприспособлении заброшенных зданий по всей Западной Африке. Они пишут, что «недостроенные здания — это не аномалии, они все больше символизируют нашу эпоху». В Венецию бюро привезло исследование заброшенного дворца, принадлежавшего Ндигуа Кебе — одному из самых богатых сенегальцев XX века.

  • (8) LiDAR (Light Detection and Ranging)

    Метод дистанционного зондирования, для которого используются лазеры. Точная трехмерная модель местности или здания создается на основании данных, полученных при отражении лазеров от поверхностей стен или других объектов.

  • (9) Реголит

    Лунный грунт.

  • (10) Зачем Луне дата-центр?

    По мнению архитекторов IVAAIU City, на Луне можно решить проблему избыточного тепла, которое выделяют центры обработки данных.

  • (11) Studio Gang

    Архитектурное бюро с офисами в Чикаго, Нью‑Йорке, Сан‑Франциско и Париже. Руководитель студии Джин Гэнг в 2019 году вошла в топ-100 самых влиятельных людей мира по версии журнала Time.

  • (12) Grimshaw Architects

    Международное бюро с австралийским филиалом, специализирующимся на масштабной инфраструктуре и общественной архитектуре; среди их проектов — станции сиднейского метро (Martin Place), трамвайная линия CBD & SE Light Rail, пешеходные мосты в Мельбурне и Брисбене, центр водных видов Parramatta Aquatic Centre, офисы Olderfleet и 333 George Street, а также мастер-план аэропорта Мельбурна.

  • (13) Кенго Кума

    Один из самых знаменитых современных архитекторов Японии. Среди знаковых объектов — Художественный музей в Нагасаки, Музей Виктории и Альберта в Данди, штаб-квартира LVMH в Осаке.

  • (14) Патрик Шумахер

    Архитектор, который был деловым партнером Захи Хадид и после ее смерти в 2016 году возглавил студию Zaha Hadid Architects (ZHA). Из-за популистских высказываний он известен как «Трамп от архитектуры» — например, однажды он предложил прекратить строительство социального жилья в Берлине и отдать под застройку пустующие городские парки.

  • (15) Лесли Локко

    Ганско-британский архитектор, профессор архитектуры. Удостоена ордена Британской империи (OBE) за заслуги в области архитектуры и образования.

  • (16) «Золотой лев»

    Награда архитектурной биеннале в Венеции.

  • (17) Инцел

    От английского «incel» — акроним «involuntary celibates». Это люди, полностью отказавшиеся от секса из-за собственной убежденности в том, что они не способны построить романтические отношения.

  • (18) О чем речь

    Помимо основной выставки, о которой рассказано в первой половине этого текста, на Венецианской архитектурной биеннале также работают экспозиции в национальных павильонах, где страны представляют свои идеи. О них — ниже.

  • (19) Цианобактерии

    Микроскопические водорослеобразные бактерии, способные к фотосинтезу. Сегодня используются в биотехнологиях для производства биотоплива, очистки воды и создания экологичных строительных материалов.

  • (20) Кто еще участвует в биеннале впервые?

    Помимо Того, Оман, Катар и Азербайджан.

  • (21) Брутализм в Того

    В Того множество уникальных, но недооцененных бруталистских объектов. Они сосредоточены в основном в столице Ломе и датируются двумя-тремя десятилетиями после обретения независимости от французского колониального правления в 1960 году. Среди них, например, Hôtel de la Paix (1972–1973) французского архитектора Даниэля Шеню и штаб-квартира Тоголезского банка союза (1967–1969), спроектированная также французом Жоржем Кустером.

  • (22) Михал Муравски

    Антрополог архитектуры, родился в Польше и живет в Лондоне. Ранее он работал в России — был научным сотрудником Высшей школы урбанистики при ВШЭ и исследовал парк «Зарядье».

  • (23) Хизервик

    Британский дизайнер и архитектор, известный своими нестандартными, скульптурными постройками и объектами в городской среде, такими как павильон Seed Cathedral в Шанхае, автобус London Routemaster и здание Vessel в Нью-Йорке.

  • (24) Почему?

    По ее проекту в Осаке на Всемирной выставке 2025 года построили павильон Бахрейна. В 2023-м она стала автором временного павильона в Галерее Серпентайн — влиятельной лондонской институции, которая сотрудничает с самыми известными архитекторами современности. Кроме того, Готме была среди авторов Национального музея Эстонии в Тарту.

  • (25) Всемирная выставка

    Крупнейшее международное событие, на котором страны демонстрируют достижения в науке, культуре и технике; для архитектуры она служит площадкой экспериментов, где впервые реализуются передовые идеи, технологии и образы будущего — от «Хрустального дворца» Джозефа Пакстона (1851) и Эйфелевой башни (1889) до брюссельского «Атомиума» (1958).