Переговоры Путина с Трампом иногда сравнивают с Ялтинской конференцией 1945 года. Тогда Сталин, Рузвельт и Черчилль обсуждали новый мировой порядок Историк Сергей Радченко объясняет, почему теперь все иначе

После начала переговоров между Дональдом Трампом и Владимиром Путиным в западных и российских СМИ начали сравнивать стремление США восстановить отношения с Москвой и положить конец войне в Украине с ялтинской конференцией 1945 года. Тогда Иосиф Сталин, Франклин Рузвельт и Уинстон Черчилль встретились в Ялте, чтобы решить, как будет устроен мир после Второй мировой войны. Чтобы разобраться, справедливо ли это историческое сравнение, редактор The Beet Айлиш Харт поговорила с историком Сергеем Радченко, профессором Школы передовых международных исследований Университета Джонса Хопкинса и автором книги «Править миром: Ставка Кремля в холодной войне на глобальное превосходство» (To Run The World: The Cold War Bid For Global Power). Мы пересказываем главное из интервью Радченко англоязычной «Медузе».

Что было в Ялте — и что происходит сейчас

В Ялте казалось, что США и Советский Союз все еще двигаются по параллельным траекториям. [Иосиф] Сталин хотел сотрудничества с США как великой державой. [Франклин] Рузвельт также хотел сотрудничать со Сталиным. На самом деле СССР был ему нужен для помощи США в Азии, где американцы все еще воевали с Японией. Поэтому Рузвельт подошел к этой конференции с таким настроем: что мы можем дать Советам? На какие уступки мы можем пойти, чтобы добиться их сотрудничества в Азии?

Если провести сравнение с сегодняшним днем, то можно посмотреть на политику Трампа и задаться вопросом: нужна ли ему какая-то помощь России? Почему он обращается к Путину с этим предложением о сотрудничестве великих держав? Думаю, что отчасти да, потому что он хочет видеть Россию более или менее на своей стороне в отношениях с великими державами, в том числе с Китаем. Вопрос в том, на какие уступки он готов пойти — и именно здесь различия очевидны.

Одна из причин, почему некоторые историки, особенно польские, критикуют Ялту, заключается в том, что, по их словам, в рамках соглашения поляков фактически предали. Сталин был полон решимости сохранить советский контроль над Польшей по стратегическим причинам. Он считал, что враги России исторически использовали Польшу для вторжения: будь то Наполеон или немцы, вторжения происходили через, как это называл Сталин, «польский коридор».

Но на самом деле к февралю 1945 года советские войска фактически взяли Польшу под свое управление. Поэтому, когда мы говорим о предательстве, я не понимаю, что американцы могли бы реально сделать, чтобы Польша или любая другая страна Восточной Европы не попала в советскую сферу влияния — просто потому, что советские войска уже были там. Могли бы вы развязать войну с Советским Союзом, чтобы предотвратить это? Никто в США не хотел этого. Никто в здравом уме не стал бы этого делать.

Сейчас, если проводить сравнения, мы можем видеть, что русские не контролируют Украину. Они не захватили Украину и не установили там собственное правительство. По сути они увязли в войне на истощение в восточной части Украины. Если посмотреть с этой точки зрения, вы действительно хотите уступить Украину Путину по доброте душевной? Не знаю, хочет ли этого Трамп, но, думаю, что именно здесь сравнение с Ялтой не совсем уместно, потому что обстоятельства очень разные.

Сталин стремился «узаконить» свои завоевания. Путину это тоже нужно

Для Сталина небольшие завоевания с большой легитимностью были важнее больших успехов с меньшей легитимностью. Он мог и дальше испытывать удачу на разных территориях, полагаясь только на силу. Но он также ценил признание этих успехов Америкой. Если вы удерживаете часть территории, а другие не признают ее вашей по закону, то в долгосрочной перспективе вы проиграете, потому что другие будут оспаривать ее принадлежность вам. Поэтому вы полагаетесь на внешнее признание. Для Сталина такого рода легитимизация со стороны Соединенных Штатов была важна — и именно это должна была сделать Ялта. Ялта придала ауру легитимности советским успехам не только в Восточной Европе, но и в Азии, которая также была важна для Сталина.

Честно говоря, думаю, то же самое касается Путина. Он хочет «новой Ялты» или чего-то вроде того именно потому, что ценит американское признание его территориальных завоеваний, которое сделало бы их постоянными. Потому что если никто не признает Крым и восток Украины российскими, то есть вероятность, что когда Путин умрет или Россия ослабнет, украинцы получат возможность вернуть [оккупированные территории]. Путин хочет избежать этого, создав легитимные рамки, которые фактически закрепят эти территории за Россией, и, возможно, оставят всю Украину в российской сфере влияния. Именно так, я думаю, следует понимать идею о том, что Украина ни в каком виде не вступит в НАТО. Если американцы признают это ключевым вопросом, то это легитимизирует косвенный политический контроль России над Украиной в долгосрочной перспективе.

Это не Ялта, а Мюнхенское соглашение 1938 года

Признание Западом территориальных завоеваний России будет довольно непростой задачей. Это то, что очень трудно осуществить на практике, потому что весь исторический опыт говорит против этого. Здесь сравнение уже не с Ялтой, а с Мюнхеном: это идея «мира для нашего поколения», когда вы отдаете часть чьей-то территории и надеетесь, что это остановит агрессора. Думаю, есть огромное сопротивление в Соединенных Штатах и, конечно, в Европе, где никто даже не рассматривает идею официального признания этих территорий как так или иначе входящих в состав России или попадающих в российскую сферу влияния.

Поэтому речь, возможно, идет о своего рода неявном признании или признании де-факто, а не де-юре. Хотя все это, на самом деле, имеет значение. Если у вас есть соглашение о постоянном нейтралитете Украины, скажем, с положениями, которые применяются только к части страны, подконтрольной украинским властям, это равносильно неявному признанию того факта, что русские удерживают другие территории и, вероятно, будут удерживать их в течение долгого времени. Аналогичным образом, если у вас происходит, скажем, смягчение санкций, которое распространяется на оккупированные Россией Крым и восточную Украину, — это равносильно фактическому признанию этих территорий российскими.

Путин захочет всего этого. Даже если он не сможет добиться гарантированного и полного признания Западом его территориальных завоеваний, Путин может, по крайней мере, попытаться достичь фактического признания, что также очень важно для него и может стать основой для урегулирования в Украине.

Америка может пойти на «сделку с дьяволом» — и де-факто признать завоевания России

Европейцам [признать завоевания России в Украине] будет намного сложнее, чем американцам. Мы даже не говорим о признании де-юре или о проведении мирной конференции по пересмотру границ. Такой вариант даже не обсуждается. Путин может этого хотеть, но не думаю, что кто-либо в здравом уме согласится, потому что такое решение создаст тревожный прецедент.

Что, на мой взгляд, может произойти, так это признание де-факто. Если вы ищете примеры, есть парочка времен холодной войны. Один из них, когда американцы не признали советскую аннексию стран Балтии. Это продолжалось всю холодную войну, несмотря на то, что в основном у Соединенных Штатов были нормальные дипломатические отношения с Москвой, и любой, кто путешествовал по СССР, мог также ездить [в Эстонию, Латвию и Литву] без каких-либо особых ограничений. Америка придерживалась политики непризнания, но фактическое признание было. 

Вопрос в том, что вы получаете взамен? Означает ли это, что Путин согласится с существованием жизнеспособной Украины? А жизнеспособность Украины может быть гарантирована только в том случае, если она сможет защитить себя. Поэтому Путину пришлось бы согласиться на целый ряд условий, а взамен Украина и ее западные партнеры — или часть из них — обеспечили бы определенную легитимизацию путинской власти в Крыму и на востоке Украины. Очевидно, это сделка с дьяволом, но именно такая идея лежит в основе этих переговоров.