Может ли операция ВСУ в Курской области изменить ход войны? И чего пытается добиться Киев этим наступлением? Обсуждаем с бывшим аналитиком Пентагона Дарой Массикот

Под контролем ВСУ находятся десятки населенных пунктов Курской области. Российские власти эвакуировали больше ста тысяч местных жителей и перебросили в регион силы для отражения атаки — но пока так и не смогли остановить наступление Украины. О том, чем может закончиться эта операция (и какие цели может преследовать официальный Киев), «Медуза» поговорила с Дарой Массикот — старшим научным сотрудником программы по России и Евразии Фонда Карнеги за международный мир, а также бывшим ведущим аналитиком Пентагона по России.

— Какова, на ваш взгляд, военная цель операции ВСУ в Курской области?

— Я думаю, ключевая цель — отвлечь Кремль и попытаться заставить россиян отвести войска с востока Украины. [Но] мне пока не совсем ясно, каковы финальные цели этой операции. Насколько я могу судить, пока россияне массово не отводят силы с линии соприкосновения, чтобы отодвинуть ВСУ под Курском, но, возможно, прошло еще мало времени. [В целом же] я воспринимаю эту операцию как операцию с высокими рисками и потенциально высоким результатом, который может изменить ход игры.

— Что это может быть за результат?

— Это наступление уже свидетельствует о недостаточной подготовке и отсутствии сил у российской стороны — по крайней мере в последние недели. Оно говорит о том, что система медленно реагирует на неожиданные события. Но в конце концов россияне все-таки отреагируют, поэтому сейчас трудно предсказать конечный результат операции.

— Можно ли говорить о том, что Украина пытается надолго закрепиться в Курской области?

— Похоже, что они действительно намерены удерживать позиции какое-то время. При этом пока рано говорить, как именно они планируют осуществлять логистику и поддерживать задействованные силы. А также что они собираются использовать в качестве безопасной связи, ведь Starlink на территории России не работает.

Пока мне не ясно, насколько далеко [ВСУ] хотят зайти. Дело в том, что чем дальше они зайдут вглубь России, тем сложнее будет их логистика и снабжение. Так что сейчас действительно рано судить об их дальнейших планах.

— Киев рассчитывает, что операция в Курской области улучшит переговорную позицию Украины. Но заместитель представителя РФ при ООН Дмитрий Полянский уже заявил, что предложение России о переговорах отозвано. Как вам кажется, к чему все-таки приведут такие действия ВСУ? 

— Россия, вероятно, сначала попытается решить все силой, а уже затем будет думать о выстраивании какой-то позиции на переговорах. Сейчас они формируют силы реагирования из подразделений Росгвардии, ФСБ и других военных и силовых структур. Это позволяет сделать вывод, что россияне в первую очередь попытаются [именно] силой вытеснить подразделения ВСУ. Я не думаю, что они будут вести переговоры до тех пор, пока не потерпят неудачу — если вдруг это по какой-то причине произойдет.

— Как вы интерпретируете реакцию руководства США на операцию?

— Насколько я могу судить о реакции правительства США, они были удивлены таким ходом, так что, возможно, Украина недостаточно проинформировала американские власти заранее. Сейчас, когда операция уже идет, я пока не понимаю, как руководство США ее воспринимает. Но я знаю, что существуют ограничения в информации по России, которой Вашингтон делится с Украиной. Поэтому я думаю, что [сейчас] все процессы перестраиваются в режиме реального времени.

— Что это за ограничения?

— Насколько я понимаю, Вашингтон не предоставлял Киеву информации по целям внутри Российской Федерации — если верить заявлениям американских чиновников. Но я не уверена в этом на 100%. По крайней мере, это должно быть так, если политика США не изменилась.

— То есть Вашингтон не делится с Киевом данными по местоположению военных объектов внутри России.

— Да, мне кажется, что это так. При этом, если вы помните, пару месяцев назад США разрешили Украине атаки по территории России в целях самозащиты от российского наступления на Харьков. На мой взгляд, это было серьезным сдвигом [в политике США]. Так что, к сожалению, я многого не знаю и не могу с уверенностью об этом говорить.

— Что нужно Украине, чтобы перехватить инициативу по всему фронту? Может ли операция в Курской области этому способствовать?

— Технически они вернули инициативу, начав эту операцию. Это наступление укрепило моральный дух ВСУ. Задействованные в Курске подразделения сообщают, что чувствуют себя очень уверенно — они давно себя так не чувствовали. Проблема в том, что эти подразделения покидают некоторые участки линии фронта с наибольшим давлением со стороны россиян — например, на донецком направлении. Это только ухудшает положение ВСУ там. Так что моральный дух украинской армии важен, но также важно и поддержание обороны на других значимых участках.

— И все же теоретически операция ВСУ может стать началом сдвига на поле боя или сейчас слишком рано судить об этом?

— Пока мы не понимаем, последует ли какая-то дальнейшая фаза этой операции. Не ясно, в чем заключаются финальные планы Украины и как на это отреагирует Россия. Безусловно, эта операция уже влияет на привычный расклад сил. Но еще очень рано судить, изменит ли она радикально ситуацию на поле боя.

— Есть ли какие-то другие факторы, которые могут изменить ситуацию?

— В течение последних пары месяцев Украина бьет по российским аэродромам беспилотниками и другими видами оружия. Если им удастся добиться в этом успеха и повредить российские истребители, которые запускают бомбы ФАБ по Украине, это может серьезно повлиять на общую ситуацию. Киев продолжает над этим работать. Однако Россия уже сделала выводы и все чаще перебрасывает свои самолеты в другие точки, чтобы их уберечь.

— Что еще помогло бы Киеву преуспеть?

— Увеличение числа беспилотников. Чем выше количество запусков по каждому объекту, тем сильнее перегружается ПВО — и, соответственно, тем выше вероятность успеха. Насколько я знаю, США все еще не позволяют Украине использовать вооружения с большим радиусом действия для атак по территории России. Такие атаки могли бы помочь Украине действовать более эффективно. Однако было бы рискованно перемещать их слишком близко к линии фронта, поскольку у россиян есть возможность отслеживать их и бить по ним.

— А чего Украине не хватает острее всего?

— Во-первых, по-прежнему есть проблема нехватки военнослужащих. Ситуация лучше, чем в начале года, но проблема все еще не решена. У Украины в резерве нет большого количества опытных подразделений, которые она могла бы использовать в качестве «пожарных команд» в обороне и сил второго эшелона при наступлении. Это проблема.

Кроме того, ВСУ ощущают нехватку базовых оборонительных вооружений — в частности, минометов. Есть проблемы и в противовоздушной обороне. У Украины есть западные системы, но проблема в том, что для многих систем советских времен закончились боеприпасы. Это тоже довольно критично [для Украины].

Также теперь у ВСУ есть F-16, но им важно следить за тем, чтобы Россия не уничтожила истребители на авиабазах. Это требует постоянной бдительности.

— Когда, на ваш взгляд, поставки F-16 будут выполнены — и как это повлияет на поле боя?

— Трудно сказать. Первая партия [F-16] уже прибыла. Насколько я понимаю, сейчас проводится обучение пилотов. Мне пока не ясно, чем эти истребители будут вооружены. Поэтому сложно говорить о каких-то конкретных результатах. 

— Вопрос от моего коллеги, военного эксперта «Медузы» Дмитрия Кузнеца. По его словам, темпы предоставления помощи от США в рамках президентской программы (the Presidential Drawdown Authority program) замедлились по сравнению с осенью прошлого года. И администрация Байдена не сможет потратить выделенные средства до конца финансового года, то есть до осени 2024-го. Почему темпы замедлились?

— Это хороший вопрос. Мне бы тоже хотелось знать на него ответ.

— Еще один вопрос по поводу США: что ждет Украину, если в ноябре 2024-го Трамп выиграет президентские выборы?

— Трамп подает сигналы о желании договориться о прекращении войны. Мне не кажется, что его администрация продолжит оказывать поддержку Украине в прежнем объеме. Сложно сказать, прекратится ли эта поддержка полностью, но похоже, что они [команда Трампа] хотят как минимум сократить ее, а как максимум — договориться о ее прекращении, что, вероятно, не пойдет на пользу Украине.

— Что, на ваш взгляд, должно произойти, чтобы Россия и Украина действительно начали переговоры? 

— Я думаю, что есть аспекты войны, по которым они могли бы прийти к согласию, но, скорее всего, это не территориальные претензии [РФ]. В конечном счете именно их стороны и должны обсуждать на переговорах, но я не вижу, чтобы какая-либо из сторон была готова обсуждать территории. 

Однако мы можем представить себе ситуацию, при которой некая третья сторона предлагает России и Украине соглашение по конкретным аспектам боевых действий. Например, говорит: почему бы вам не договориться больше не наносить удары по энергетической инфраструктуре друг друга? Ведь ни одной из сторон не выгодны удары по своей энергетической инфраструктуре. Теоретически они могли бы начать с таких вот точечных договоренностей и сделок. Но готовности обсуждать главный вопрос — о прекращении огня и о том, где чья территория, — я пока не вижу ни у Украины, ни у России.

— Есть ли вообще какая-то надежда на то, что война может закончиться в обозримом будущем — или будет договоренность о прекращении огня? 

— Трудно сказать, но давайте порассуждаем о факторах, которые могли бы на это повлиять. Прямо сейчас россияне теряют много солдат в рамках своих наступлений — насколько я могу судить, последние два-три месяца были для Москвы особенно плохими. Потери России начинают перевешивать объем прибывающих на службу добровольцев. Они не могут продолжать в том же духе бесконечно, потому что тогда им придется задуматься о мобилизации, чего Кремль делать не хочет. Другими словами, Россия не сможет держать текущий темп слишком долго. Это возможно примерно до конца 2024 года — затем, вероятно, им придется снизить интенсивность своих действий. 

[Кроме того], если они продолжат терять вооружения в тех же объемах, что и сейчас, у них начнут заканчиваться запасы советских времен. Это должно подтолкнуть [Россию] к переменам. 

Украина, в свою очередь, тоже сталкивается с проблемами, в том числе с той же нехваткой военнослужащих. А также рискует столкнуться с прекращением американской помощи в конце этого или начале следующего года. Пока нет гарантий, что эта помощь продолжится. Даже если [к власти в США придет] команда, которая захочет продолжать поддержку [Киева], у Соединенных Штатов все равно уйдет около полугода на то, чтобы провести это решение через нашу политическую систему. По крайней мере, в прошлый раз этот процесс [у администрации Байдена] занял именно столько.

Так что здесь стоит учитывать множество факторов. Я думаю, что в 2025 году нехватка ресурсов у обеих сторон начнет влиять на их решения на поле боя, а люди вроде меня будут следить за тем, приведет ли это к обсуждению прекращения огня или все просто зайдет в тупик.

— Вы упомянули, что участие третьей стороны могло бы привести к точечному урегулированию хотя бы отдельных вопросов. Что это могла бы быть за страна?

— Думаю, это точно не США и не член НАТО. При этом это должно быть государство, которое бы приняли и Украина, и Россия. Мне кажется, эту роль могла бы сыграть какая-нибудь страна на Ближнем Востоке — или условная Индия. Приемлемая для обеих сторон, не нейтральная, но и не слишком вовлеченная в эту войну страна.

— А Китай?

— Не думаю, что Украина согласилась бы на это, поскольку Китай оказывает финансовую поддержку России, используя свою оборонно-промышленную базу в этой войне. Но я не берусь говорить за Киев. Просто мне кажется, что им будет трудно довериться Китаю.

— Одна из причин, по которой Киев отказывается заключать перемирие, — отсутствие гарантий безопасности со стороны НАТО. Существует ли какой-либо механизм, который гарантирует Украине, что Россия больше не нападет? Возможно ли этого достичь в принципе?

— Это справедливое опасение — без какой-либо значимой гарантии безопасности Россия может просто перевести дух, перевооружиться и через 10 лет предпринять новую попытку наступления. Но если говорить о механизме гарантий, то сейчас не похоже, что НАТО мог бы стать эффективным механизмом защиты Украины. Мне кажется, эту роль могла бы на себя взять коалиция сторонников Украины из стран — членов НАТО в виде двусторонних соглашений с Украиной. Но в конечном счете, я думаю, Россия боится именно гарантий безопасности Украины со стороны США. А со стороны Штатов пока были только обещания долгосрочной военной помощи.

— Могли бы Штаты когда-нибудь пойти на такие гарантии безопасности Украины?

— Я не знаю. Мне проще считать танки. Понять решения политиков часто гораздо сложнее.