«Пока я исключаю только один сценарий — что для российских властей его гибель стала неожиданностью» Интервью Христо Грозева. Когда-то он нашел отравителей Навального, а теперь — расследует его убийство

Сотрудники Следственного комитета заявили матери Алексея Навального, что причина его смерти по-прежнему «не установлена». Тело близким обещают выдать только после завершения «химической экспертизы» — через две недели. Соратники политика опасаются, что за это время власти смогут замести следы — и установить всех ответственных за убийство Навального будет сложнее. Четыре года назад Навального пытались отравить сотрудники ФСБ. Тогда их смог найти журналист-расследователь Христо Грозев. Спецкор «Медузы» Лилия Яппарова поговорила с ним о том, что он собирается делать теперь.

— Как ты узнал о гибели Алексея Навального?

— Через пару минут после пресс-релиза ФСИН — когда мне его одновременно переслали, сопроводив кучей вопросительных и восклицательных знаков, десяток журналистов. Меня тогда охватило странное, страшное дежавю: когда Навального всего два месяца назад переводили в Харп — в отдаленную изолированную колонию [№ 3], — его соратники по ФБК мне говорили, что это самый опасный момент. И самый удобный, чтобы попытаться убить Алексея прямо на этапе — где нет ни связи, ни альтернативной [помимо государственной] медицинской помощи. Убить, сославшись на «несчастный случай».

Мне это тогда казалось невозможным: будет же очевидно, кто это сделал! Но его семья и команда так не думали. Помню, как еще накануне возвращения Алексея в Россию я спросил у Юлии [Навальной], понимает ли она, что его там точно арестуют. Она в ответ просто улыбнулась и сказала: «Христо, ты такой наивный. Не просто арестуют, но и годами будут удерживать в застенках. А может, и убьют».

— Связывался ли ты в последние четыре дня с командой ФБК?

— Мы все в тот день были на Мюнхенской конференции по безопасности. Я сразу позвонил Маше [Певчих, соратнице Навального] — спросил, чем могу помочь. И вдруг услышал в ответ: «Погоди, сначала Юлия хочет выступить». Юлия вышла — и пообещала [убийцам] возмездие, а мир призвала в союзники. Я тогда понял, что у России есть шанс не погрузиться в отчаяние — так быстро было подхвачено дело Алексея.

В первые часы после новостей [о гибели Навального] рядом со мной на конференции было много бизнесменов, которые давно работают с Россией, и все они стали получать от своих русских знакомых — олигархов средней руки — сообщения в духе, что «нам нельзя больше оставаться пассивными». А некоторые крупные российские предприниматели даже записывали видеообращения к семье Алексея — и через друзей пытались передать их Юлии. В этих роликах они называют режим такими словами, какие использовали бы мы с тобой («Медузе» ничего не известно об этих видео, — прим. редакции).

Когда уже вечером я увидел Машу и Юлию, меня поразил их настрой. Несмотря на горе, они уже думали о будущем. Да, плакали — но и обсуждали, кому и как отомстить, чтобы в системе что-то реально поменялось. Видимо, они так давно были на «ты» с самой вероятностью его гибели, что смогли сразу найти в себе эти силы. Даже на разговоры о том, какие новые санкции нужно вводить.

— Как вы вообще познакомились с Навальным?

— Мы годами следили друг за другом в твиттере (когда он согласился на теледебаты с Игорем Стрелковым, я, например, поспорил с ним, стоит ли таким образом легитимировать военного преступника), но встретились только после отравления.

Я просто в том же твиттере написал ему: «Алексей, я, вероятно, нашел людей, которые пытались вас убить». И через два дня мы [с командой документалистов, которые снимали фильм о Грозеве] уже приехали к нему в Германию, где он тогда восстанавливался после отравления. Я даже не ожидал, каким харизматичным он окажется вживую: настолько он был готов учиться, впитывать, меняться. Он проявлял интерес ко всему и задавал по-настоящему глубокие вопросы.

Я привез с собой режиссера-канадца, и, когда тот мельком упомянул о сугубо канадской проблеме квот на вылов рыбы, Алексей не просто подробно его расспросил, но и сумел связать разговор с российскими реалиями.

А еще Навальный всегда готов был отстаивать и объяснять свою позицию до конца. С любым собеседником. Он ни под кого не подстраивался. 

— Как ты тогда представлял себе его будущее?

— Мне кажется, что после войны он смог бы вернуться в российскую политику на белом коне. Жена одного моего источника, системного силовика, посмотрела документальный фильм «Навальный» и заявила мужу: «Я даже не знала, что он такой! Если будет выдвигаться в президенты, я за него проголосую».

Думаю, он мог бы вернуться по сценарию Нельсона Манделы, [который возглавил ЮАР после 27 лет тюрьмы]. Я так себе это представлял. Думал, что Навальный переживет падение режима.

— В 2020-м ты нашел людей, которые пытались отравить Навального. Что, по-твоему, могло произойти сейчас?

— От моих источников уже поступили предупреждения, что может начаться целая волна репрессий и убийств — что у Путина «особые планы» на российских оппозиционных лидеров. Если это правда, особенно уязвимыми окажутся находящиеся в заключении [Илья] Яшин и [Владимир] Кара-Мурза.

Полностью я пока исключаю только один сценарий — что для российских властей гибель Навального стала неожиданностью, тем более неожиданностью неприятной. Ну не верю я, что его просто «недолечили» или «по неосторожности» довели до такого состояния. Исключено. Потому что в ФСБ понимали ценность Навального для будущей России, какой бы она ни оказалась. Алексей стал бы капиталом для будущих переговоров, для обмена. И просто «упустить» его они не могли.

— Будешь ли ты расследовать его гибель? И как это делать, когда человек умирает внутри системы ФСИН?

— Да, буду. Минусы тут очевидны — ты их назвала сама. А плюсы в том, что в таком небольшом и удаленном месте, как Харп, любые оставленные возможными убийцами следы будут заметны намного лучше. И речь не только о биллингах или данных о перелетах — есть же и просто свидетели. Одно дело — искать их в большом городе, и совсем другое — когда машина ФСБ проезжает через маленькую деревню. Ее увидят из каждого окна.

— Будете ли вы проверять начальника медицинской службы ИК-3 Алексея Лисюка, который якобы оказывал первую помощь Навальному, имея за спиной только опыт гигиениста в санитарно-эпидемиологической службе?

— Да, изучим. Но если все это было спланированной операцией, то Лисюку в ней, скорее всего, было поручено просто ничего не делать. А он и не мог, потому что ничего не умеет. Вряд ли человека с таким бэкграундом допустили бы до планирования убийства — разве что подключили на самом последнем этапе. Как и сотрудников транспортной полиции, которых в последнюю минуту привлекли [к отравлению Навального в 2020 году].

— По сведениям наших коллег из «Новой газеты Европа», на теле Навального обнаружили «повреждения», которые «появляются от судорог» — когда «человек бьется в конвульсиях», а его «пытаются удержать». 

— Судороги — это типичный симптом высокой дозы органофосфатов. Из-за этого иногда приходится [физически] удерживать людей, которые подверглись атаке химоружием.

Как бы странно это ни звучало, приказ о ликвидации Алексея в колонии могли отдать и прежней команде [сотрудников ФСБ, получивших подготовку в области военной медицины и отравляющих веществ]. И мы в расследовании, может быть, выйдем не на новых исполнителей, а на тех, кто уже травил Навального в 2020-м. Им вполне могли сказать: «Пора, ребята, довести то дело до конца». К тому же они все уже рассекречены — зачем рисковать новыми людьми?

— Чем в последнее время занималась та группа эфэсбэшников?

— Они были наказаны: посажены за скучную работу. И довольно хорошо спрятаны: им и всем их близким поменяли телефоны. Эти люди даже перестали упоминаться в обычном документообороте, который часто становится предметом сливов. Но их передвижения в последние месяцы мы еще не пробивали.

— Если это действительно они, получится ли на этот раз доказать их причастность? Наверняка они учли свои ошибки.

— Да, могли учесть — такие апгрейды у них происходят после каждого нашего расследования. Но и у нас тоже происходят апгрейды. А отрицательный отбор, который наблюдается среди российских силовиков, все-таки трудно преодолеть.

— О чем может говорить исчезновение тела Навального? Мать политика отказываются пускать в морг, где оно предположительно находится.

— Это пока самое подозрительное. Может быть, на теле остались указывающие на убийц следы — и сейчас они на консилиуме решают, что с этим делать. Какое из «невинных» объяснений гибели Алексея предложить публике. 

— Что, если тело не будут выдавать месяц или даже дольше?

— Как бы ни проходило вскрытие, мы сможем узнать, принимали ли в нем участие люди из НИИ-2 ФСБ. Если во время вскрытия появятся сотрудники этого НИИ, мы это увидим; мы опубликовали только несколько имен — а знаем их всех. И если они будут курировать процедуру, станет очевидным, что на жизнь Навального снова покушались именно они. А сейчас пытаются сделать так, чтобы на теле ничего нельзя было обнаружить.

— В своем обращении 19 февраля Юлия Навальная пообещала рассказать, «из-за чего конкретно Путин убил Алексея». Ты что-то об этом знаешь?

— Да, но я, конечно, оставлю ей возможность рассказать об этом самой.

— На одной из сделанных в финале вашего расследования фотографий вы вместе с Алексеем и Юлией позируете на фоне снимков с лицами его отравителей. Навальные там счастливо улыбаются.

— Этот момент был настоящей победой. С тех пор я много раз смотрел на эту фотографию: ее сделали всего через две недели после того, как Алексей вышел из комы, — а они с Юлей уже выглядели такими счастливыми и такими готовыми к борьбе. Юлия сейчас делает то же самое.