2023 год закончился для ВСУ тяжело — из-за недостатка западной помощи, внутренних конфликтов и наступления ВС РФ. Значит ли все это, что Украина может проиграть войну? Самый подробный разбор сценариев 2024 года

По состоянию на начало года российская армия пытается наступать по всему фронту и на многих направлениях имеет очевидные успехи. Достигнутый ВСУ летом паритет в огневой мощи — количестве артиллерийских стволов на фронте и выпускаемых ими боеприпасов — вновь сменился доминированием ВС РФ. Украинская власть погрузилась в плохо скрываемые внутренние конфликты. Ее союзники на Западе никак не могут согласовать новые пакеты экономической и военной помощи — и уже ясно, что этого не случится и в ближайшее время. Наконец, и в Киеве, и на Западе разгораются споры о том, существует ли стратегия, которая в принципе может привести Украину к победе в войне. Но означает ли все это, что Украина в 2024 году рискует оказаться на грани поражения?

Этот большой текст состоит из двух частей. В первой мы анализируем, в каком состоянии российская и украинская армии подошли к концу 2023 года, почему на фронте обе стороны оказались в позиционном тупике и по каким причинам положение для ВСУ сегодня кажется более сложным, чем для ВС РФ. Во второй части мы рассказываем о том, каким может быть выход из позиционного тупика для обоих противников, возможен ли этот выход вообще, что важно знать о сценариях (уже ведущейся) войны на истощение и заморозки конфликта, а также о том, как на эти сценарии могут повлиять новые долгожданные пакеты западной помощи ВСУ — и чем грозит Украине отказ США и ЕС от ее поддержки.

Как получилось, что 2023 год закончился для Украины так плохо?

Короткий ответ: это следствие политических ошибок, допущенных коалицией Киева и Запада. От украинского наступления летом 2023 года ждали слишком многого. На эти операции были выделены большие ресурсы, так что быстрые поставки истощили запасы Запада (прежде всего стран Европы).

Провал наступления привел к кризису доверия как в Киеве, так и между властями Украины и многими политиками Запада. Это, наряду с внутренней политической борьбой в США и ЕС, резко снизило темпы поставок в Украину техники и боеприпасов с Запада. ВСУ, летом имевшие локальное преимущество в артиллерии на участках своего наступления, вновь столкнулись с дефицитом боеприпасов.

Одновременно российское командование, уловив момент, когда украинские атаки окончательно выдохлись, ввело в действие заранее подготовленный план собственного контрнаступления. К этому были подготовлены обширные ресурсы — свежие соединения, не участвовавшие в отражении атак ВСУ летом, и боеприпасы для артиллерии. Атаки российских войск по всему фронту привели к нескольким кризисам украинской обороны.

Однако переход инициативы к ВС РФ не привел к существенному изменению ситуации на фронте: украинская армия не разгромлена и не близка к разгрому, а российское наступление пока не принесло ощутимых территориальных приобретений.

Это не случайно: ВС РФ, как ранее ВСУ, пока так и не нашли способов глубокого прорыва фронта. Поэтому, кажется, у Украины есть время на перегруппировку: остановка западных поставок пока еще выглядит временным явлением (хотя есть и пугающие признаки того, что проблемы с поставками могут стать постоянными), а нынешние внутренние проблемы — например, с мобилизацией личного состава — вполне разрешимы.

Главная проблема для Украины — отсутствие понятной (в том числе политикам Запада) стратегии достижения победы. К перспективе того, что борьба примет характер затяжного взаимного перемалывания ресурсов, ни Киев, ни Запад оказались не готовы.

Как Россия и Украина зашли в позиционный тупик?

Война началась как серия маневренных операций российской армии. ВС РФ пытались уничтожить оборону Украины на всю ее глубину дальнобойными ракетами и авиацией, а также разгромить ее армию и захватить значительную часть территории страны с помощью ударов механизированных соединений и вертолетных десантов. На юге Украины темпы наступления в феврале — начале марта 2022 года достигали многих десятков километров в день. И хотя многие из этих операций окончились неудачей, они отражали желание обеих сторон добиться быстрой победы: поэтому и Россия, и Украина в 2022 году стремились к маневренной войне. Но постепенно теряли способность ее вести:

• Весной 2022 года российская авиация потерпела поражение в сражении с украинской ПВО за господство в воздухе. ВКС РФ удалось подавить противовоздушную оборону Украины в первую неделю войны, но полностью уничтожить — не удалось. В последующих боях российская авиация стала нести слишком серьезные потери, и командование приняло решение не использовать ее для ударов в глубине страны (если не считать крылатых и баллистических ракет авиационного базирования, для которых требуется предварительная разведка и целеуказание) и ограничить применение непосредственно на фронте.
• В 2023 году ВКС нашли способ эффективно и относительно безопасно поражать стационарные цели на линии фронта (с помощью новых комплексов планирования и коррекции со спутниковым наведением для обычных авиабомб). Но у них по-прежнему не получалось эффективно наносить удары по мобильным целям в тылу — артиллерии и подходящим к фронту украинским резервам. ВСУ могут беспрепятственно перебрасывать подкрепления на любой участок, где намечается российский прорыв. Впрочем, Украина так же не способна помешать быстрой переброске российских резервов.

• Летом 2022 года ВСУ получили от США высокоточные реактивные системы залпового огня (РСЗО) HIMARS, которые умеют поражать стационарные цели в глубоком (до 90 километров) тылу российской армии. Это вызвало кратковременный кризис снабжения ВС РФ — они не могли больше получать боеприпасы с больших централизованных складов, которые стали основной целью для дальнобойной украинской артиллерии. Однако российская сторона приспособилась: например, теперь вместо больших складов боеприпасов используется множество маленьких. ВС РФ тоже научились бить по складам и штабам ВСУ — с помощью бомб с УМПК и дронов-камикадзе. Все это привело к тому, что ни один из противников не может сконцентрировать войска для наступления и средства их обеспечения — из-за угрозы дальнобойных высокоточных ударов врага.
• Весной 2022 года ВСУ провели мобилизацию (в том числе приняли в свой состав мотивированных добровольцев). Это позволило за счет численного преимущества остановить российское наступление. Уже в апреле ВС РФ потеряли способность прорывать украинскую оборону и развивать наступление в глубину — несмотря даже на то, что ВС РФ все еще имели намного больше техники и боеприпасов для артиллерии.
• В наступлении лета 2022 года значительная часть боеприпасов ВС РФ была истрачена — для достижения весьма скромных целей. С тех пор российская армия значительно снизила расход снарядов для артиллерии. В большинстве наступательных операций их не хватает, чтобы подавить огонь из укрепленных пунктов противника (это требует высокого расхода боеприпасов).
• Осенью 2022-го ВСУ реализовали свое численное преимущество — украинская легкая пехота прорвала слабый заслон ВС РФ в районе Балаклеи и вышла в тыл крупной группировке, наступавшей на Славянск и Краматорск. Та была вынуждена спешно отступить, бросив большое количество техники. Однако за счет мобилизации, последовавшей за этой катастрофой, — а также за счет вывода войск с правого берега Днепра и с окраин Харькова — российское командование сумело создать укрепленный сплошной фронт от границы с Белгородской областью и до левобережья Херсонской области. С тех пор ни один из противников не имеет существенного численного превосходства.
• Уже в первые месяцы войны выяснилось, что противники неправильно представляли себе роль беспилотных летательных аппаратов (БПЛА) в боевых действиях. Украина сделала ставку на ударные дроны Bayraktar, которые оказались очень уязвимы для российского ПВО. ВС РФ полагались на крупные БПЛА артиллерийской разведки «Орлан» — они тоже часто становились жертвой ПВО или средств радиоэлектронной борьбы (РЭБ). А еще их оказалось слишком мало для того, чтобы контролировать всю линию фронта. Однако в конце 2022-го — начале 2023 года случилась «революция дронов»: практически в каждом подразделении обеих армий появились коммерческие разведывательные беспилотники. Позже их приспособили для сброса гранат и других боеприпасов. В 2023 году ВСУ, а затем и ВС РФ получили сразу сотни и тысячи дронов-камикадзе (FPV-дронов). Россия также резко увеличила производство более мощных и дальнобойных дронов-камикадзе «Ланцет». Все это привело к тому, что линия фронта и ближайший тыл (10-20 километров) стала «прозрачной» для разведки обеих армий, причем обнаруженные цели c помощью беспилотников часто удается поразить немедленно. Улучшилась и точность артиллерии, которая теперь оперативно получает разведывательные данные и быстро открывает огонь.

• Наконец, с прошлой зимы сначала ВСУ, а затем и ВС РФ приступили к созданию мощных минных заграждений и полей по всему фронту. Такие препятствия лишают мобильности наступающую бронетехнику врага — она в лучшем случае вынуждена передвигаться по узким разминированным коридорам, а в худшем — прямо по минным полям. Там она становится жертвой артиллерии, противотанковых средств и дронов-камикадзе. Это еще больше ограничило способность двух армий концентрировать силы для наступления.

В итоге в 2023 году мы стали свидетелями повторяющихся — по схожим сценариям — провалов в наступлении с обеих сторон. Сначала при поддержке артиллерии пытались идти вперед крупные механизированные подразделения, которые попадали на минные поля, а затем — под огонь артиллерии, удары противотанковых ракет и дронов-камикадзе (повсеместно). После этого командование меняло тактику — наступление продолжалось силами небольших пехотных штурмовых групп, а целью его становилось «истощение противника». Противник же перебрасывал к месту прорыва резервы — в том числе артиллерию, что окончательно останавливало операцию.

Единственным исключением в этой череде повторяющихся провалов была битва за Бахмут. ЧВК Вагнера изначально наступала, почти не используя бронетехнику, зато обладая мощной артиллерийской группировкой с большим количеством боеприпасов. При этом штурмовые группы наемников были малочувствительны к потерям. Это позволило вагнеровцам одну за другой захватить позиции ВСУ вокруг Бахмута. Однако окружить город они так и не смогли (ВСУ снова спасла переброска резервов, которой российская армия помешать не могла). В итоге Бахмут был взят штурмом, ЧВК Вагнера прекратила свое существование, а ее тактику регулярным частям воспроизвести не удалось.

Неспособность обеих армий концентрировать силы, прорывать фронт и переходить к маневренным действиям (с помощью которых только и можно разгромить силы противника и добиться решающего преимущества в войне) и привела конфликт в позиционный тупик.

Каким может быть выход из тупика? Или он вообще невозможен?

Очевидно, что наиболее вероятный исход такой войны — «ничья», то есть заморозка конфликта. У нее есть несколько вариантов:

• без какого-либо политического соглашения («прекращение огня»);
• или же с таковым (новая итерация соглашений, которые обсуждались в начале войны на переговорах в Беларуси и Турции).

Проблема в том, что пока «ничья» воспринимается и Киевом, и Москвой как поражение.

Поэтому обе стороны надеются, что и в такого типа войне можно победить:

• либо добившись истощения противника — как физического («перемолов» его ресурсы), так и морального (сломив волю к сопротивлению);
• либо получив такое оружие и тактики его применения, которые позволят быстро преодолевать оборону противника.

Судя по последним дискуссиям политиков и экспертов, Запад в 2024-м или в 2025 году может попробовать заморозить конфликт. Но до этого стороны продолжат искать эффективную тактику прорыва — и одновременно вести войну на истощение. Ниже мы рассмотрим все эти варианты подробнее.

Война на истощение

В сущности, война на истощение идет с прошлой зимы. Ни одна из сторон не может перейти к маневренным действиям по тактическим и оперативным причинам, описанным выше. Это лишает их возможности разгромить армию противника: как показали события 2022 года, только маневренная война — удары по флангам и тылу противника, угрозы окружения — приводит к ускоренной потере ресурсов противником. Так было весной на юге Украины во время российского наступления, так было и весной и осенью во время украинских контрударов на севере страны. К зиме 2022 года обе стороны смогли создать прочную оборону с относительно высокой плотностью войск и огня, способную не допустить прорывов. Командованию обеих армий остается только медленное перемалывание ресурсов — своих и противника — в надежде, что баланс со временем изменится в твою пользу.

Вероятно, ВС РФ сознательно перешли к стратегии истощения еще осенью 2022 года: были приняты решения о мобилизации личного состава и военной промышленности, построены оборонительные линии на фронте и в тылу. Тогда же началась первая кампания стратегических бомбардировок украинской инфраструктуры (вероятно, главной ее целью было истощение ПВО ВСУ, а не уничтожение промышленности и энергетики).

Украина пыталась развить свои успехи конца прошлого года в маневренных боевых действиях, ударах по российской логистике и попытках растянуть российские войска (например, заставить их тратить ресурсы на оборону относительно спокойных участков государственной границы) — но не преуспела.

Уже в конце лета 2023-го украинское командование также вынужденно перешло к стратегии измора: вместо запланированных прорывов ВСУ втянулись в борьбу с ВС РФ по уничтожению ПВО, артиллерии и других «активов». В этой борьбе к октябрю у ВСУ закончились боеприпасы, выделенные Западом для наступления. Поставки существенно сократились еще летом. И теперь украинская армия не может тратить боеприпасы теми же темпами, что и летом 2023-го. Это позволило российской стороне перехватить инициативу и перейти в наступление.

Впрочем, перехват инициативы не привел к прорыву фронта (несмотря на многочисленные кризисы для ВСУ на разных направлениях). Очевидно, ВС РФ в наступлении тратят больше ресурсов, чем украинская армия в обороне, — это видно хотя бы по расходу боеприпасов для артиллерии. Также, судя по опубликованным видео, российские войска во время атак по всему фронту несут значительно большие потери в технике (и, вероятно, в личном составе).

Однако в войне на истощение важен не абсолютный баланс «активов», а относительный: ВС РФ после провала украинского наступления явно превосходят ВСУ в накопленных ресурсах — снарядах, боеготовой технике, возможно, и в численности личного состава на фронте. Поэтому даже более низкие абсолютные темпы траты ресурсов ВСУ могут истощить их быстрее, чем более высокие — ВС РФ.

В связи с этим возникают два вопроса.

• Может ли российская армия позволить себе такой расход ресурсов на постоянной основе?
• Какие ресурсы Запад сможет предоставить Украине в 2024 году?

Ресурсы России

Надежных данных о производстве боеприпасов, техники и количестве рекрутов российской армии не существует. Однако нет недостатка в различного рода грубых оценках — от сообщений российских властей (которым верить нельзя) до данных западных разведок (которые тоже стоит воспринимать с осторожностью).

Министерство обороны Эстонии оценивает российское производство снарядов калибра 152 миллиметра (вместе с восстановлением советских боеприпасов со складов) в 3,5 миллиона штук в 2023 году (рост в три раза по сравнению с 2021 годом) и 4,5 миллиона — в 2024-м. Еще как минимум 350 тысяч снарядов (калибром 122 и 152 миллиметра) передала России Северная Корея — и возможно, это не последняя поставка. Таким образом, в 2024-м ВС РФ смогут тратить порядка 12-13 тысяч снарядов в день. Это меньше, чем было летом 2022 года, когда ослабленные российские войска тратили от 20 до 33 тысяч боеприпасов, но больше, чем почти в любой период 2023-го. Таким образом, ВС РФ вряд ли существенно нарастят огневую мощь, что ограничит их наступательный потенциал. Но и критического дефицита боеприпасов не ожидается. (Впрочем, анонимные источники в военных ведомствах других стран НАТО уверены, что дела с производством снарядов в России обстоят существенно хуже).

Сложнее обстоит дело с поставками бронетехники и пополнением личного состава.

Российская армия в 2023 году теряла (что подтверждено видео) около 80 танков и сотни бронемашин ежемесячно. Если верить озвученным российским руководством планам по производству и восстановлению техники (как подбитой, так и расконсервированной со складов), потери такого уровня должны быть восполнены. Впрочем, реальные возможности властей не ясны. «Ростех» заявил, что производство танков увеличилось в семь раз по сравнению с довоенным временем (не ясно, включены ли в эту оценку восстановленные и модернизированные танки). А анонимные источники в разведке США сообщают, что производство новых танков выросло вдвое — со 100 до 200 штук в год (тут точно — без учета восстановления машин). То есть в реальности, даже вместе с восстановленными машинами, число поставленных танков может быть в разы меньше, чем сообщают российские власти.

Ясно лишь, что возможности российского ВПК по дальнейшему наращиванию производства ограничены: промышленности не хватает рабочих рук и высокоточных станков (их до войны закупали на Западе). Это, вероятно, не позволяет Кремлю быстро увеличить численность воюющей армии. Однако и острого дефицита техники в ВС РФ ожидать пока не стоит.

Судя по тому, что российская армия смогла перейти в наступление в конце года — в том числе задействовав резервы, — за год была решена проблема восполнения людских потерь действующих в Украине войск. Причем сделано это было без новой масштабной волны мобилизации.

• В наступлении участвует как минимум одно новое объединение — вновь сформированная в 2023 году 25-я общевойсковая армия. Ее сформировали на Дальнем Востоке и в Центральном округе из новых же соединений — 67-й мотострелковой дивизии и 164-й мотострелковой бригады. Эти соединения, суда по всему, формировались из вновь набранных контрактников. С осени они наступают в районе Кременной. Действовавшие там ранее войска переброшены в Запорожскую область и под Авдеевку. Еще несколько бригад находятся в процессе развертывания в дивизии (более крупные соединения), а корпусов — в армии. Это значит, что Россия способна не только восполнять потери действующих частей, но и создавать новые самостоятельные соединения.
• Владимир Путин в декабре заверил, что новая мобилизация армии не требуется. Проверить это заявление трудно: масштаб поступивших в 2023 году в ВС РФ пополнений (как и количество выбывших из нее) не ясен. Российские власти путаются в показаниях.

• Теоретически, изучив все заявления властей, можно сделать вывод, что ВС РФ действительно не испытывают проблем с комплектованием исключительно добровольцами. Однако, учитывая, что нужно ротировать боевые части, обучать новых «контрактников» и «добровольцев» и комплектовать ими тыловые и вспомогательные части в России, слова Путина о 617 тысячах бойцов на фронте звучат не очень реалистично.
• Эстонское министерство обороны считает, что украинские войска должны наносить ВС РФ безвозвратные потери (убитые плюс списанные по ранению) в 50 тысяч человек каждые полгода — и это лишит российское командование возможности «регенерировать» боевой потенциал действующих на фронте войск. В первые 15 месяцев войны российская армия (без учета «милиций ДНР и ЛНР») теряла личный состав именно такими темпами. Вероятно, в следующие полгода темпы не упали. Это видно и по скромным успехам российской армии этой зимой, когда она не может прорвать фронт даже в условиях дефицита боеприпасов у резервов у ВСУ.

• Все это значит, что российские власти в 2024 году либо не смогут эффективно наступать, либо будут вынуждены провести мобилизацию. Разумеется, для этого будут нужны еще и боеприпасы, и техника.

Ресурсы Украины

Украинская армия (и страна в целом) чем дальше, тем больше, зависит от помощи Запада. В этом есть как плюсы (у страны есть безопасный «тыл», по которому не может наносить удары Россия), так и минусы: судьба страны увязана с политическими процессами в других государствах, которые она никак не может контролировать.

До того, как в дело вмешались «политические процессы», президент США Джо Байден попросил у Конгресса утвердить лимиты военной помощи Украине на ближайшие месяцы. Из документа нельзя понять, сколько именно нового оружия Украина получит в ближайшее время (полная сумма на финансовый 2024 год, который начался 1 октября, должна быть утверждена позже).

• До сих пор большую часть оружия и боеприпасов от США (те самые «пакеты» с описанием поставляемой техники, которые Государственный департамент США объявлял пару раз в месяц) Украина получала по статье 506 закона 1961 года об иностранной помощи.
• Согласно закону, Конгресс предоставляет президенту право списать технику, находящуюся в распоряжении армии США, и передать ее иностранному союзнику, если того требует срочная необходимость (так называемый Presidential drawdown authority, PDA).
• В год президент может списать техники и боеприпасов всего на 100 миллионов долларов (далее при упоминании сумм речь также идет о долларах США), если Конгресс не решит увеличить сумму. В 2022-м Конгресс по предложению Белого дома разрешил списать и отправить в Украину оружия на 11 миллиардов, в 2023 году — на 14,5 миллиарда.
• Также Белый дом просил Конгресс утвердить финансирование на закупку техники для армии взамен списываемой — разумеется, более новой и дорогой.
• В 2023 финансовом году почти все деньги — 9 из 14,5 миллиарда — были выделены с октября 2022 года по январь 2023-го при подготовке к украинскому контрнаступлению. На вторую половину года финансирования не хватило, но администрация Байдена нашла выход: предыдущие траты на PDA были пересчитаны по другим ценам, после чего «нашлось» дополнительно еще более шести миллиардов. Часть этой суммы была использована на срочные поставки боеприпасов в ноябре-декабре 2023 года, но часть — около четырех миллиардов — до сих пор не потрачена.
• Однако продолжать поставлять технику и боеприпасы США все равно не могут — деньги на то, чтобы заказать технику для американской армии взамен списанной, кончились.
• Именно на пополнение запасов Пентагона администрация Байдена просила деньги у Конгресса — 18 миллиардов долларов из всех 30 миллиардов на военную помощь Украине. Еще 12 миллиардов администрация планирует направить на заказы промышленности. Эта программа называется Ukraine Security Assistance Initiative (USAI), в ее рамках должно быть произведено оружие для будущих — через месяцы и годы — поставок Украине. Причем Пентагон получит право забрать 4 миллиарда из этих 12 на свои нужды — то есть на ту же закупку оружия взамен списанного.
• Лимит по статье PDA администрация просила увеличить до 7 миллиардов, но техники на 4,4 миллиарда из них получит Израиль. Еще часть может получить Тайвань, которому США уже выделили 325 миллионов по этой статье в августе. Сколько «списанной» техники достанется Украине — неясно. В августе, когда Израилю еще не требовалась помощь, Байден просил у Конгресса увеличить лимит по PDA в 2024 году всего на 1,1 миллиарда.
• Лимит на PDA на 2024 год — это не все деньги и не все оружие, которые может получить Украина. Есть еще те же самые заказы промышленности по программе USAI (18,6 миллиарда за 2022-2023 годы, плюс, если Конгресс утвердит траты на 2024 год, еще 12 миллиардов). Техника по этим заказам будет поступать еще многие месяцы и даже годы.
• США также закупают технику и боеприпасы на несколько миллиардов долларов у союзников и партнеров — например, снаряды калибра 155 миллиметров у Южной Кореи или ракеты-перехватчики для советских систем ПВО по всему миру.
• Есть еще остаток PDA за 2023 год — те самые 4 с лишним миллиарда долларов. В случае экономного расходования их хватит на несколько месяцев поставок самого необходимого Украине, прежде всего боеприпасов.

В целом, в случае, если Конгресс удовлетворит просьбу Байдена, Украину все равно не ждут сытые (в военном смысле) времена. Но ей хватит техники и оружия, чтобы сопротивляться российской агрессии до осени 2024 года, когда начнется новый финансовый год.

Другая проблема — физическая способность Запада произвести необходимую технику и боеприпасы. Естественно, США и страны ЕС обладают намного большим, чем Россия, финансовым и промышленным потенциалом. Однако они по-прежнему намного меньше вовлечены в конфликт, нежели Россия, которая активно пытается перевести экономику на военные рельсы.

Так, по оценке Минобороны Эстонии, Украине требуется 200 тысяч снарядов калибром 155 миллиметров в месяц (более 6,5 тысячи в сутки), чтобы иметь паритет (за счет лучшей точности) с российской артиллерией хотя бы на участках своего главного удара.

За 21 месяц войны (а точнее, за 13 месяцев, которые Запад поставляет Украине 155-мм орудия), США выделили Киеву два миллиона снарядов, а ЕС — 300 тысяч. Поставки шли в основном из запасов западных армий, а также за счет закупок в других странах. И за это время запасы серьезно просели. Производство отстает от потребностей: США к 2023 году удвоили производство снарядов до 24 тысяч в месяц и планируют достичь показателя в 100 тысяч снарядов к концу 2025-го. Страны ЕС сообща производят около 50 тысяч снарядов. То есть для того, чтобы Украина получала по 200 тысяч снарядов ежемесячно хотя бы к началу 2025 года, Европа должна увеличить производство в 2024-м на 140%.

Такие же проблемы — которые, впрочем, не кажутся неразрешимыми при наличии политической воли, — касаются и другой техники и боеприпасов. Для того, чтобы Украина имела шансы на победу через несколько лет, союзники должны активно наращивать поставки вооружения, а не снижать их.

Следующий вопрос — кто этим оружием будет воевать? Киев — странным образом — объявил о планах за год мобилизовать еще 450-500 тысяч человек, что увеличит численность армии минимум в полтора раза. Сначала президент Владимир Зеленский сообщил, что о масштабной мобилизации его попросили военные, а затем главнокомандующий Валерий Залужный заявил, что подобных запросов с его стороны не было, но новые рекруты все же нужны — для «восполнения потерь и формирования новых соединений».

Как раз последний пункт вызывает вопросы: для того, чтобы сформировать для наступления шесть бригад, вооруженных западной техникой, а также снабдить боеприпасами другие соединения и воссоздать украинскую ПВО, США потратили более 14 миллиардов долларов в 2023 году. Еще несколько миллиардов добавили страны ЕС. При скудном же финансировании и сохраняющихся потребностях в снабжении ПВО (а также поставках и обслуживании западных самолетов, которые должны прибыть в Украину в ближайшее время), ВСУ вряд ли удастся сформировать большое число новых соединений. А без таких структур, способных вести наступательные действия, ускоренная мобилизация дополнительных сотен тысяч солдат не имеет смысла. Впрочем, возможно, эти соединения можно будет сформировать позже.

Но скорее всего, вся дискуссия о полумиллионе мобилизованных — либо акт внутриполитической борьбы, либо военная хитрость: столь масштабное увеличение численности армии должно сподвигнуть Россию (если она в это поверит) на собственную мобилизацию.

Таким образом, можно сделать вывод, что победа Украины в войне на истощение вряд ли возможна в 2024 году. В теории она достижима в последующие годы. Впрочем, поражение ВСУ — если резко не прекратятся поставки оружия — тоже маловероятно.

Но что будет, если США так и не согласуют новые поставки оружия для ВСУ? И возможно ли это вообще?

В качестве ответа на первый вопрос можно привести оценку эксперта американского Центра стратегических и международных исследований (CSIS) Марка Кансиана:

• Европа, хотя уже и обогнала по совокупной стоимости поставленного оружия США и имеет масштабные планы наращивания производства, закрыть образовавшийся дефицит не сможет, потому что не захочет. Сейчас, когда проблемы с американскими поставками еще кажутся разрешимыми, ЕС также сократил военную помощь Украине. Альянс никак не может утвердить новую программу поддержки на 51 миллиард евро. Полный отказ США от помощи союзнику приведет к тому, что и Европа ничего не сможет согласовать.
• Летом объемы поставок упадут до минимума в 12% от тех, что были во время украинского контрнаступления летом 2023 года. Затем они немного вырастут — за счет исполнения ранее размещенных долгосрочных заказов американской промышленности по программе USAI.
• Тем не менее, сокращение военной помощи через несколько месяцев приведет к постепенной потере боеспособности украинской армии, лишившейся значительной части боеприпасов и пополнения техникой.
• ВСУ уже потеряли способность вести наступательные операции. А к началу весны даже локальные контратаки против наступающих российских войск будут затруднены.
• Противовоздушная оборона страны ослабнет, что позволит России безнаказанно наносить удары по целям в тылу.
• К началу лета ВСУ будет трудно сдерживать российские атаки. В конце концов, фронт будет прорван, и ВС РФ добьются крупных территориальных завоеваний.
• За этим может последовать полный крах обороны страны.
• Украинские власти не станут дожидаться полного развала, а попробуют заключить сделку с Путиным.

Такой сценарий по-прежнему кажется не самым вероятным — именно потому что последствия отказа от поставок кажутся неприемлемыми. Военные эксперты полагают, что 8 января Сенат и Конгресс вернутся с новогодних каникул и утвердят (после долгих споров) пакет помощи. Пентагон, получив деньги на закупку нового оружия взамен списанного, откроет свои склады для Украины.

Проблема кажется скорее политтехнологической: Байден, чтобы облегчить прохождение пакета через Конгресс, добавил в него деньги для усиления охраны границы США — это важная тема для его противников-республиканцев. Республиканцы же потребовали, кроме денег, еще и меры по полной смене политики по отношению к нелегальным мигрантам, которые просят убежища в США.

Некоторое время это выглядело как обычная политическая борьба: до лета 2023-го обе партии выражали поддержку Украине, а значит, все разногласия вокруг пакета помощи Киеву казались разрешимыми.

Однако проблема, похоже, намного глубже.

• Во-первых, сторонники Дональда Трампа в Республиканской партии, имеющие большое влияние в Конгрессе, поддерживают любую позицию, которая, с их точки зрения, может означать поражение Байдена, говорит Фиона Хилл, специалист по России, которая была советником нескольких президентов от обеих партий, в том числе и самого Трампа. Бывший министр обороны США Роберт Гейтс называет Америку «недееспособной великой державой»: по потенциалу она с запасом сильнее России, но из-за политической поляризации не может остановить врага. При этом США находятся на грани прямого столкновения с другой супердержавой — Китаем, который, по мнению Гейтса, и есть главный выгодоприобретатель политической немощи Америки.
• Во-вторых, на Западе растет влияние никак не связанных с правыми популистами людей, верящих, что разумным решением конфликта с Россией будет его заморозка.

А возможна ли такая заморозка? И как она может выглядеть?

Идея проста: Путин потерпел поражение еще в марте 2022 года, когда не смог уничтожить государство Украина и инкорпорировать его в РФ. Это поражение нужно зафиксировать — пусть и отдав Кремлю часть украинских территорий. При этом Украина должна получить гарантии того, что РФ больше на нее не нападет, а также деньги на восстановление.

План такого устойчивого перемирия составил политолог корпорации RAND Самуэл Чарап:

• Сначала стороны должны просто снизить уровень насилия, то есть заключить соглашение о прекращении огня.
• Найти миротворцев, которые будут следить за режимом прекращения на линии соприкосновения длиной две тысячи километров, но при этом устроят обе стороны, будет трудно. Нужна некая полуавтоматическая система — например, взаимное отслеживание ситуации на линии соприкосновения с помощью дронов. Правда, не ясно, кто в этом случае будет принимать жалобы на нарушения.
• Весьма вероятно, что на этом этапе переговоры и закончатся. Так было, например, в конце Корейской войны: огонь в целом был прекращен, а переговоры об объединении двух Корей и политическом урегулировании за следующие 70 лет не состоялись (попытки были, но позиции сторон оказались слишком далеки друг от друга).
• Воообще, Корейская война и ее заморозка — основная модель для сторонников перемирия между Украиной и Россией. Эту модель применительно к нынешней войне подробно изложил советник британского парламента и МИД, а также Конгресса США Анатол Ливен. Конечно, были войны, где приемлемой была только полная победа — например, Вторая мировая. Но война в Украине не тот случай, пишет Ливен. По его мнению, Западу нужно отказаться от формулы командующего войсками ООН в Корейской войне генерала Дугласа Макартура: «Ничто на войне не заменит победу» — точно так же, как от нее отказался президент Гарри Трумэн в Корее. Тогда попытка не просто изгнать коммунистов из Южной Кореи, но и завоевать Северную, чуть не привела США к катастрофе в борьбе с Китаем и ядерной войне с СССР. Трумэн уволил Макартура и предпочел «победу по очкам» рискованным попыткам выиграть войну «нокаутом». В итоге Северная Корея была изолирована и не предприняла попыток вновь завоевать Юг.
• Чарап признает, что на сей раз для долгосрочной заморозки конфликта одного лишь прекращения огня безо всяких условий может оказаться недостаточно. Россия — при Путине или его вероятных преемниках — будет считать, что любая интеграция Украины с НАТО означает намерение Киева вернуть свои территории силой в будущем. Это опасение будет для Кремля мотивом для возобновления войны при первом удобном случае.

• Соответственно, даже первичный договор о прекращении огня должен включать в себя гарантии того, что Запад не будет помогать Украине в силовом решении территориального вопроса, а также гарантии самой Украине, что Запад поможет ей при новом вторжении.
• В истории НАТО и, шире, Запада есть примеры таких гарантий. Так, Западная Германия вступила в НАТО с условием, что блок не будет помогать ей силой объединить страну. Норвегия, имевшая (единственная среди членов НАТО, кроме Турции) общую сухопутную границу с СССР, добровольно отказалась от размещения войск других стран блока на своей территории и ограничила проведение совместных учений. Наконец, Израиль формально не имеет никаких союзнических отношений с США (что развязывает Вашингтону руки во взаимоотношениях с арабскими странами), но реально обладает гарантиями американской защиты и помощи в случае очередной войны с соседями.
• Такая форма заморозки конфликта означает долговременные (если не постоянные) территориальные уступки Путину со стороны Украины. Это, очевидно, по-прежнему неприемлемо для Киева — и будет неприемлемо, если Украина не начнет проигрывать войну.

У сторонников заморозки конфликта, таким образом, возникает соблазн подтолкнуть Киев к перемирию — например, сократив военно-техническую поддержку ВСУ. Эти мысли, очевидно, распространены не только среди экспертов.

В конце декабря 2023 года новый посол Германии в США Андреас Михаэлис и Вольфганг Шмидт, глава канцелярии Олафа Шольца, дали обед для американских военных и политических экспертов в Вашингтоне. По словам присутствовавших, пишет журнал Spiegel, звездой вечера был Самуэл Чарап. Шмидт отдельно похвалил его за план заморозки войны.

Ранее и американские СМИ писали, что идея заморозки негласно обсуждается чиновниками США и ЕС. В центре дискуссии — конкретные уступки (в том числе территориальные), на которые должен пойти Киев, чтобы заключить перемирие. Разговоры ведутся уже больше года — по утверждению американских журналистов, председатель Объединенного комитета начальников штабов США Марк Милли предлагал начать переговоры еще в ноябре 2022-го.

Однако на Западе по-прежнему существует и сильная оппозиция переговорам о перемирии. Так, группа бывших военных, дипломатов и экспертов даже отправила открытое письмо в администрацию Байдена с требованием продолжить поддержку Украины.

Фиона Хилл, которая тоже присутствовала на обеде с немецким послом и Вольфгангом Шмидтом, разобрала для издания Politico опасности, которыми грозят переговоры с Путиным о судьбе Украины:

• Поражение Путина, которое он потерпел весной 2022 года, может обернуться победой из-за позиции Запада и конкретно США. Запад решил, что провал украинского контрнаступления означает поражение Киева. И если США и ЕС подтолкнут Украину к переговорам, Путин представит это как победу над коллективным Западом. Собственно, главная цель Путина в войне — представить миру доказательства слабости США.
• Хуже того, Путин действительно поверит, что одержал победу над Западом. Сначала он скажет: «Вот и все. США — ненадежный союзник. Штаты не являются мировым лидером». И не только скажет, но и будет действовать соответствующе. Ранее российское военное планирование было основано на представлении о безусловном экономическом, финансовом и техническом доминировании Запада. Теперь, после «победы над НАТО», планировщики могут подвергнуть сомнению это потенциальное доминирование, что может иметь тяжелые последствия для Европы.
• Союзники Запада должны будут учитывать тот факт, что США не смогли довести до победного конца поддержку своего партнера, который подвергся агрессии. Это заставит задуматься союзников Вашингтона в Азиатско-Тихоокеанском регионе, которые рискуют остаться один на один с Китаем — значительно более сильным противником, чем Россия. 
• Плохо обдуманные решения американских чиновников могут привести к крушению мировой системы безопасности, которая основывалась не столько на формальных правилах и договоренностях, сколько на том, что США предоставляли многим странам и целым регионам услуги гаранта независимости. Это может привести к отказу разных государств от режима нераспространения ядерного оружия.
• В том, чтобы доводить до подобного, нет никакой необходимости: из-за провала одного наступления Украина не проиграла войну, ей просто необходимо продолжение военной помощи, заключает Фиона Хилл.

К этому списку проблем можно добавить и другие:

• Не факт, что Путин захочет вести переговоры. Запад может попробовать склонить его к перемирию, угрожая возобновить широкомасштабную поддержку Киева. Но его вероятная стратегия — дождаться, когда эта поддержка, прежде всего со стороны США, прекратится бессрочно. Это, например, может произойти в случае победы Дональда Трампа на президентских выборах в ноябре.
• Нет никаких подтверждений тому, что Путин хочет прекратить войну. С одной стороны, на Западе обращают внимание на опросы в России, согласно которым большинство граждан желают прекращения боевых действий, но не ценой территориальных уступок Киеву — что намекает на предпочтительность заморозки конфликта для Кремля. С другой — краткосрочные социально-экономические последствия войны диктуют Путину необходимость ее продолжать: перевод экономики на военные рельсы вызвал ее перегрев, и внезапная остановка финансирования может привести к тяжелому кризису. Больше всего пострадают бывшие депрессивные регионы, которые получили выгоду от того, что именно их население стало основой действующей армии и военной промышленности — они же, вероятно, и составляют базу поддержки Кремля.

• Не может быть никаких гарантий, что в случае перемирия Путин не возобновит войну в удобный для него момент. Расчет на то, что экономическая ситуация в России будет ухудшаться, а потому Кремль потеряет способность вести войну, противоречит недавней истории: тяжелый кризис, начавшийся в 2015 году, не помешал подготовиться ко вторжению.
• Наконец, в случае, если США будут заняты обострением в Юго-Восточной Азии (читай — в случае нападения КНР на Тайвань), под угрозой со стороны Путина могут оказаться другие государства Европы.

Если администрация Байдена послушает экспертов, которые выступают против переговоров, у нее будет теоретическая возможность продолжить поддержку Украины даже в том случае, если республиканцы в Конгрессе заблокируют пакет помощи. Нет закона, который обязывал бы Пентагон обязательно восполнять запасы оружия, которое попадает под «списание». Если на пополнение без решения Конгресса денег нет, то на само «списание» — еще есть.

Могут ли у ВСУ все же появиться инструменты для прорыва обороны?

Главнокомандующий ВСУ Валерий Залужный в ноябре написал эссе для журнала The Economist, в котором заявил, что вновь перевести войну из позиционной в маневренную поможет только технологическое чудо масштаба изобретения пороха в Китае в Средневековье. Однако предпосылок для появления такого чуда пока не видно. Решением могли бы стать средства борьбы с беспилотниками, которые оказались бы способны полностью подавлять БПЛА врага, не затрагивая свои собственные летательные аппараты. Но даже разработки Запада в этой области не имеют принципиальных отличий от тех, что уже используются на войне в Украине.

На Западе продолжают говорить о том, что Украине нужно не чудо-оружие, а нормальное управление общевойсковыми боевыми действиями (то есть координация разных родов и видов войск и сил) в масштабах соединений (бригад) и объединений (корпусов и направлений). Но для общевойсковых операций в западном понимании не хватает многого — от развитой логистики и управления до способности подавить вражескую ПВО и завоевать господство в воздухе. К счастью для украинского командования, не хватает таких возможностей и у ВС РФ.

Инструментов для того, чтобы научиться проводить общевойсковые операции, в ближайшие месяцы у ВСУ точно не появится: даже передача им многоцелевых истребителей F-16 и дальнобойных тактическо-оперативных ракет ATACMS для РСЗО HIMARS не решит проблему «позиционного тупика» в масштабах всего фронта.

F-16 могут усилить ПВО и противоракетную оборону страны, а если с ними будет передан широкий спектр боеприпасов, они улучшат ситуацию с нанесением ударов по мобильным целям на земле и на море. Истребители помогут ослабить российскую ПВО — и точно сделают это успешнее, чем украинские МиГ-29 и Су-27, которые получили возможность запускать противорадиолокационные ракеты HARM, но не могут использовать все их возможности. Например, пилоты МиГов и Су не могут наводить ракеты на радары во время полета — в Украине их приходится программировать еще до взлета, а в таком режиме они не слишком эффективны.

Однако несколько десятков более современных, чем есть у Украины сейчас, самолетов завоевать господство в воздухе не смогут. Вероятно, при противодействии мощной ПВО это под силу вообще только армии США. Дополнительной проблемой при использовании любой переданной Западом сложной техники остаются «красные линии», которые придумал сам Запад, — вся эта техника может использоваться только на территории Украины, но не России. Поэтому вряд ли ВСУ смогут полностью нейтрализовать базирующуюся в РФ авиацию и дальнобойные системы ПВО.

В связи с этим Украина может сосредоточиться на единственном доступном для использования западной техники тыловом районе российской армии — на Крыме. На него завязано снабжение войск в Херсонской и Запорожской областях. Целенаправленные удары по складам боеприпасов и аэродромам в Крыму, а также по Крымскому мосту, кораблям и судам, доставляющим припасы на полуостров, могут серьезно ухудшить логистику ВС РФ на юге Украины. Только тогда можно будет повторить попытку наземного наступления в Запорожской и Херсонской областях.

Вряд ли возможность вновь перейти к «позитивной повестке» — то есть к изгнанию российских войск из страны — представится Украине в первой половине 2024 года. Поэтому главной задачей ВСУ будет сдерживание наступления России. Для того, чтобы достигнуть этой «негативной цели», им тоже будут очень нужны поставки боеприпасов и техники с Запада.