Путин — антисемит? Выпуск рассылки «Сигнал» на «Медузе»

Комментируя отъезд из России Анатолия Чубайса, Владимир Путин сказал: «Он уже не Анатолий Борисович, а Мойша Израилевич какой-то» (Чубайс, по неподтвержденным данным, получил гражданство Израиля). Ранее российскому президенту не раз приходилось отвечать на вопрос: о каком государственном нацизме в Украине можно говорить, если там президент — еврей? При этом Путин старательно подчеркивает, что уважает Израиль и еврейский народ. Однажды он даже прибегнул к клише «У меня много друзей-евреев». Но его высказывания раз за разом вызывают подозрения в антисемитизме.

Этот текст впервые опубликован 9 сентября 2023 года в «Сигнале». Это медиа от создателей «Медузы». Оно разбирается в происходящем в мире, анализируя язык, при помощи которого разные люди это происходящее описывают. «Сигнал» выходит трижды в неделю в виде имейл-рассылки и дважды — в виде подкаста. Если вам понравится, подпишитесь здесь.

В июне 2023 года на Петербургском экономическом форуме, рассуждая о «неонацизме в Киеве» и происхождении украинского президента, Путин сказал, что, по словам его друзей-евреев, Владимир Зеленский — «не еврей, а позор еврейского народа». 

Российский президент, возможно, и сам не знал, что это русская версия старинного фразеологизма на идиш «א שאנדע פאר די גוים» (дословно «позор перед народами»). Так называли еврея, который ведет себя недостойно на глазах неевреев, тем самым бросая тень на остальных представителей своего народа.

Пару месяцев спустя Путин снова заговорил о происхождении Зеленского: «Западные кураторы поставили во главе современной Украины <…> этнического еврея, [который] прикрывает героизацию нацизма и прикрывает тех, кто возглавлял в свое время холокост на Украине».

При этом сам Зеленский в качестве политика неизменно подчеркивает исключительно свою украинскую идентичность. 

Еще раньше, весной 2022 года, министр иностранных дел России Сергей Лавров дал интервью итальянской телекомпании Mediaset. Ему задали тот же вопрос: мол, какой нацизм в Украине, Зеленский ведь еврей. Лавров ответил: «Могу ошибиться, но у Гитлера тоже была еврейская кровь. Мудрый еврейский народ говорит, что самые ярые антисемиты, как правило, евреи» (отметим для порядка: нет, «еврейской крови» у Гитлера не было, этот миф восходит к черному пиару против нацистской партии, который в ранний период ее истории распространяли другие антисемиты). Вышел дипломатический скандал, Путин извинился за Лаврова перед тогдашним израильским премьером Нафтали Беннетом (в сообщении об их разговоре на сайте Кремля об этом не упоминалось).

Поразительно: раз за разом, когда высокопоставленным российским чиновникам доводится высказаться по «еврейскому вопросу», они очень стараются подчеркнуть, как уважают евреев, — и раз за разом получается что-то крайне неловкое и вызывающее подозрения в антисемитизме.

Что не так с фразой «У меня много друзей-евреев»?

Подобные конструкции (вместо евреев там могут быть любые «другие»: темнокожие, иностранцы, иноверцы, геи и так далее) — универсальный способ защиты от обвинений в нетерпимости. Мол, я не антисемит (не расист, не гомофоб), и поэтому то, что я говорю о евреях (или о других «других»), не следует считать ксенофобией. За этим обычно следует проговоренное или подразумеваемое «но» — и это почти всегда какое-нибудь ксенофобное оскорбление. Высказывания Путина и Лаврова о Зеленском-еврее, в общем, так и устроены.

В американской политической культуре этот прием распространен очень широко и хорошо исследован. В 1928 году баптистский проповедник Джон Роуч Стрейтон, протестуя против выдвижения в президенты католика Эла Смита, оговаривался: «У меня есть друзья-католики». В 1937-м выяснилось, что кандидат в судьи Верховного суда Хьюго Блэк раньше состоял в ку-клукс-клане. Блэк, защищаясь, заявил среди прочего: «У меня есть друзья-евреи» (антисемитизм был существенной частью идеологии этой расистской организации). В 1970-е «Дорогая Эбби», популярнейшая газетная колонка с жизненными советами для американцев, получала множество писем, которые начинались примерно так: «У меня есть друзья-гомосексуалы, я ничего против них не имею, но…»

В 1986-м социологи Мэри Джекман и Мари Крейн опубликовали научную статью под заглавием «„У меня есть друзья-темнокожие…“: дружба между представителями разных рас и расовые представления белых». Их исследование показало: даже если у человека и впрямь есть «другие» друзья, это вовсе не гарантирует, что он не ксенофоб. Во-первых, он отделяет таких друзей от той группы, к которой они принадлежат. О друзьях он судит по их личным качествам — что не мешает ему судить обо всей остальной группе по стереотипам. А во-вторых, такая «дружба» на деле нередко оказывается неравноправными отношениями: «другой» друг воспринимается как казус, которым можно щегольнуть перед «обыкновенными» друзьями: мол, смотрите, какой я прогрессивный, я дружу даже с такими людьми. В общем, чуть смягченная — но тоже ксенофобия. 

В России — антисемитизм?

Россия вообще довольно ксенофобная страна, и антисемитизм в ней тоже, конечно, есть. Но какого-то особенно острого «еврейского вопроса» скорее нет.

Еще в 2016 году «Левада-центр» по заказу Российского еврейского конгресса провел большое исследование распространенности антисемитизма в России. Выяснилось, что к евреям негативно относится лишь 8% россиян, а отдельные антисемитские клише поддерживают 18%. В интервью «Медузе» один из авторов исследования, Алексей Левинсон, говорил: «Наиболее живая форма антисемитизма в России распространена в элитных слоях населения. В обществе антисемитизм сейчас на очень низком, латентном уровне. Но если он появится, то появится сверху».

Иными словами, россияне в основном перестали считать евреев какими-то экзотическими «другими», Израиль для них стал одной из «обычных стран», причем «дружественных». Но многие люди во власти, похоже, этого не заметили — и по-прежнему считают, что слово «еврей» должно заставлять граждан переходить на шепот, как в какие-нибудь 1970-е. 

В декабре 2021-го «Левада» провел еще одно исследование — на этот раз социального дистанцирования россиян от представителей разных национальностей: кого они готовы принимать в семью, в круг друзей, с кем быть соседями, коллегами, а кого вообще не хотели бы пускать в страну. Дистанцирование от евреев оказалось наименьшим: 45% опрошенных были готовы видеть их среди членов семьи, друзей, коллег. Для сравнения: в отношении уроженцев Африки и Центральной Азии такого мнения придерживается меньше 25%, а более половины опрошенных хотели бы пускать их в Россию только временно или не пускать вовсе.

Уже по итогам военного 2022 года Всемирная сионистская организация констатировала, что в последнее десятилетие антисемитизм в России стабильно снижался. При этом февральское вторжение в Украину вновь подстегнуло антисемитскую конспирологию: «евреи стравливают братьев-славян» и тому подобное. Но и это осталось явлением маргинальным. 

А Путин антисемит?

На этот вопрос невозможно дать односложный ответ. Он, конечно, не ненавидит евреев просто за то, что они евреи. Но у него, похоже, очень сложное личное отношение к «еврейскому вопросу». Вообще говоря, по этому «вопросу» у него довольно прогрессивные взгляды — для советского человека 1970-х годов.

Бывший советский диссидент и крупный израильский политик Натан Щаранский, комментируя заявления Путина о Зеленском-еврее, уверял: «Путин не антисемит, наоборот, он симпатизирует евреям по многим причинам». Эти слова дорогого стоят: в те самые 1970-е, когда Путин пошел служить в КГБ, Щаранского отовсюду уволили, а потом и посадили, потому что он боролся за свое право на выезд из СССР в Израиль. 

Еще раньше Щаранский рассказывал, что однажды при встрече Путин ему сказал: «Я же вас уважаю не потому, что вы израильский министр, а потому, что я читал протоколы ваших допросов». Непонятно, когда именно он их читал — в 1970-е или уже в 1990-е, став директором ФСБ и получив полный доступ к архивам КГБ. Но это не так важно, главное — он прицельно интересовался как минимум одним очень громким делом еврейского диссидента.

Годы путинской молодости и формирования его взглядов — это годы государственного антисемитизма в СССР. У этой политики было много истоков. Во-первых, богатые традиции антисемитизма (неспроста же русское слово «погром» еще в начале ХХ века вошло во многие языки), личный антисемитизм Сталина и многих его соратников. Во-вторых, идеологическое неприятие сионизма — движения за воссоединение всех евреев на исторической родине. В-третьих, «геополитическое» разочарование: основатели Государства Израиль были почти сплошь выходцы из Российской империи и социалисты, СССР одним из первых это государство признал и поддержал его в войне за независимость, но оно, вопреки ожиданиям многих, не стало советским сателлитом, а пошло на сближение с Западом. Все советские евреи оказались под подозрением в лояльности не «советской родине», а Израилю.

С конца 1940-х и до самой перестройки государственный антисемитизм в СССР то усиливался, то ослабевал, но никогда не сходил на нет. На первом подъеме, на рубеже 1940–1950-х, случились убийство Соломона Михоэлса, «дело врачей», закрытие почти всех еврейских театров, издательств и газет, повальное увольнение евреев с любых руководящих должностей. На втором, после Шестидневной войны 1967 года, люди лишались работы и партбилета, если позволяли себе публично восхищаться полководческими дарованиями Ицхака Рабина и Моше Даяна. Или если просто учили иврит.

Борьба евреев за право выезда в Израиль стала особым движением в рамках советского диссидентства. За нее людей (в том числе Щаранского) выгоняли с работы, сажали в тюрьмы и в психиатрические лечебницы. Было несколько особенно громких акций, прежде всего «ленинградское самолетное дело» — попытка захвата пассажирского самолета группой евреев для бегства из страны в 1970 году. После этого ограничения на выезд евреев смягчили было — но в 1973 году случилась война Судного дня, Израиль окончательно стал ключевым союзником США на Ближнем Востоке, и в СССР снова стали «закручивать гайки».

Формально советская государственная политика считалась не антисемитской, а антисионистской. Власть делила советских евреев на «правильных» — тех, кто, в соответствии с марксистско-ленинской догматикой, главной идентичностью считал классовую и кому был присущ советский патриотизм, — и «неправильных», для которых на первом месте была идентичность национальная и/или религиозная. Уже в 1980-е КГБ и ЦК КПСС даже создали Антисионистский комитет советской общественности — в него входили среди прочих актриса Элина Быстрицкая, композитор Матвей Блантер (автор музыки «Катюши») и главный раввин Москвы Адольф Шаевич. Но на практике это различие очень часто стиралось: люди, особенно не имевшие такого статуса, как Быстрицкая или Блантер, подвергались дискриминации не по факту своих сионистских убеждений, а по факту еврейского происхождения. 

От молодого сотрудника КГБ, каким был Путин в 1970-е и в начале 1980-х, в таких обстоятельствах можно было бы ожидать социального дистанцирования от евреев. Но он не дистанцировался, скажем, от братьев Аркадия и Бориса Ротенбергов, с которыми подружился еще в ранней юности в секции дзюдо спортивного клуба «Турбостроитель». 

Это личный аспект. А есть еще идеологический. 

В Декларации независимости Израиля не сказано, что он демократическое государство, зато сказано, что еврейское. Это государство, которое вот уже 75 лет существует во враждебном окружении, то и дело воюет с соседями и готово оккупировать и аннексировать их территории. При всем при том это не какая-нибудь «страна-изгой»: Израиль — вполне «рукопожатное» государство в «цивилизованном мире». 

Мало того. Израиль — государство милитаризованное: всеобщая воинская повинность, в том числе для женщин, огромная доля оборонного заказа в экономике. Это страна прочного патриотического консенсуса: внутри возможны какие угодно политические дрязги, но при любом внешнем конфликте израильтяне, как правило, являют пример сплоченности.

Так было в 1970-е, так по большей части остается и сейчас. Для многих людей правых взглядов Израиль — эталон национального государства. И многие советские диссиденты — русские националисты восхищались им, пусть даже сквозь зубы, уже в 1970-е. Возможно, Путин начал проникаться этими идеями тогда, в молодости. Возможно, он познакомился с ними позже, на рубеже 1980–1990-х, — примерно тогда же, когда узнал про «золотой миллиард» (почитайте потом наше письмо об этой конспирологической теории и о том, как Путин пытался ее эксплуатировать). 

Но когда речь заходит об Украине, российские политики — и лично Путин — очень быстро возвращаются к советским методам и, возможно, воспитанным тогда убеждениям. Они поднимают «еврейский вопрос» в основном, конечно, для того, чтобы закрепить пропагандистский образ современной Украины как страны, где правят наследники нацистов и бандеровцев (которых Путин неправомерно отождествляет). Но стоит в числе «наследников» оказаться человеку с еврейскими корнями (что, вообще говоря, плохо вяжется с идеей «государственного нацизма» в Киеве), именно на них российская пропаганда делает особый акцент. До Зеленского это случилось с Владимиром Гройсманом: он стал премьер-министром в 2016 году — и немедленно российское телевидение атрибутировало его по национальности. Что Гройсман, что Зеленский играют для сегодняшней кремлевской власти ту же роль, что «сионисты» для советской — «неправильных» евреев, которые отказываются встраиваться в ее имперские планы. Президент Путин мог симпатизировать Щаранскому постфактум (если только не врал ему в лицо), но молодой офицер КГБ Путин едва ли пощадил бы его.

Неожиданное открытие, которое мы сделали, пока готовили это письмо

С 1985 по 2000 год одной из самых ходовых купюр в Израиле были 10 шекелей. На аверсе был помещен портрет Голды Меир, а на реверсе — какая-то толпа и надпись «‎שלח את עמי» («Отпусти народ мой!»). Эта толпа — репродукция фотографии визита Голды Меир, первого посла Израиля в СССР, в Московскую хоральную синагогу на Рош ха-Шану 1948 года. Есть версия (ее высказывала и сама Меир), что именно с этого визита началась антисемитская кампания в СССР: Сталину очень не понравилось, как тепло московские евреи ее приняли.