«Aftersun» — проникновенная драма о девочке и ее отце, которые вместе проводят каникулы За мужскую роль Пол Мескал (звезда «Нормальных людей») номинирован на «Оскар»

В европейском прокате идет фильм шотландского режиссера Шарлотты Уэллс «Aftersun» (на российские экраны он официально выйдет под названием «Солнце мое» 16 марта). Главная героиня картины Софи вспоминает каникулы, которые провела с отцом 20 лет назад — тогда ему был 31 год, столько же, сколько ей сейчас. Роль разведенного отца исполнил Пол Мескал, знакомый публике по сериалу «Нормальные люди». За «Aftersun» он номинирован на «Оскар». Кинокритик Антон Долин рассказывает о проникновенном фильме, которому вовсе не нужны неожиданные сюжетные ходы, чтобы тронуть зрителя.

Непереводимое название фильма «Aftersun» на русском почему-то превратилось в «Солнце мое». Название неточное не только по сути, но и по духу: хотя фильм и посвящен отношениям дочери с отцом, он начисто лишен шаблонной сентиментальности. Здесь «aftersun» — это, скорее, эффект моментального ослепления после взгляда на солнце в зените. Ни толком увидеть, ни запомнить в таком состоянии ничего не получится. 

Сквозной образ картины, которую британские критики уже объявили сенсацией года, — странная, будто из сна, вечеринка, показанная будто вспышками стробоскопа. Едва удается рассмотреть героиню, Софи, то девочкой, то уже взрослой женщиной, от лица которой (без закадрового текста) рассказана эта история, и героя, ее отца Калума. В момент, когда мы его встречаем, он ровесник теперешней Софи, а заодно, видимо, и самой Шарлотты Уэллс, постановщицы и сценаристки этого неординарного дебюта. Память иногда работает как такие вспышки, картинки из непрерывного и давно утонувшего во тьме прошлого — полароидные снимки, на которых никто и никогда не получается таким, каким хотел бы выглядеть. Почему-то это лишь придает им документальной достоверности. 

Танцуют в фильме Уэллс под модный на излете 1990-х «Tender» Blur, под выученный всеми наизусть «Losing my religion» R.E.M. и «Tubthumping» гремевшей тогда группы Chumbawamba. Кульминация озвучена вечным «Under Pressure» Queen и Дэвида Боуи («this is our last dance» — важная строчка в контексте картины). Из других песен тоже можно выудить смысловые «ключи», но иногда мелодия важнее содержания.

Из фрагментиков детских впечатлений Шарлотта и Софи складывают мозаику потускневших переживаний, страхов и надежд. Единственная цель — собрать пазл до конца; если так можно выразиться, «Солнце мое» больше разворачивается в пространстве, чем во времени. 

Софи 11 лет, Калуму вот-вот стукнет 31. Он давно не живет с матерью Софи, которая осталась в Эдинбурге (родной город Уэллс), и переехал в Лондон. А дочь взял с собой на отдых в турецкий отель — не самый шикарный, но и не плохой, с аниматорами, дискотекой, бассейном, игровыми автоматами и караоке, а еще лавкой несуразно дорогих ковров по соседству. Наблюдая за хроникой этого обычного отпуска, зритель настраивает себя на финальное откровение, драму, травму, какой-то твист или хотя бы поворот. Спойлер: зря. Результат фильма — лишь его постепенное проживание вместе с героями, проведение времени вместе. Как, собственно, любой пляжный отдых. 

Дебют Уэллс превозносят не зря. В ее взгляде еще есть детское удивление миром и возможностями кинематографа, но метод и стиль уже выдают зрелое и жесткое умение структурировать образы; при этом режиссеру удается уклониться от повинности «рассказать историю». Замечательна неброская поэзия ракурсов — оператор Грегори Оке временами имитирует взгляд Софи, снимающей хронику каникул на видео: будто случайно он помещает на самом-то деле важную деталь в расфокус или убирает ее за границы кадра. Режиссер монтажа Блэйр Макклендон виртуозно соединяет россыпь микрозарисовок, из которых одни представляются принципиально важными, а другие — чуть ли не случайными. Но, конечно, главный вес — на плечах двух центральных актеров, естественной и пластичной шотландки Фрэнки Корио и ирландца Пола Мескала. За роль Калума он закономерно номинирован на «Оскар».  

Исходные данные интриги позволяют им играть людей родных, но полузнакомых. Впрочем, дело не только в разводе и жизни порознь. Отец не знает, когда вести себя с дочерью как со взрослой, а в каких случаях прибегать к родительскому авторитету и настаивать на своем. Девочка же чувствует, что у папы куча проблем и своих расстройств, которые он тщательно скрывает, но ей хватает ума и такта, чтобы не добиваться откровенности. Ни его финансовые сложности, ни даже причина, по которой у него на руке гипс, не ясны: зрителю, как и ребенку, не положено знать слишком много. 

В каком-то смысле «Солнце мое» — апогей знаменитой британской сдержанности. Настоящая близость здесь выражается в способности держать лицо и наслаждаться дурацким, по большому счету бессодержательным и бессобытийным отпуском, чтобы не ранить дорогого тебе человека попыткой разобраться, что творится у него на душе. Уэллс ведет публику по ложному следу, намекая на пробуждение сексуальности 11-летней девочки, которая с особенным вниманием наблюдает за хихикающими обжимающимися подростками и подслушивает откровения других девочек в общественном туалете. Флешфорвард из будущего Софи ближе к концу докажет, что решающего воздействия на ее собственную судьбу этот опыт не оказал. Просто эти дни с папой были настолько для нее важны, что запомнился каждый момент. А почему важны, посторонним знать незачем.  

Эта особенная деликатность и личная интонация дороже, чем техническое мастерство и индивидуальность киноязыка. Они позволяют увидеть в фильме нечто большее, чем модный хит сезона, не слишком богатого на новые имена и события.