«Если бы нас развернули, я бы просто лег и заплакал» Тысячи россиян уже неделю стоят в очередях на границе с Грузией в Верхнем Ларсе. Вот история человека, который уехал из России на самокате

После объявления о начале мобилизации тысячи россиян стали уезжать из страны. Самое массовое скопление людей и машин уже несколько дней наблюдается у пропускного пункта «Верхний Ларс», через который можно попасть в Грузию. Тысячи россиян сутками стоят в очереди, чтобы пересечь границу. Российские власти стянули к пограничному переходу военную технику и развернули мобилизационный пункт. Россиянин Антон Поминов двое суток добирался до границы и все-таки ее пересек. По просьбе «Медузы» он рассказывает свою историю.

В последнее время я занимался частным консалтингом, потом — мебелью из дерева. Эта отрасль, как и другие, пострадала: людям не до подоконников, столов и шкафов. Повестку я не получал и не собирался, а даже если бы и получил, то никуда бы не пошел.

После того как Владимир Путин объявил мобилизацию, я понял, что здесь ничего хорошего не будет. Сейчас мы скатываемся куда-то в XII век. Изначально я хотел где-то 15 октября купить билеты и аккуратно свинтить: забрать семью, найти себе работу. Затем пошли слухи, что могут объявить военное положение и закрыть границы. А сделать это можно очень быстро — и проще держать границу закрытой, чем открытой [при большом потоке людей]: требуется меньше ресурсов. Я понял, что ожидание 15 октября может мне выйти боком: останешься и будешь потом Мордор строить. Так что быстро собрал ноги в руки, рисковать не хотелось.

Я видел только один авиабилет из Москвы во Владикавказ — он стоил 56 тысяч, но даже его купить не получалось. Поэтому, чтобы уехать в Грузию, сначала я долетел из Москвы до Сочи на самолете. Со мной поехал мой сосед — молодой парень, дизайнер. В Сочи я проложил маршрут до Владикавказа. Изначально мы планировали ехать электричками, потому что это довольно стабильный вид транспорта: не заканчиваются билеты, нормальное расписание. В итоге мы все-таки решили поехать на такси. Заранее спланированный маршрут позволил нам торговаться с таксистами и сбивать цену: если они просили большие деньги, мы говорили, что потратим лишние два часа, но доберемся поездами.

Когда мы ехали по трассе до Владикавказа, нас остановили на полицейском КПП, который с виду напоминал небольшую тюрьму. К нам подошел полицейский, посмотрел на наши лица и задал один вопрос: «Есть ли у вас осетинская прописка?» Понятно, что никакой прописки у нас не было, он сказал таксисту разворачиваться. Мы немного поругались с полицейским, он назвал нас предателями и сказал, что пропустит, только если мы порвем наши загранпаспорта.

Потом оказалось, что люди, которые ехали на собственных машинах, стояли с этими ментами по два-три дня. Многие из тех, кто добирается на своем автомобиле, не доезжают до границы [поскольку их разворачивают на КПП]. Однако перед самым первым контрольно-пропускным пунктом ходят специальные люди, которые утверждают, что за 20 тысяч рублей провозят через первый блокпост, а за 50 тысяч — до самой границы. Я не знаю, как это в точности работает, слышал о разных случаях: кто-то из местных договаривается с полицией, а кто-то ведет «козьими» тропами.

В тот момент, когда мы отошли от полицейских возле КПП, к нам подъехали парни на «Ниве» и пообещали провезти мимо всех блокпостов за 30 тысяч рублей. Мы сели в «Ниву» — и поехали полями и даже реками. Потом мы пересели к их товарищу, который действительно провез нас через блокпосты по окраинам Владикавказа. Затем мы снова поменяли машину, и третий человек уже довез нас до очереди на границе.

Верхний Ларс поначалу нельзя было пройти пешком — либо на машине, либо на велосипеде. С последними там творится сюр. Велосипед внезапно оказался самой важной вещью. Перед границей развернулся целый бизнес: первыми, на кого мы наткнулись, были торговцы велосипедами. Старые «бабушкины» продаются за 13 тысяч рублей, средние, но тоже с виду дешевые — за 40 тысяч. Местные торговцы скупили их во всех соседних республиках и теперь привозят людям, которым надо пересечь границу. Брать с собой велосипеды у нас возможности не было, но из Москвы я на всякий случай взял два самоката: один себе, другой соседу.

От начала пробки до самого КПП «Верхний Ларс» — примерно 16 километров. Сейчас ты либо идешь пешком, либо сидишь в машине, которая движется по три-четыре километра в день. Еще есть местные, которые всех возят туда-сюда, правда, стоит это десятки тысяч рублей.

Люди стоят долго. Это горная дорога, никаких туалетов там не предусмотрено, а маленький перевал не рассчитан на такой поток, так что вдоль всего пути стоит запах мочи и испражнений. Фуры стоят за 50–70 километров [от границы]: я не знаю, сколько дней им придется там провести, чтобы попасть в Грузию, с учетом того, что через границу проходит примерно три фуры в час.

Я автостопщик и прошел таким образом расстояние больше экватора. Поэтому я сразу сказал, что нужно брать пенку, спальник, теплые вещи, еду — всякие козинаки на день-два. По дороге нам [местные жители] подарили яблоки. Кроме одежды я взял с собой только ноутбук. Пауэрбанк — очень важная вещь, потому что телефон — он очень нужен, чтобы мониторить обстановку и связываться с родными, — садится моментально. Связь там плохая: она есть, но не рассчитана на такую нагрузку и местами пропадает.

Когда уже стемнело, возникла атмосфера полной катастрофы и ужаса. Ты видишь только свет фар, исходящий от тысяч машин. Машинами и велосипедами заставлено все вокруг. Я встретил женщину с коляской в одной руке и с чемоданом в другой. Два дня она с мужем стояла в пробке, и у них уже не было сил, поэтому она решила выйти из машины и идти с малышом одна. По колдобинам, по горным дорогам она шла с коляской в полной темноте. Помог ей: поставил ее сумку на самокат и катил. Мы с ней дошли до границы, где ее сообразили пропустить без очереди.

На границе многие бросали велосипеды и машины. Даже пограничники говорили, что велосипеды будут мертвым грузом, потому что за КПП следовала длинная ухабистая дорога в гору. Многие люди не походники и не автостопщики: они не понимали, что много вещей поначалу не понадобится, поэтому шли с большими чемоданами. У границы ходил какой-то мужчина и за 15–80 тысяч продавал велосипеды, чтобы на них погрузили чемоданы или детей. Потом велики все равно бросали.

У самого КПП — вавилонское столпотворение. Огромная толпа, машины сигналят. Картина напоминала аэропорт Кабула на минималках. Пешеходов пропускали очень медленно, если не считать женщин с детьми, — только в пешеходной очереди мы простояли около семи часов. Потом перешли в велосипедную очередь, где надо было сделать так, чтобы проверяющий не заметил наши самокаты. Мы попросили велосипедистов нас окружить — и нам удалось пройти. Если бы нас развернули, я бы просто лег и заплакал. Ужасная атмосфера.

В ларьке у КПП продавали только вареные яйца и кофе. Очереди за ними — по 70 человек. Люди стояли там не менее двух часов, брали по пять-семь чашек. Те, кто был не один, могли сменять друг друга: один стоит на КПП, а другой — в очереди за кофе. Все это тяжело переносить одному. Иногда разворачивалась драка или спор, потому что некоторые злились и не пускали в очередь того, кто подменял другого человека.  

Процедура прохождения границы устроена как в аэропорту. Спросили имя, фамилию и дату рождения. О службе в армии вопросов не задавали, хотя не всем. Пропускали почти каждого, но мы видели и тех, кто шел обратно. Одного мужчину развернули на КПП из-за незакрытых долгов, другого — из-за отсутствия транспортного средства. Они не проявляли боевого духа и не оспаривали решение пограничников.

Передвигаться на машинах тоже очень затруднительно: не у всех достаточно бензина или есть для него канистры, а стоять на границе нужно несколько суток. Еще он быстро заканчивается: днем жарко, люди включают кондиционеры, заряжают телефоны, слушают музыку. Если к российскому КПП можно подвезти бензин или заправиться в семи километрах от контрольного пропускного пункта, то на нейтральную территорию бензин не подвезешь. Местные возили канистры с бензином, цепляли их на велосипеды: ехали в гору, подвозили к машинам. Это тоже тяжелый труд, поэтому стоимость была около тысячи рублей за литр.

От российского таможенного поста до грузинской границы я шел часа два. Там все на последнем издыхании, бодрых нет. Есть те, кто бросал машины и родственников в них, потому что боялся не успеть пересечь границу до того, как ее закроют. Кто-то отгонял автомобиль на придорожные парковки и уходил.

Ни здесь, ни на грузинской территории нет никакого разделения для людей и машин — все вперемешку. Сложилось впечатление, что им [пограничникам] абсолютно плевать, как стоят люди [в очередях], а на самом КПП, где проверяют паспорта, все цивильно. Грузинская граница проходится просто, трудности возникают только у людей с пропиской в регионах Северного Кавказа и разновидностями российских паспортов с украинских территорий, включая Крым. Но чтобы грузинская сторона кого-то не пропускала, я не видел — это было бы попыткой остановить волну в море. Куда этих людей девать? Они что, пойдут в Россию обратно? Они идти-то уже не могут.

Это все эмоционально и физически затратная процедура. Мы выехали из Москвы вечером воскресенья, мчались на такси, объезжали Владикавказ и Северную Осетию и только к 19:00 понедельника приехали к этому холодному и темному КПП. Прошли его лишь в 2:20 в ночь на вторник. Два часа пешком шли пять километров в гору по нейтральной территории.

После прохождения границы мы спросили у маршрутчика, сколько стоит доехать до Тбилиси. Нам назвали сумму — пять тысяч рублей. В мирной жизни столько стоило доехать от Владикавказа до Тбилиси. Мы решили не спорить, да и смысла в этом не было бы. Когда ехали, водитель рассказал, что грузинская полиция перекрыла дорогу для машин с не грузинскими номерами из-за того, что другие маршрутчики подрались из-за права ездить на Верхний Ларс. Наш водитель сказал, что если бы он знал, что дорогу закроют, то увеличил бы цену в три-пять раз. Среди россиян, которые сейчас пересекают границу, точно найдутся готовые заплатить и 10, и 50 тысяч рублей только за то, чтобы это все закончилось.

Нам дико повезло. Сейчас я в Тбилиси, где планирую искать работу. Строить феодальное общество XII века в России мне не хочется. Еще нужно забрать семью — я приехал раньше из-за подозрения, что границы в первую очередь закроют для тех, кого можно призвать. Где-то через три недели планирую купить им билеты на самолет за приемлемые деньги.

Я для себя в этом путешествии понял, что надо всегда ориентироваться по обстановке. Ты не можешь построить план, как при бронировании круиза. Развернули — нашел объезд, где-то сторговался, постепенно решаешь задачу за задачей. Тогда твои шансы повышаются.