«Конвоиры говорили, что мы готовили теракт на 9 Мая» 21-летний студент Тимофей Васькин — под следствием по делу об антивоенных акциях в Петербурге. Но продолжает защищать людей, которых судят за то, что они против войны

21-летний общественный защитник «ОВД-Инфо» Тимофей Васькин проходит фигурантом дела «Весны», 10 мая суд в качестве меры пресечения избрал ему запрет определенных действий: Васькин не может выходить на улицу с 20:00 до 8:00, пользоваться интернетом и другими средствами связи, а также общаться со свидетелями и подозреваемыми по делу. «Медуза» пообщалась с Васькиным и узнала, как активиста «по ошибке» предупредили о слежке и как он, несмотря на частичную изоляцию от общества, защищает в судах десятки людей, которым вменяют участие в антивоенных митингах, «дискредитацию» российской армии и демонстрацию экстремистской символики.

Пятого мая 2022 года, пока в судах третий месяц рассматривались дела подзащитных Тимофея Васькина об антивоенных протестах, ему позвонили с незнакомого номера. «Очень странный был диалог, видимо, человек перепутал меня с коллегой и спросил: „Серега, здарова, че по Васькину делать будем?“ Я прикинулся этим Серегой и сказал: „Здарова, а че с ним?“ А он такой: „По нему сн выписали“».

Тимофей, не понимавший, что такое «сн», не смог поддержать диалог и бросил трубку. Позже от знакомых он узнал, что аббревиатура могла расшифровываться как «скрытое наблюдение». «Судя по всему, это был полицейский, — предполагает Васькин, — прямо как в случае Навального: позвонил убийцам — они признались. Только они позвонили мне». Связались ли с Васькиным по ошибке или предупредили намеренно, он не уверен до сих пор.

«Люди просто не ходят голосовать — фальсифицировать было не нужно»

Тимофей вырос в Новороссийске и в 16 лет заинтересовался новостями, читая в основном издания, которые «сейчас признаны иноагентами». «Тогда было много материалов о пытках в полиции и тюрьмах», — вспоминает он. Митинги в российских городах под лозунгом «Он вам не Димон», на которых только 26 марта 2017 года задержали около двух тысяч человек, вызвали у него «негодование, желание добиться справедливости и помочь людям».

В Новороссийске, как считает Тимофей, ему некуда было бы пойти работать. Он отмечает, что единственную местную правозащитную организацию, «Новороссийский комитет по правам человека», «разгромили» еще в 2009 году. После нескольких лет преследования руководителей комитет ликвидировали в 2018 году.

Тимофей пришел к выводу, что в регионах «намного быстрее давят» правозащитников, и в 2019 году приехал в Москву, где сразу же поступил в институт на юридический факультет. По его мнению, в столице тогда «было достаточно много свободы, чтобы наблюдать за выборами и отстаивать права граждан в судах».

В сентябре 2019 года Тимофей стал наблюдателем на выборах в Мосгордуму, в ноябре — декабре ездил на референдумы в Татарстан, после чего «стал вливаться в наблюдательское сообщество». В следующие два года Васькин ездил на выборы в регионы около десяти раз. На выборах в Госдуму в 2021 году он работал в территориальной избирательной комиссии (ТИКе) в Подмосковье. 

Главный вывод, который Тимофей сделал из трехлетнего наблюдения за выборами, — избиратели на них не приходят. «Когда ты анализируешь выборы, ориентируясь на СМИ или правозащитников, складывается впечатление, что результаты выборов „рисуют“. По моему опыту — люди просто не ходят голосовать». На участках, где наблюдал Васькин, явка, по его словам, часто не превышала 10–20%. «Поэтому, даже если получалось покрыть наблюдателями весь округ, все равно побеждал единоросс. Фальсифицировать было не нужно», — заключает он.

Также Васькина удивляло, как часто члены избиркомов боятся сами принимать решения. «Если наблюдатели, к примеру, просили показать списки избирателей, секретарь и зампредседателя сначала спрашивали разрешения у главы комиссии, хотя по закону они могут [делать это сами]». У Васькина, по его словам, возникало ощущение, будто членов избирательных комиссий учат, что «наблюдатели пытаются сорвать выборы или действуют в интересах другого государства».

Такое же перекладывание ответственности Тимофей увидел, когда начал работать защитником в судах после 24 февраля 2022 года. «Московские судьи не готовы прекращать дело, когда есть основание. Они либо возвращают дело в первую инстанцию, либо оставляют решение за вышестоящими», — объяснил он.

Показательным для Васькина стало наблюдение на выборах в Госдуму — 2021 в подмосковном городе Рошаль. В первый же день члены комиссии уехали на надомное голосование и вернулись с бюллетенями лишь после закрытия участка. «Наблюдатели написали жалобу и заявление в полицию. В итоге комиссия три дня ругалась с наблюдателями вместо того, чтобы по-человечески поговорить. Бюллетени никуда не пропали», — вспоминает Тимофей. Глава ЦИКа Элла Памфилова называла «стандартной процедурой» то, что члены комиссии с переносными ящиками возвращаются на участок после закрытия участка и опускают бюллетени в урну.

В ноябре 2019 года Тимофей начал работать помощником депутата московского района Якиманка Василия Дикарева. Тот получал письма с просьбами и претензиями, например, по вопросам благоустройства и парковок — Тимофей перенаправлял требования в мэрию Москвы. Также Васькин участвовал во встречах жителей по контролю за капитальным ремонтом домов. Он считает местное самоуправление «наиболее важным уровнем», но признает, что жители России не ждут от него помощи, хотя именно муниципальные депутаты, по словам Васькина, занимаются основными бытовыми вопросами, в том числе дорогами, освещением, школами и больницами.

Вместе с тем Васькин помогал готовить политические заявления — например, по делу журналистов студенческого издания Doxa. Несмотря на малое количество полномочий у муниципальных депутатов, Тимофей хотел идти на выборы в сентябре 2022 года с другими независимыми кандидатами Якиманки. «Но к концу февраля стало понятно, что местных выборов в Москве не будет в том формате, в каком они были в 2017 году: всех снимут. Как мы видим, у большинства не было шансов добраться даже до избирательного бюллетеня». В итоге после начала войны в Украине Тимофей передумал участвовать в выборах.

В «ОВД-Инфо» Васькин занимался волонтерством с начала 2020 года: помогал готовить отчеты исследований, работал с базами данных и на горячей линии. В частности, он собирал информацию для докладов про изменения в региональных законодательствах о публичных мероприятиях и законах об иноагентах. Первый для него опыт правозащиты — помощь адвокату на акциях зимой 2020 года, вызванных задержанием на границе вернувшегося в Россию после отравления Алексея Навального. Тогда через Васькина прошли около 20 дел, по которым он помогал готовить документы для судов и жалобы. 

Продолжительное время Васькин не решался идти работать в суды. «Мне казалось, что нужно иметь достаточно опыта, знаний и смелости. Но после 24 февраля стало понятно, что уже пора», — вспоминает он в разговоре с «Медузой». Вскоре после начала войны «ОВД-Инфо» бросило практически все свои силы на защиту задержанных на антивоенных протестах, в том числе и Тимофея.

Тимофей не рассказывал о своей правозащитной работе в соцсетях, но и не особо скрывал — о его успешной защите, например, выходила новость на сайте «ОВД-Инфо». В начале марта Васькин подписал открытое обращение юридического сообщества «Адвокаты не иностранные агенты!» — оно выступило против включения представителей профессии в реестр Министерства юстиции и предложило отменить закон.

Слежка после случайного предупреждения

Практически сразу после анонимного звонка, полученного 5 мая, Васькин рассказал о возможном скрытом наблюдении коллегам из «ОВД-Инфо». Там ему поначалу не поверили, сказав, что «информации мало» и «пока ничего не понятно». «Все сомневались, что мне могли так сказать», — вспоминает Васькин и подозревает, что ему звонил сотрудник оперативно-поискового бюро (ОПБ) МВД, которое занимается наружным наблюдением за гражданами. В «ОВД-Инфо» «Медузе» подтвердили, что Тимофей писал им в начале мая и рассказывал о звонке, который поступил до предполагаемой «слежки».

На следующий день после звонка Тимофей вышел из дома в спальном районе, осмотрелся и увидел во дворе подозрительного человека. «Мужчина в четыре часа дня сидит в тачке с откинутым сиденьем, термосом и едой, играет в телефон. Было понятно, что он кого-то ждал», — описывает активист. А 7 мая Тимофей, гуляя с собакой, увидел у метро двух «карикатурных» мужчин, ведущих диалог «ни о чем». «Я понял, что это [сотрудники наружного наблюдения]. Они стояли метрах в десяти от меня, один из них смотрел на меня из-под очков, думая, что я не вижу», — вспоминает Васькин. Сначала правозащитник не поверил, что за ним установили наблюдение: «Когда ищешь слежку, непременно ее найдешь. Я скорее это воспринимал как шутку». 

Тимофей предполагает, что слежку поставили, чтобы он «не уехал с чемоданами» и чтобы оказался дома, когда приедут с обыском. «У меня был один подзащитный, которого несколько раз привлекали к уголовной ответственности, и я его накануне слежки защищал. Я предполагал, что следят за ним и решили меня проверить. Думал, последят и отстанут. Я сделал большую ошибку, что не позвонил опытному адвокату. Он бы сразу все понял [что я сам могу быть подозреваемым и ко мне могут прийти с обыском]», — вспоминает Васькин.

От обыска до изолятора

За пару дней до обыска Тимофей продолжал работу и подал шесть апелляционных жалоб по антивоенным делам. «Я понимал, что, скорее всего, может быть обыск, но не верил до конца, поэтому документы из квартиры не унес. Единственное, о чем я подумал, — это усилить защиту техники и аккаунтов».

8 августа, около девяти вечера Тимофей увидел в глазок несколько человек в гражданской одежде и несколько мужчин с оружием в черных масках и шлемах. «Они не смогли попасть в тамбур, так как не работал звонок, и сломали дверь туда. В квартиру они не стучались, просто дергали ручку». Дверь силовикам в итоге открыла хозяйка жилплощади, приехавшая после их звонка.

Когда хозяйка открыла дверь, спецназ вошел в квартиру. «Они еще не успели зайти, я уже лег. Хозяйка потом говорила: „А ты как будто не в первый раз“», — рассказывает Тимофей, читавший, как проходили обыски у других. Его девушку, с которой они вместе жили, поставили лицом к стене. «Спросили, почему мы не открывали дверь, я ответил, что ждали адвоката. Они говорят: „Ну прям по методичкам СБУ [Службы безопасности Украины]“», — по версии Тимофея, они имели в виду гайды «ОВД-Инфо», подразумевая, что все правозащитники в России якобы работают на иностранные государства.

«Следом был вопрос: „Оружие, взрывчатка есть?“ Отвечаю — нет. Спрашивают: „Уверен?“ Я засомневался [не подкинут ли]». Васькину зачитали постановление на обыск и назвали статью Уголовного кодекса, по которой его обвиняют. По словам Тимофея, следователь пугал хозяйку квартиры, говоря, что правозащитник — «экстремист», который «хотел сорвать Девятое мая». «Он пытался меня унижать на патриархальные темы, типа „не служил — не мужик“, „почему тебе подарки дарит девушка на 23 Февраля, если ты не служил?“». Следователь также пошутил над открыткой, которую нашел в квартире Тимофея. «Там была фраза из мема: „Я спасатель Малибу, по ночам песок ***“. Он сказал: „Тебе в СИЗО это пригодится“». 

Следователь нашел у Тимофея документы, где цитируются решения Европейского суда по правам человека. «Он сказал: „Ага, Европейский суд, это точно изымаем!“ Как будто практика ЕСПЧ — это то, что точно доказывает мою вину», — удивляется Васькин.

По словам Тимофея, помимо техники, у него забрали все, что попалось под руку. «Был просто грабеж: забрали студенческий, социальную карту, удостоверения, медкнижку, страховой полис, часы, документы». Также следователи изъяли распечатки правил русского языка. «Посчитали, что там может быть тайный шифр, я не шучу», — говорит Васькин. 

Как позднее узнал Тимофей, он стал фигурантом дела «Весны» — общественной организации, на нескольких участников которой возбудили такое же дело, как на Алексея Навального и его сторонников. Васькина, как и других фигурантов, обвинили в участии в деятельности некоммерческой организации, «посягающей на права граждан» — по части 3 статьи 239 УК. Наказание — до двух лет лишения свободы.

После семичасового обыска, к четырем утра, Васькина привезли в Следственный комитет на допрос. «Там меня пытались сломать, типа, жизнь [себе] испортил, потащи за собой организаторов „Весны“. Чтоб я на сделку пошел. [Следователь] рвал и метал, матом орал на меня: мол, придурок, ничего для страны не сделал, плохой сын и так далее. Было, в общем, жестко. Они убеждали меня, что статья ****** [катастрофа] и мне ***** [хана], и я уеду в СИЗО», — вспоминает фигурант. После допроса его привезли «на ночевку» в ИВС. «Конвоиры говорили, мол, мы теракт на Девятое мая готовили», — вспоминает он.

В изоляторе, по воспоминаниям Тимофея, было тяжелее всего: он еще не знал, какой срок ему может грозить по этой статье. В камере делать было нечего, и Тимофей начал рефлексировать: «Задумался, что все, хана, уеду в колонию и там молодость проведу». На следующий день другой следователь ему предъявил обвинение. «Я увидел, что по моей статье максимальный срок — два года, и мне стало спокойно, потому что я понял, что мне не светит ни колония, ни СИЗО. Но среди потенциальных отягчающих есть политический мотив — если его нарисуют, то могут и срок дать реальный».

Для дела достаточно одного звонка и четырех сообщений

Основанием для привлечения Васькина к делу «Весны», по его словам, стала мартовская переписка с бывшим сотрудником Фонда борьбы с коррупцией Иваном Дроботовым, который позднее, в июне, снял электронный браслет ФСИН и уехал в Грузию.

Васькин, Дроботов и другие наблюдатели от «Голоса» ездили на довыборы в городскую думу Екатеринбурга в марте 2022 года. Тимофей утверждает, что на тот момент не общался с Иваном и не знал, что тот участвует в деятельности «Весны». Судя по скриншоту из материалов дела (есть в распоряжении «Медузы»), переписка Дроботова и Васькина в телеграме состояла из звонка и четырех сообщений, в которых они обсуждали адрес, по которому наблюдатели останавливались в Екатеринбурге.

В интервью «Радио Свобода» Дроботов рассказывал, как второго апреля его задержали на улице, надели ему мешок на голову и доставили в отдел полиции. «Майор избил меня [деревянной] палкой, руками и ногами, особенно сильно ударил по лопатке и по голени», — говорил тогда Дроботов. Васькин утверждает, что в чатах сторонников «Весны» не состоял.

Пока дело расследуется, заседаний по существу еще не было. В июле Васькину продлили запрет определенных действий, а очередное заседание по продлению меры пресечения, как ожидается, состоится до шестого октября.

60 дел за полгода

На счету Тимофея два отмененных штрафа за участие в публичных мероприятиях: один по антивоенному делу и один за участие в акции по защите Троицкого леса.

Еще одного подзащитного Васькина — Владимира Русскова — вычислили якобы по видеозаписи с митинга, в котором тот не участвовал: «Система распознавания лиц ошиблась или сотрудник неправильно нарезал скриншоты низкого качества», — отмечает Тимофей. В суде 13 апреля правозащитник доказал, что на представленных полицейскими фотографиях запечатлены другие люди, а не его подзащитный, который во время акции выходил за продуктами.

На следующий день, по словам Васькина, ему удалось прекратить еще одно дело — в отношении 17-летней подзащитной, которая якобы участвовала в антивоенной акции. «[Комиссия по делам несовершеннолетних] рассматривала не столько участие в акции, сколько то, является ли ребенок выходцем из „плохой семьи“, какие у него успехи. Моя подзащитная ранее к ответственности не привлекалась, у нее были положительные характеристики, в том числе от преподавателей вуза. Комиссия встала на сторону девушки», — вспоминает он. 

Тимофей продолжает вести около 60 дел в отношении задержанных на антивоенных акциях — за нарушение правил проведения публичных мероприятий и «дискредитацию» вооруженных сил. Также Васькин защищает независимого кандидата в муниципальные депутаты, которому вменяют демонстрацию экстремистской символики — за это в 2022 году сняли с выборов более 10 человек.

Лишь два прекращенных дела из 60 — это средний показатель для защитников из «ОВД-Инфо», рассказал «Медузе» координатор юридической помощи проекта Даниил Поспелов. Даже если административные дела прекращают, это обычно происходит из-за процессуальных нарушений, отмечает он. Васькин с ним соглашается: «К делам по публичным мероприятиям судьи подходят с презумпцией, что человек виновен. [Им] вообще неважно, что там в материалах дела. Хоть российские суды сквозь пальцы на все смотрят и не воспринимают права человека как что-то существующее, мы пытаемся доносить, что хотя бы процессуальные нормы надо соблюдать», — говорит Тимофей.

Но еще важнее, считает Тимофей, моральная поддержка в судах. «Мы даем людям на акциях протеста почувствовать, что они не одни, что всегда есть те, кто готов им помочь, когда государство преследует их обычное участие в политической жизни страны». Именно благодарность за психологическую поддержку в судах чаще всего потом получают в «ОВД-Инфо», рассказывает «Медузе» координатор юридической помощи проекта Даниил Поспелов. «Люди благодарны за то, что они не остаются одни. Очень многие подзащитные пишут: »Мне было страшно и нервно, но защитник объяснил, как все будет проходить, успокоил меня и провел через это не самое приятное [судебное разбирательство]«», — приводит пример Поспелов.

Защитник под следствием

С 10 мая, находясь под запретом определенных действий, Тимофей продолжает ходить в суды и защищать людей. Васькин не может пользоваться интернетом и средствами связи, а также оперативно получать новые редакции законов и правовых актов — в печатном виде их выпускают не сразу. Возможности постоянно держать связь с подзащитными нет, так что активист через адвоката договаривается встретиться с ними в суде. Запрет на выход из дома с 20:00 до 8:00 также ограничивает работу Васькина.

Но обиднее всего для Тимофея, что он не смог работать членом территориальной избирательной комиссии на муниципальных выборах в Москве. Еще до обыска правозащитника позвали в ТИК «Лефортово», но, так как заседания комиссии обычно проходят вечером, его заменили.  

В итоге на сентябрьских выборах он присутствовал как доверенное лицо кандидата Дикарева. Правда, из-за запрета выходить из дома с 20:00 до 8:00 Васькин мог находиться на избирательных участках лишь до закрытия, то есть, по его словам, «все самое важное» он пропустил. «Больше всего нарушений происходит в семь утра на открытии участка и после 20 вечера, когда идет подсчет голосов», — подчеркнул он. После выборов, которые завершились 11 сентября, Васькин намерен защищать независимых кандидатов Якиманки в судах. «„Знающие“ избиратели подавали на них жалобы за незаконную агитацию [в дни голосования], мы будем обжаловать это», — уточнил Тимофей. Уходить из правозащитной сферы он не планирует.

Пока же поддержка нужна и самому Васькину — он надеется, что не получит реальный срок по делу «Весны», однако понимает, что может отправиться в колонию. «Это морально давит. Когда дома убираюсь, думаю: „Если завтра задержат, то час на уборку потратил зря“».