Польша и Болгария отказались покупать российский газ за рубли, а «Газпром» остановил поставки. Остальная Европа последует их примеру? И как Россия будет жить без этих доходов?

Двадцать седьмого апреля «Газпром» объявил об остановке поставок газа в Польшу и Болгарию из-за того, что страны отказались оплачивать российский газ в рублях. В ЕС после этого обвинили Россию в шантаже и пообещали, что уже разрабатывают «координированный ответ». Каким он может быть и почему схема оплаты газа в рублях — это пиар как для России, так и для Европы, «Медузе» рассказал директор Института энергетики и финансов Марсель Салихов.

— Утром 27 апреля «Газпром» полностью приостановил поставки газа компаниям «Булгаргаз» (Болгария) и PGNIG (Польша). Такое решение, как заявила компания, принято «в связи с неоплатой в рублях». Как это все выглядит технически? Не перекрывают же условный вентиль?

— Нет какого-то вентиля, это такое недопонимание. Есть три маршрута, по которым поставляется газ в Европу, — это [трубопроводы] «Северный поток» и «Ямал — Европа», а также транзит через Украину. Есть еще через Турцию — «Турецкий поток» из России на юг Европы.

Через ту же Польшу проходит «Ямал — Европа». Газ идет по маршруту Россия — Беларусь — Польша — Германия. Соответственно, невозможно перекрыть поставки в Польшу, не ограничив Германию. Это физически так не работает.

Все в рамках контракта. Условно, «Газпром» говорит: «Мы вам не будем поставлять [газ]». Газ физически не перекрывается, но [у Польши или Болгарии] нет права его забирать [используя транзит]. Ты либо перекрываешь трубу — и тогда все потребители, которые находятся дальше по цепочке, не получают газ, либо [прекращение поставок] это контрактные вещи, которые не связаны с физическими потоками.

— Можно ли утверждать, что страны, в которые газ идет транзитом через Польшу и Болгарию, не пострадают?

— Думаю, что не пострадают. Возможно, будут какие-то схемы, которые позволят той же Польше фактически использовать российский газ. Например, какие-то немецкие компании будут покупать больше российского газа и перепродавать польским компаниям. Но оформлено это будет так, будто немецкая компания открыла счет в Газпромбанке, покупает больше газа, а использует его польская компания. 

Будет какое-то замещение. Потому что обе страны — Польша и Болгария — ранее заявляли о том, что они не собираются продлевать контракт с «Газпромом». Они готовились постепенно отказываться [от российского газа]. Им, может быть, будет сложно, но у них есть какие-то альтернативы: это Baltic Pipe, сжиженный природный газ (СПГ).

Болгария, например, начала покупать азербайджанский газ и даже говорила, что он дешевле. Еще у Болгарии контракт с Грецией, у которой есть плавучий терминал СПГ. Возможно, это будет стоить дороже, но альтернативы есть, это микс замещения и каких-то поставок через третьи страны.

Все будет зависеть еще и от того, какая позиция будет у остальных [стран Европы]. Если откажутся только Польша и Болгария — какое-то замещение [у этих стран] будет, это не критическая ситуация ни для для «Газпрома», ни для европейского рынка. 

— То есть отказ Польши и Болгарии закупать российский газ за рубли связан с тем, что они могут себе это позволить, в отличие, например, от той же Германии?

— Да, именно потому, что у них есть альтернативы. Германия не может отказаться, с учетом их объема потребления. У них нет такой альтернативы. Для других стран это гораздо более сложная история, по крайней мере сейчас. 

— Можно ли оценить потери «Газпрома» после отказа Польши и Болгарии от российского газа?

— В последние годы Польша покупала около 10 миллиардов кубометров [трубопроводного газа], Болгария — около трех миллиардов кубометров. То есть вместе 13 миллиардов. А если мы считаем, что в Европу поставляется 150 [миллиардов кубометров в год], то это 8–9% от европейских поставок. Много это или мало? На мой взгляд, довольно много. 

— Какая в этом случае может быть логика действий у «Газпрома»? Продавать больше газа другим? Или можно закрыть на это глаза и посчитать, что 8–9% — не так уж и много?

— Я думаю, что какая-то часть [потерь] будет замещена схемами по продаже через другие страны. «Газпром», возможно, ведет себя сейчас достаточно агрессивно, условно [говорит]: «Окей, вы отказываетесь [оплачивать газ рублями], мы сразу же вам говорим, что все, никаких поставок», — чтобы мотивировать других участников согласиться на эту схему. Поэтому, условно говоря, будет перекрытие [газа] двум странам, и тогда другие согласятся. 

В этом может заключаться стратегия: допустим, теряем 8–9% экспорта, а компенсируем [высокой] ценой. Но цена сегодня подскочила на 20%, а завтра она может снизиться. Гарантированные продажи — это гарантированные продажи на десятилетия вперед. Какой будет цена — мы не знаем. Если Европа стратегически отказывается от российского газа, то тогда «Газпром» будет долгосрочно терять в своем экспорте.

Допустим, в первый год стоимость будет компенсироваться [высокой ценой] и «Газпром», возможно, не будет терять в выручке. Да, он будет терять в объемах, но выручка будет оставаться той же самой. В этом году не потеряет [в выручке], в следующем году не потеряет, а через пять лет — потеряет. Важно ведь смотреть наперед, а не на то, что сегодня «ничего страшного и жить можно».

— Можно ли предположить, что если военные действия России в Украине прекратятся и, возможно, какие-то санкции станут мягче, то контракты тех, кто отказался от российского газа, в будущем возобновятся? Или это принципиальный расчет стран — дистанцироваться от России в любом случае? 

— Я думаю, загадывать ничего нельзя. Наверное, можно вернуться к вопросам переговоров, поставок и так далее. В текущей ситуации их стратегия — это отказываться. Если смотреть на заявления европейских политиков, то у них логика такая: нефтегазовые доходы — существенная часть российского бюджета, бюджет тратит деньги на армию и военные действия. Если мы отказываемся от этого [импорта сырья], то таким образом мы сокращаем оборонные возможности России. Поэтому мы должны это делать. 

— По сути, Банк России предложил импортерам все равно покупать газ в валюте через специальные счета К, а Bloomberg сообщил, что такие счета в Газпромбанке уже открыли десять покупателей. Получается, что отказ Польши и Болгарии от газа именно из-за оплаты в рублях — это больше политический жест?

— Контракты все равно заканчивались в этом году. Но мне кажется, что да, это больше политический вопрос.

Польша и по нефти, и по газу занимает принципиальную позицию отказываться от российских поставок: схема [оплаты газа в рублях], которая в итоге была предложена [Россией], для компаний в принципе является рабочей. Европейцы платят в евро через счет в Газпромбанке, банк дальше все решает.

Еврокомиссия тоже провела свой анализ и дала разъяснение, что это не нарушает режим санкций. Формально Газпромбанк не под блокирующими санкциями. Если вы хотите что-то ограничить, то вводите против «Газпрома» санкции, тогда ничего не будет работать, никакие платежи в валюте нельзя будет осуществить. 

По моим представлениям, компании в целом готовы [платить по схеме ЦБ]. Тот же Bloomberg написал, что десять компаний уже открыли счета. Да, наверное, они не хотят публично заявлять о том, что согласились на эти условия. Возможно, сейчас им некомфортно. 

— Канцлер Австрии Карл Нехаммер сегодня опроверг утверждения российской стороны о согласии оплачивать газ в рублях. Он заявил, что страна по-прежнему будет платить за поставки газа из России в евро. То есть тут просто описана та же схема ЦБ, только с точки зрения европейцев?

— Я думаю, что там произошло недопонимание. Про Австрию написали, что она будет платить в рублях, а канцлер ответил, что в евро. Формально он прав. То есть тут такая двусмысленность: европейцы говорят, что продолжают платить в валюте, а Россия говорит, что получает в рублях. Это больше про пиар, про общественное мнение, где европейское общество говорит, что «мы не согласились на условия и платим как платили». А у нас в России будут говорить, что «нет, они платят нам в рублях». Существуют две реальности. 

— Можно ли ожидать от других стран отказов, подобных отказу Польши и Болгарии? Какие страны могут себе это позволить, пусть не сейчас, но в ближайшее время? 

— Надо смотреть, у кого есть альтернативы. Я сейчас не могу сказать точнее, но у Италии тоже есть альтернатива: у нее есть СПГ. Но насколько я понимаю, они не заявляют что-то серьезного по этому поводу [отказа оплаты газа в рублях].

У Нидерландов есть своя добыча, хотя они тоже много покупают. Странам, у которых есть терминалы [СПГ] и какие-то альтернативные источники, естественно, проще об этом говорить. У кого-то нет никаких альтернатив, как в случае с Австрией, где нет выхода к морю, и в таком случае терминал СПГ будет только через кого-то другого, свой они не смогут сделать. 

— Глава Европейской комиссии Урсула фон дер Ляйен заявила, что Россия вновь пытается шантажировать ЕС газом: «Мы готовы к такому сценарию. Мы разрабатываем координированный ответ». Можно ли предположить, каким может быть этот ответ со стороны ЕС?

— Это старая история, она обсуждалась много лет. Ее суть заключается в том, что со стороны России есть «Газпром», который имеет монополию на экспорт. Соответственно, никакая другая компания российская не имеет права экспортировать трубопроводный газ. То есть со стороны России есть единые каналы. Той же «Роснефти» разрешение экспортировать газ так и не дали — чтобы не было конкуренции. 

Со стороны Европы [переговоры о газе с «Газпромом» ведут] много разных компаний, много разных стран. В Европе есть мнение, что, поскольку «Газпром» договаривается с каждым покупателем в отдельности и может добиваться лучших условий, это приводит к ослаблению переговорной позиции Европы.

Поэтому идея была в том, чтобы тоже создать какой-то единый канал со стороны Европы — допустим, какую-то специально созданную компанию, которая будет вести переговоры с «Газпромом» и договариваться [о поставках] в целом для Европы.

Это теоретически звучит хорошо, но на практике возникает много сложных вопросов о том, как все это распределять, какими маршрутами, как это бьется с [существующими] контрактами. Эту схему можно предлагать только на замещение каких-то контрактов, которые потихоньку истекают. Это в любом случае история на десятилетия, так сразу сделать что-то подобное нельзя, даже если хочется.

— Вы имеете в виду идею централизованной закупки газа странами ЕС?

— Да, сейчас, может быть, со стороны Европейской комиссии будет какая-то дополнительная мотивация, чтобы эту схему все же создавать и согласовывать со странами, двигаться в этом направлении. Потому что они [европейские политики] много об этом разговаривали, но особо ничего не делали.

— Как вам кажется, успокоится ли в будущем эта риторика по поводу оплаты газа в рублях — может быть, к осени, когда придется активно пополнять хранилища? То есть согласится ли большинство стран, куда Россия экспортирует свой газ, на эту схему?

— Мне лично кажется, что ко всей этой истории приковано слишком много внимания как в России, так и в Европе. Почему-то сейчас это какой-то краеугольный камень. На мой взгляд экономиста, это слишком большое преувеличение. Если стоит задача подвергнуть санкциям «Газпром» или Газпромбанк, то эта схема никак не влияет на эти решения. Если европейцы или Соединенные Штаты примут решение подвергнуть блокирующим санкциям «Газпром», то они смогут это сделать и после того, как все перейдут на расчеты в рублях. 

В России тоже почему-то считается, что мы укрепляем свою валюту [с помощью продажи газа в рублях], — это тоже, по сути, очень большое преувеличение. К какому-то статусу международно признанной валюты это не приводит. Стопроцентная продажа экспортной выручки — это то же самое [что продажа газа изначально в рублях]. И какая разница? Но почему-то все очень много об этом говорят.  

Может быть, более или менее договорятся к осени. Отказаться от российского газа Европа сейчас не может, поэтому на уровне компаний они все равно вынуждены будут искать какие-то механизмы. Политики могут демонстрировать какую-то неистребимую риторику, но решать все равно компаниям, которые отвечают за снабжение потребителей. 

Гораздо важнее, что будет через пять лет. Через пять лет отказаться от российского газа гораздо проще, чем в отопительный сезон этого года. И что делать в этом случае России — не до конца понятно, потому что заместить такие объемы [экспорта газа] невозможно. Куда это все поставлять, как это все организовать — тут тоже возникает много вопросов. Поэтому мне кажется, что этот аспект более важен.

— Есть ли, на ваш взгляд, понимание у руководства России, что пора уже сейчас задумываться над планами действий в случае, как вы говорите, отказа Европы от российского газа через пять лет?

— Как сказать… Разговоров и до этого [до войны] хватало. Особо ничего не происходило. Я уверен, все люди, которые занимаются энергетикой, думают об этом. В «Газпроме» и в нефтяных компаниях прекрасно понимают, что Европа будет уходить и европейский рынок для нас будет сокращаться. И это будет некоей новой реальностью, с которой нужно будет что-то делать. 

С точки зрения того же «Газпрома» — что нужно делать? Нужно искать какие-то альтернативы [покупателям, которые откажутся от газа]. Просто альтернатив не так много.

Китай? Окей. Китай, может быть, и будет покупать, но цена поставок по «Силе Сибири» гораздо ниже, чем в Европе, то есть для «Газпрома» поставка газа в Европу гораздо выгоднее, чем в Китай. Но в Китае тоже сидят вполне здравомыслящие люди, и они понимают, в какой позиции находится «Газпром». Соответственно, переплачивать за российский газ у них тоже никакой мотивации нет. Они, наоборот, скорее всего, будут довольно жестко отстраивать цену, чтобы в первую очередь отстоять свои интересы.