«Нам пришлось собирать дождевую воду» Старейший приют для животных в Киевской области больше месяца работал в условиях оккупации. «Медуза» поговорила с его управляющей

Больше месяца в Гостомеле под оккупацией российских военных находились не только люди, но и животные. Гостомельский приют — старейший в Киевской области — взял к себе многих кошек и собак, оставшихся бездомными из-за войны. Он был создан в 1999 году математиком Асей Серпинской, в приюте работала вся ее семья и содержалось несколько сотен животных. О том, как приют пережил оккупацию, «Медузе» рассказала внучка его основательницы Мария Вронская.

Двадцать два года назад моя бабушка, математик Ася Вильгельмовна, возвращалась с очередных лекций и увидела старушку, раздающую на улице щенков. Бабушка задумалась, есть ли в Киеве приюты, и стала узнавать, как в городе живется бездомным животным.

Оказалось, приютов нет, есть только живодерни. Пенсионерки собирали по Киеву бездомных щенят, которые жили в заброшенных постройках. Там была полная антисанитария, щенки жили стаями. Бабушка решила, что так быть не должно.

Она обратилась к иностранным фондам за помощью, а потом заложила квартиру и на вырученные деньги выкупила брошенный коровник в Гостомеле. В нем они с мужем и волонтерами стали строить приют: появились полноценные вольеры на 20 квадратных метров, здание для кошек. Не имея никакого опыта, бабушка пыталась сделать максимально удобные условия для животных. 

В приюте иногда помогала и моя мама, Оксана, но сейчас она живет в Борисполе, где у нее свой небольшой приют. Я была с животными с детства, но полноценно работать в приюте начала недавно — занимаюсь в основном коммуникациями и социальными сетями.

Все эти 22 года наша семья пыталась поддерживать приют в хорошем состоянии: красили, «причесывали», строили новые вольеры и красивые будки. В приюте была профессиональная операционная, стационар, где мы ежемесячно вакцинировали и стерилизовали наших животных и тех, кого к нам приносили волонтеры или местные жители. 

У нас работала команда из пяти-шести человек: четверо занимались животными и одна-две женщины — хозяйственными работами. До войны у нас жило 534 собаки и 110 котов. Все они попали к нам после того, как их бросили люди, — некоторые просто оставляли зверей под калиткой [приюта] без каких-либо пояснений. Часть животных попала к нам после человеческого насилия — у каждого своя грустная история. Некоторых животных мы нашли на улице и принесли сами.

«Сотрудникам пришлось собирать дождевую воду»

Гостомель был оккупирован с первых дней войны. В поселок было невозможно попасть — просто опасно для жизни.

Люди эвакуировались, около 90% жителей Гостомеля бросили своих питомцев во время эвакуации: по городу бегали овчарки, алабаи, сфинксы, таксы, дворняжки, коты, щенки, взрослые собаки. Многие просто закрыли животных в квартирах, обрекая их на верную смерть. Наш приют пытался спасать брошенных животных. Конечно, помочь всем было нереально, но число подопечных увеличилось почти вдвое — и приблизилось к тысяче.

Всю оккупацию в приюте работали три человека: Сергей, Лариса и Виктория. Они каждый день, несмотря на обстрелы, кормили и поили собак и кошек и старались поддерживать чистоту. Это большие герои, и мы им очень благодарны. Доставить им помощь нам удалось всего дважды.

На третий день войны под воротами приюта уже стояла огромная дивизия с российскими танками. Солдаты заходили в приют и осматривали его. Неожиданно они поблагодарили нас за нашу работу и пообещали, что не будут никого трогать. В принципе, они свое слово сдержали. Но с их стороны было крайне подло стоять сутки возле нас, из-за чего мы, по сути, стали мишенью. На следующий день их обстреляли Вооруженные силы Украины (ВСУ), и мы тоже попали под обстрел. В этот день погибла одна собака в вольере и почти все собаки, которые были снаружи. Тогда в приюте выбило первые окна.

Те военные поделились водой и едой с нашими сотрудниками, что крайне нас удивило. Это позволило протянуть еще один-два дня. Насколько мы знаем, позже этих солдат разбомбили ВСУ. Затем к дверям приюта приехала другая российская дивизия. Они стреляли по собакам, избивали наших сотрудников. За время войны мы видели разных военных.

За нашим приютом находилось две конюшни: маленькая, деревянная, и большая, каменная. В маленькую прилетел снаряд — и все лошади сгорели заживо. А в большой открыли двери, чтобы животные смогли убежать. Ужасные кадры сгоревших лошадей до сих пор стоят перед моими глазами.

Почти сразу же после начала войны в поселке пропал свет — и приют остался без питьевой воды. Электронасос качает ее из-под земли. Сотрудникам пришлось собирать дождевую воду в различные емкости. Вода была не самой чистой, но лучше, чем ничего — животных мы кормили сухим кормом, а его нужно запивать водой. Да и самой команде было нечего пить.

Без света не работали и холодильники. Кроме еды, там хранятся вакцины для лечения животных. Их тяжело достать, они стоят дорого, в итоге ампулы испортились.

На второй неделе войны мы нашли у соседей старый генератор. К сожалению, он долго не проработал и сломался 8 марта. Тогда приют рисковал остаться совсем без воды, поэтому мы начали интенсивно искать разные способы пробраться через российские блокпосты, чтобы довезти генератор. 

Мы просили Красный Крест и украинских военных помочь нам доставить генератор. Объясняли, что в поселке нет воды, что людям и животным нужна помощь, иначе они умрут от жажды. Красный Крест сначала принял нашу заявку, но затем грубо отказал нам и кинул трубку. Военные тоже не смогли помочь. 

Тогда мы начали ждать «зеленых коридоров». Все это время приют был без света, собакам давали по капелюшечке воды из запасов. Люди не мыли свою посуду, чтобы сэкономить воду. У нас не было возможности эвакуировать животных: под обстрел оккупантов попадали гражданские машины, а если бы проехала большая фура, могли попасть и в нее. Мы решили не рисковать и оставаться на месте. 

Все «зеленые коридоры» работали на эвакуацию людей из центра, а наш приют находится в конце поселка. Поэтому нам они не помогли. Мы поняли, что нужен конкретный коридор прямо в приют, хотя бы на один день, чтобы машинами и автобусами завезти генератор, еду и лекарства и вывезти тяжелораненых животных. 

Наша команда создала петицию на международной платформе Change.org, и она собрала больше 168 тысяч подписей со всего мира. Мы были в шоке. К сожалению, в итоге «зеленый коридор» так и не удалось организовать, но такая гигантская поддержка — это нечто.

Также мы писали письма: в первую очередь ответственной за «зеленые коридоры», министру по вопросам реинтеграции временно оккупированных территорий Украины Ирине Верещук, [президенту Украины Владимиру] Зеленскому, советнику президента Алексею Арестовичу. Из министерства мы два раза получили одинаковый ответ о том, что по Конституции Украины самая большая ценность — это жизнь человека, поэтому они в первую очередь занимаются эвакуацией людей. Но чиновники написали, что разделяют наше желание спасти животных и помочь им и, когда будут организованы следующие эвакуационные маршруты, постараются учесть наше пожелание. 

К сожалению, в итоге этого не произошло. Я думаю, что у министерства была такая возможность. Но после шести эвакуаций большей части населения украинская армия начала атаковать российские войска, и ни о каких «зеленых коридорах» уже не могло быть речи. Россия начала отводить войска из пригородов Киева. 3 апреля в Гостомель вошли украинские военные.

Гостомель оставался оккупированным 35 дней. Мы справлялись с критическими моментами благодаря мужественности и ответственности нашей команды. Например, 14 марта, во время одного из «коридоров», Валерий Николаевич (муж хозяйки приюта, — прим. «Медузы») пробрался к Гостомелю. Нам было необходимо доставить новый генератор, бензин и немного еды, поэтому мы пошли на такие опасные уловки. Наш сотрудник на своей обстрелянной машине встретил Валерия, забрал вещи и довез их до приюта. 

С начала войны я наблюдаю большую сплоченность украинцев. Сейчас нет чужих людей, все друг к другу относятся хорошо и всячески помогают. На первой неделе оккупации нам позвонили хозяева местных магазинов и сказали, что принесут еду, которая осталась у них в магазинах. Правда, в итоге они не смогли ее принести, потому что мародеры разграбили магазин. 

«Найти замену сотрудникам сложно: никто не хочет ехать в Гостомель»

После начала войны многие международные организации откликнулись и захотели поддержать нас финансовой, информационной и гуманитарной помощью. Это огромная сила. Чтобы международным организациям было легче узнавать информацию о приюте, мы начали дублировать посты в соцсетях на английском языке. Всю оккупацию нам писали люди из разных стран, и в конце войны мы хотим опубликовать список тех, кто нас поддерживал.

Приют выстоял чудом. Наверное, всевышние силы его защитили. Конечно, не обошлось без разрушений: разбиты окна, и без того старое здание теперь еще больше требует ремонта, по нему пошли трещины, вольеры разлетелись в щепки, сломаны комнаты рабочих. Еще нас ждет много другой работы: надо стерилизовать, прививать новых животных.

По нашим приблизительным подсчетам, чтобы привести приют в порядок и сделать из него настоящий европейский приют, необходимо 30 тысяч долларов. Мы получили грант от Society for the Prevention of Cruelty to Animals в 10 тысяч долларов на реконструкцию приюта, еще нас поддержала НКО Equestrio Foundation, выделив грант в 6,8 тысячи евро.

На пожертвованные деньги мы хотим сделать новые вольеры, покрасить их, поставить новый забор, отремонтировать комнаты рабочих. Пока мы хотим отремонтировать самые срочные вещи, а глобальные будем делать позже, поскольку нет уверенности, что российские войска снова не вернутся.

Мы хотим сделать качественный ремонт, приют заслужил это за 22 года работы. Хотим, чтобы животным было комфортно и чтобы люди приезжали к нам — и у них радовался глаз. Благодаря поддержке мы сможем начать реконструкцию, закупить еду, платить зарплату. Мы благодарны, что нас поддерживают, помогают и верят в наше развитие.

Сейчас в Гостомель сложно попасть, поскольку поселок находится на очистке от брошенной и уничтоженной техники и разминировании. Чтобы туда могли спокойно вернуться местные жители, нужно время. Нас пару раз в неделю пускают в Гостомель с гуманитарной помощью для приюта и людей, которые остались в поселке со своими животными. Мы будем искать в команду новых людей. Наши сотрудники пережили больше месяца оккупации и после освобождения уехали к семьям, им нужна замена. Найти ее сложно: никто не хочет ехать в Гостомель. Но людям очень нужна работа, поэтому некоторые приезжают, пробуют, кто-то остается. Сейчас у нас большая текучка, но я уверена, что мы найдем «наших» людей.