О варианте омикрон известно меньше недели, а вопросов (и страхов) про него уже множество. Отвечаем на пять самых главных

1. А вдруг омикрон вытеснит дельту, но сам окажется менее опасным?

Это был бы идеальный вариант: омикрон вытесняет дельту, но при этом несет меньше угрозы людям. Но пока нет оснований считать, что так оно и будет.

Прямо сейчас антивакцинные настроения в мире необычно велики, их разделяет значительная доля населения даже в богатых странах и странах с высоким доверием властям. В такой ситуации надеяться на достижение коллективного иммунитета к варианту дельта невозможно (если он вообще достижим — подробнее здесь). А значит, распространение инфекции будет продолжаться, в результате чего почти все невакцинированные рано или поздно переболеют. При таких вводных возникновение нового варианта со сниженной летальностью при одновременно повышенной заразности могло бы даже сохранить многие миллионы жизней — прежде всего, жизни тех, кто отказывается прививаться либо не имеет доступа к вакцинам. При этом заражение одним вариантом должно хотя бы частично защищать от повторного заболевания другим.

Но такой «сверхоптимистичный» сценарий остается всего лишь теоретической возможностью. Есть много причин, по которым он может не реализоваться:

• Во-первых, нет никаких оснований считать, что омикрон обладает меньшей летальностью — об этом просто нет данных. Как «Медуза» уже писала ранее, судить о тяжести заболевания, вызываемого этим вариантом, можно будет только через пару недель — месяц.
• Во-вторых, нет даже теоретических предпосылок считать, что, возникнув в организме пациента с подавленной иммунной системой (это можно считать почти доказанным), новый вариант почему-то должен иметь больше шансов оказаться «более мягким». В случае непроходящей инфекции отбор идет прежде всего на способность уходить от иммунной системы, но никак не на «мягкость». «Мягкость» в случае SARS-CoV-2 означает меньшую склонность провоцировать цитокиновый шторм, тромбозы и другие осложнения, связанные с гиперактивацией иммунной системы. У иммуноподавленного пациента гиперактивация иммунной системы крайне маловероятна, поэтому против этого — важнейшего для большинства других людей — пути летальности никакого отбора у варианта омикрон скорее всего не было. Отбор был лишь на способность сохраняться в организме, не попадая под удар иммунного ответа.
• В-третьих, мы пока ничего не знаем о том, насколько заражение новым вариантом будет защищать от тяжелого заболевания другим вариантом. Скорее всего, иммунитет будет перекрестным — это базовый сценарий, из которого следует исходить при возникновении новых вариантов. Однако если уход варианта омикрон от иммунитета к дельте окажется очень значительным (именно этого опасаются специалисты), то, скорее всего, и иммунитет к омикрону не будет распространяться на дельту. Другими словами, в таком случае может реализоваться сценарий разделения SARS-CoV-2 на два разных серотипа, как это уже наблюдалось для других инфекций. В таком случае ковид станет инфекцией, похожей по течению (но не по тяжести, о которой мы ничего не знаем) на грипп с его сезонными вариантами, сезонным вакцинированием, подбором вакцин под доминирующий штамм и т. д.

2. Можно ли «подкрутить» имеющиеся вакцины под новый вариант? И если да, насколько быстро?

Можно. Технически производство новых вакцин не займет много времени: для мРНК-вакцин Pfizer и Moderna, например, достаточно просто отправить на химический синтезатор новую последовательность. Так, один из разработчиков вакцины Pfizer Каталин Карико в интервью венгерскому каналу ATV заявила, что компания может «разработать новую вакцину за 31 день вместо нынешних 100 дней, если текущая вакцина окажется неэффективной против нового варианта». Для аденовирусных вакцин, например «Спутника V», понадобится пара недель на изменение генома аденовируса-вектора плюс некоторое время на «тюнинг» процессов роста нового варианта в ферментерах.

Гораздо больше времени должны занять клинические исследования обновленной вакцины. Как именно они будут проводиться, зависит не только от самих производителей, но и от контролирующих органов — а на это, в свою очередь, будет влиять текущая ситуация с заболеваемостью.

Новую версию вакцины можно рассматривать как совершенно новый препарат, который, чтобы получить регистрацию, должен будет пройти все стадии клинических исследований, в том числе широкомасштабные исследования эффективности. В таком случае ждать новых вакцин раньше чем через полгода невозможно.

Если же обновленные вакцины будут рассматриваться аналогично вакцинам от гриппа, производителям достаточно будет только доказать безопасность и способность вызывать иммунный ответ эквивалентного качества. В таком случае обновленные вакцины могут появиться гораздо раньше, в течение нескольких месяцев. Но это, в свою очередь, требует юридической подготовки и желания со стороны властей (подробнее о стратегиях обновления противоковидных вакцин можно прочитать здесь).

Отдельной проблемой может стать финансовая заинтересованность производителей. Неясно, кто будет платить за уже произведенные вакцины, если они окажутся «морально устаревшими» и невостребованными.

3. Разумны ли действия властей разных стран, которые закрывают границы прямо как весной 2020 года? Или они больше напоминают панику?

При распространении новой инфекции скорость реакции очень важна, поэтому в данном случае не повредит немного «паники» — если, конечно, она сопровождается конструктивными действиями.

В самом начале пандемии в 2020 году подавляющее большинство стран отреагировали на новости из Китая очень заторможенно; власти спохватились лишь тогда, когда инфекция привела к мощным вспышкам заболеваемости в Италии и Южной Корее. Лишь немногие страны отреагировали на первые новости организацией системы тестирования прибывающих путешественников из всех стран — не только из Китая.

Одним из счастливых исключений стал Тайвань, который, как подчеркивает в своей статье в The New York Times научный журналист Зейнеп Туфекчи, должен теперь стать образцом поведения для остальных стран. Тайваньские власти, имея опыт столкновения с SARS-1 в начале нулевых, сразу же развернули систему тестирования прибывающих пассажиров — еще за несколько недель до того, как в Китае подтвердилась возможность передачи инфекции от человека к человеку (поначалу считалось, что вирус передается только от животных). Тогда реакцию Тайваня можно было бы считать чрезмерной — но в реальности в том числе она обеспечила успешный контроль за распространением ковида на Тайване в течение уже почти двух лет пандемии.

4. Закрытие границ — это надолго? И опять будут тяжелые локдауны?

Ограничения для путешествующих ввели уже многие страны, и, видимо, за ними последуют те, кто еще не успел этого сделать. Речь, однако, идет не о полном закрытии границ, а о введении карантина для прибывших. Потенциально подобные меры (если они реализованы грамотно) позволяют подготовить медицинскую систему к возможному новому всплеску заболеваемости и наладить систему тестирования и отслеживания новых вариантов. Важно, чтобы такое «закрытие»:

• включало третьи страны, через которые можно прилететь из стран, где идет распространение нового варианта;
• было временным (иначе могут возникнуть проблемы с исполнением таких мер гражданами);
• сопровождалось тестированием и карантином для прибывших — без этих мер в ограничениях просто нет смысла.

Закрытие границ не может быть ни абсолютным, ни перманентным — оно позволяет лишь выиграть время, а не полностью защититься от проникновения нового варианта. Даже таким странам, как Сингапур и Вьетнам, в свое время не удалось остановить проникновение на их территорию дельты, хотя у них была налажена очень грамотная и качественная система отслеживания и тестирования.

Что касается локдаунов, то пока такие меры ни одна страна, насколько известно из открытых источников, не обсуждает. Локдауны, в отличие от тестирования и отслеживания ввоза инфекций, очень дорого обходятся экономике. Если новый вариант не вызовет всплеска заболеваемости, то к локдаунам, скорее всего, власти прибегать не станут. А случится ли этот всплеск или нет, никто пока не знает.

5. Если бы Африке больше помогали с вакцинами от ковида, омикрон вообще появился бы?

Вероятность его возникновения была бы ниже — но дело, как ни странно, не в противоковидных вакцинах.

Действительно, нужно признать, что обеспеченность вакцинами в мире очень неравномерна. В то время как в России и Европе, например, граждан приходится уговаривать прививаться свободно доступными «бустерами», в Африке доля получивших хотя бы первую дозу вакцины едва перевалила за 10%.

И действительно, частично вакцинированная популяция является идеальной питательной средой для «выращивания» новых вариантов вируса, уходящих от вакцинного иммунитета. Это элементарное следствие законов эволюционного отбора.

Однако происхождение конкретно варианта омикрон с высокой вероятностью связано не с популяционным отбором, а с эволюцией в организме единственного человека с подавленной иммунной системой. Видимо, больного СПИДом. Другими словами, в данном случае одна пандемия — пандемия ВИЧ — смогла «помочь» дальнейшему развитию другой пандемии — коронавируса.

Чем меньше в мире людей со СПИДом, тем меньше вероятность возникновения таких новых вариантов. Сейчас, когда инфицирование ВИЧ вовсе не означает развитие СПИДа, чтобы исключить возникновение новых вариантов таким путем, достаточно обеспечить всех ВИЧ-положительных людей, где бы они ни жили, доступной современной антиретровирусной терапией. Именно этого, очевидно, не было сделано в Африке.

Более того, богатые западные страны не только не помогли африканским государствам с закупками лекарств, но даже боролись — в лице своей фарминдустрии — с попытками южноафриканцев наладить производство дешевых аналогов необходимых лекарств.