Как устроена система интернет-цензуры в Китае и что у нее общего с российской? Объясняет эксперт по китайскому интернету

В марте 2021 года власти России начали очередное наступление на западные интернет-сервисы. От замедления твиттера Роскомнадзор перешел к угрозам вообще заблокировать эту соцсеть на территории России в случае отказа удалить некий «запрещенный контент» (под которым, как выясняется, имеются в виду в том числе аккаунты негосударственных СМИ). По многим причинам «Великий российский файрвол» по модели китайского в России невозможен. Но многие российские чиновники, провластные СМИ и комментаторы уже давно с одобрением высказываются о «китайской модели» регулирования интернета и призывают ввести как минимум некоторые ее элементы и в России. О том, как реально устроена интернет-цензура в современном Китае и при чем тут паровые пирожки, «Медузе» рассказал китаист и специалист по цифровым технологиям Леонид Ковачич.

Леонид Ковачич

китаист, специалист по цифровым технологиям

В китайском интернете есть темы, которые были запретны с самого начала. Их не так много: это все, что касается сепаратизма, вопросы независимости Тибета и Синьцзяна, протесты на площади Тяньаньмэнь в 1989 году (это прямо табу), все, что связано с движением «Фалуньгун», и, конечно, любая критика Коммунистической партии Китая (КПК) и центральных властей. Но указывать на какие-то проблемы с чиновниками местного уровня не возбраняется. 

При этом наглухо закрыть доступ к иностранным СМИ для китайских властей не так важно. Если кто-то очень захочет почитать New York Times и фейсбук или твиттер, он это сделает. Политика состоит в другом: сделать так, чтобы основная масса населения потребляла исключительно контент из местных ресурсов, подконтрольных Коммунистической партии. Поэтому создавались практически все местные аналоги существующих мировых сервисов: есть аналог твиттера (Weibo), есть аналог фейсбука (Wechat), аналог ютьюьба (Youku) и так далее, даже аналог сервиса вопросов-ответов Quora (Zhihu) и поисковой системы по научным работам Google Scholar (Baidu Wenku). 

И все эти ресурсы переводятся под жесткий контроль КПК. В начале 2010-х годов не существовало обязательной государственной регистрации для китайских блогеров, если они не являются известными личностями и не представляют какие-то структуры или юридические лица. Но уже в середине 2010-х всех блогеров обязали регистрироваться с использованием реальных имен и подтверждающих личность документов. Кроме того, в 2013 году появилась ответственность за публикацию недостоверной или ложной информации, так называемый закон о слухах и домыслах. В эту категорию, конечно, попадала любая критика центральных властей. Ответственность вплоть до уголовной по этому закону наступает при перепубликации сообщения более 500 раз или при количестве просмотров больше 5000. А 500 репостов в масштабах китайского интернета — это ничто, то есть под действие этого закона попадает практически любой пост в китайских соцсетях с информацией, которая не обязательно недостоверная, но не нравится властям.

Именно это и произошло с известным китайским врачом Ли Вэньляном, который пытался предупредить коллег о том, что в стране распространяется некая новая инфекция, очень похожая на вирус атипичной пневмонии. И у него возникли проблемы как раз с законом о слухах и домыслах. Его вызвали в соответствующие органы, он вынужден был там давать объяснения, а потом публично признать, что он виновен в публикации недостоверной информации. Информация, конечно же, оказалась достоверной, и сам Ли Вэньлян скончался от той самой коронавирусной инфекции, о которой он пытался всех предупредить. 

А уже в начале 2021 года власти Китая — то есть Государственная канцелярия по делам интернет-информации — опубликовали новые правила, по которым пользователи интернета и соцсетей, в том числе блогеры, не имеют права самостоятельно публиковать информацию о политике, военной сфере, экономике, социальной сфере и так далее без соответствующей аккредитации в качестве СМИ. Это очередной шаг к ужесточению цензуры — по сути, кроме картинок с котиками и фотографий еды, в китайской блогосфере все меньше тем, на которые можно рассуждать относительно свободно. 

Но даже и с едой и котиками есть определенные ограничения. Например, запрещены картинки с Винни-Пухом после того, как пользователи интернета однажды сравнили с ним председателя КНР Си Цзиньпина. Кроме того, запрещено публиковать изображения китайских паровых пирожков — тоже после того, как Си Цзиньпина сравнили с таким пирожком. И на протяжении многих лет шла такая игра в кошки-мышки: власти Китая постоянно расширяют список запрещенных слов, по которым блокируется контент, а пользователи пытаются как-то обойти эти ограничения. Сначала они называли какие-то вещи кодовыми словами — типа того же парового пирожка. Потом они стали публиковать просто картинки или фотографии, чтобы обойти текстовые фильтры в машине цензуры. Но администраторы соцсетей в ответ на это начали внедрять системы искусственного интеллекта с функцией распознавания изображений для отслеживания такого контента. Поэтому тот же Винни-Пух или изображение пустого стула — это отсылка к китайскому диссиденту Лю Сяобо, которого не выпустили из страны на вручение Нобелевской премии, — уже автоматически блокируются алгоритмами. 

А сейчас в Китае набирают популярность сервисы для стриминга — именно потому, что общение происходит в прямом эфире и модерация контента затруднена. Но технологии искусственного интеллекта теперь позволяют распознавать и живую речь и вычленять из нее ключевые слова. И если алгоритм отмечает стрим как подозрительный, то модератор получает сигнал и начинает в ручном режиме отсматривать этот стрим. И если там речь идет на какие-то запрещенные или политически неблагонадежные темы, то эфир принудительно прекращается, а начавшему его пользователю ограничивают доступ к платформе. 

То есть технологии постоянно развиваются, неподцензурный разговор становится все более затруднительным. Когда появился Clubhouse, то первую неделю в Китае он пользовался бешеной популярностью, именно потому что казалось, что это новая форма свободного общения. Но власти Китая достаточно быстро «Клабхаус» запретили. 

Правда, насколько все эти технические инновации в области цензуры являются домашним китайским продуктом — вопрос дискуссионный. Любой прогресс основан на системах с открытым исходным кодом. Естественно, китайские разработчики дорабатывают какие-то приложения под собственные нужды. Например, для машинного обучения китайские программисты активно используют западные платформы типа Tensorflow, Pytorch и так далее. А собственных популярных платформ для машинного обучения в Китае нет. Какие-то попытки их разработать были — например, поисковик Baidu пытался разработать свое решение для машинного обучения, — но они даже на внутреннем рынке популярностью не пользовались. 

Поэтому все китайские разработки в области искусственного интеллекта и машинного обучения, которые в том числе используются в цензурных алгоритмах, опираются на плоды западного научно-технического прогресса. И китайцы об этом постоянно говорят — что надо развивать собственные фундаментальные инновации, этому посвящена значительная часть нового пятилетнего плана развития Китая, который был недавно принят. Это важный момент — все эти технические разработки на самом деле являются надстройкой, адаптацией западных технических инноваций к китайским реалиям.