Умер Ким Ки Дук. Антон Долин — об одном из самых радикальных режиссеров конца XX века, который стал для Запада олицетворением «азиатского экстрима»

В Латвии от осложнений от коронавируса 11 декабря умер режиссер Ким Ки Дук — один из самых прославленных и титулованных южнокорейских авторов. На рубеже веков Ким Ки Дук стал воплощением радикального авторского кинематографа и «азиатского экстрима», так популярного на Западе. О его творчестве рассказывает кинокритик «Медузы» Антон Долин.

Через неделю Ким Ки Дук отметил бы 60-летие. За последние четверть века знаменитый корейский кинорежиссер снял 24 полнометражных фильма, не меньше половины из них становились событиями и получали фестивальные призы. Несмотря на плодовитость, Ким Ки Дук, переживавший взлеты и падения, не превратился в застывший памятник самому себе. Его картины продолжали восхищать одних и бесить других, вызывать упреки в неактуальности и одновременно — в чрезмерном радикализме. 

Вне зависимости от отношения к кинематографу Ким Ки Дука трудно не признать: он был эмблематичной фигурой для современной культуры, игнорировать его значение и влияние невозможно. На излете ХХ века Ким Ки Дук воплотил все крайности радикального авторского кинематографа, снимая фильмы, перегруженные символами и метафорами, вызывающими сценами насилия и поэтическими условностями, при этом почти всегда возмутительно красивые. Отделять в них наивную аллегорию от хитрого троллинга, пафос общих мест от тонкой иронии западная публика так и не научилась — и потому, на всякий случай, Ким Ки Дука уважала (на родине, в Южной Корее, к нему относились с неизменным, росшим с годами, скепсисом). Именно для Европы и Штатов он стал воплощением «азиатского экстрима» и, шире, азиатского культурного влияния. Долгие годы он считался живым воплощением корейского кино — хотя там были звезды и до него, именитые ровесники Ли Чан Дон и Хон Сан Су пользовались не меньшим уважением; со временем публика стала уставать от Ким Ки Дука, и на первый план вышли чуть более молодые Пак Чхан Ук и Пон Чжун Хо. Тем не менее, имя Ким Ки Дука стало практически нарицательным. Такой вирусной славой на рубеже веков пользовался разве что Квентин Тарантино. 

Неудивительно, что именно Ким Ки Дук с его трансгрессивным методом оказался одной из первых жертв «культуры отмены». Истории о нем в самом деле рассказывали пугающие. Одна актриса чуть не пострадала во время съемок сцены самоубийства, другие обвинили режиссера в сексуальных домогательствах — правда, ничего не было доказано, но и ответный иск Ким Ки Дука не привел ни к чему. В любом случае, в Корее он стал едва ли не персоной нон грата. Было ясно: беспощадность его фильмов плохо вяжется с культом хрупкости и личных границ, новой нормой. Последние годы Ким Ки Дук проводил на постсоветском пространстве, где его неизменно чтили: он часто бывал в Москве, участвуя в фестивалях в качестве конкурсанта или члена жюри, свой последний фильм «Растворяться» снял в Казахстане, а умер в Латвии. 

Среди многочисленных фильмов Ким Ки Дука не так просто выделить самые выдающиеся. В каком-то смысле, увидев любой из них, можно получить представление обо всех остальных. При этом квинтэссенция философии и стиля Ким Ки Дука «Пьета», увенчанная в Венеции «Золотым львом» за 2012 год, — далеко не самый выразительный и цельный его фильм. Напротив, он идеально иллюстрирует уязвимые места вселенной Ким Ки Дука: скрытую под сценами жестокости крайнюю сентиментальность (в этом он наследовал Достоевскому), провокативность на грани манипуляции, оперирование устойчивыми мифологемами, которые порой делали его сюжеты довольно предсказуемыми. 

Неизменным хитом фестивалей оставался его ранний «Остров» (2000) — жестокая элегия нечеловеческой красоты, герои которой заглатывали рыболовные крючки (на премьерном сеансе кто-то потерял сознание). На Московском кинофестивале в конкурсе блистал «Реальный вымысел» (тоже 2000) — откровенная картина, в которой автор разоблачал собственный метод. «Плохой парень» (2001) и «Самаритянка» (2004) с садомазохистской дотошностью исследовали темы проституции, эксплуатации женского тела и патриархального насилия. Любимым фильмом для многих стал «Весна, лето, осень, зима… и снова весна» (2003) — нелинейная буддистская притча, оформленная в духе календаря с видами корейской природы. 

Вероятно, вершиной творческой карьеры Ким Ки Дука следует признать «Пустой дом» (2004), получивший сразу несколько призов в той же Венеции. Это самый строгий и таинственный фильм режиссера, в котором любовь двух отверженных, как водится, сопряжена с физическим насилием и нарушением лицемерного закона — причем маргиналы, как тени, проникающие в чужие жилища, в своих отношениях обходятся вовсе без слов.

Творческий кризис вылился в самый оригинальный фильм Ким Ки Дука «Ариран» (2011), основанный на одноименной корейской песне — ее исполнение со сцены кинотеатра стало с тех пор фирменным приемом режиссера. В этой исповедальной картине он сам выступил в качестве продюсера, сценариста, режиссера, оператора, монтажера и единственного актера; она была награждена призом «Особый взгляд» в Каннах. Получив после этого венецианское золото за «Пьету», Ким Ки Дук вновь принялся за эксперименты — от почти карикатурной физиологичности «Мебиуса» (2013), герой которого отрезал себе половой член, до неожиданной социально-политической «Сети» (2016), в которой северокорейский рыбак случайно попадал в Южную Корею, но патриотично требовал вернуть его на родину, к семье. 

По стечению обстоятельств самый победный год для корейского кинематографа — несколько «Оскаров» для «Паразитов» Пон Чжун Хо, «Серебряный медведь» для Хон Сан Су в Берлине, — завершился трагической и внезапной смертью вдали от родины самого скандального из режиссеров Кореи, чьим завещанием стал снятый в Алма-Ате фильм, оставшийся без призов на фестивале в Москве.