«Складывалось впечатление, что использование „Новичка“ тревожило каждого, с кем мы разговаривали» Фрагмент книги Андрея Солдатова и Ирины Бороган «Свои среди чужих» о российских политэмигрантах

В издательстве «Альпина Паблишер» выходит книга журналистов Андрея Солдатова и Ирины Бороган «Свои среди чужих. Политические эмигранты и Кремль: Соотечественники, агенты и враги режима». Она рассказывает о том, как советские органы госбезопасности боролись и взаимодействовали с теми, кто вынужден был покинуть страну по политическими причинам, и как во времена Путина спецслужбы восстановили и модифицировали старые методы. Но Солдатов и Бороган пишут не только о политических эмигрантах, но и о тех, кто, оставшись в путинской России, пытается сохранить тесные связи с Западом. С разрешения издательства «Медуза» полностью публикует главу «Страхи олигархов» о Евгении Касперском и Александре Лебедеве — двух бывших сотрудниках КГБ и миллиардерах, которые не ссорятся с Путиным, но активы держат в западных странах.

Генералы на Лубянке и в Ясеневе, конечно, могут продолжать использовать методы КГБ, а Путин — пытаться восстановить некоторые советские правила. Но невозможно не учитывать новый фактор, не существовавший 30 лет назад, — олигархов и просто очень богатых россиян, у которых есть выходы на Кремль.

Тысячи из них скупили дорогую недвижимость на юге Франции и в Лондоне, в Нью-Йорке и в Майами, попутно получив иностранные паспорта. Многие сделали свое состояние задолго до Путина и предпочитают хранить свои активы на Западе, вне досягаемости Кремля: это, в теории, дает им пространство для маневра, если Путин зайдет слишком далеко.

Двое сверхбогатых россиян попробовали проверить эту теорию на практике. Даже среди олигархов они занимали особое положение. Оба заработали свои состояния еще при Ельцине, и у них сложилась неплохая репутация на Западе. И оба с большим умом распорядились этим активом, сделав глобальными не только свои деньги и собственность, но и бизнес.

Кроме того, эти двое россиян были выходцами из КГБ, поэтому лучше многих понимали, как играть на российской и западной шахматных досках в условиях, созданных Путиным.

15 ноября 2017 года церковь Святого Павла во Франкфурте была закрыта для посторонних, а вход охраняли полицейские и охранники. Внутри, в круглом, залитом солнечным светом главном зале, все пространство было заполнено рядами стульев, которые заняли высокопоставленные немецкие чиновники, бизнесмены и иностранные инвесторы.

Церковь давно не использовалась для проведения служб: в 1848 году в ней заседал первый германский парламент, и как политический символ единой Германии церковь стала идеальным местом для собраний немецкого истеблишмента. В этот ноябрьский день собравшиеся вместо молитвенников держали в руках программки с расписанием мероприятий Германского экономического форума.

Выступить на форуме пригласили нескольких иностранцев, включая Евгения Касперского, основателя одноименной антивирусной компании. В темно-синем пиджаке и голубой рубашке, с развевающимися седыми волосами, он отдаленно смахивал на Ричарда Брэнсона. Сходство не было случайным: Касперский был немного одержим эксцентричным британским магнатом — «Лаборатория Касперского» спонсировала гоночную команду Брэнсона Virgin Racing, на рабочем столе в кабинете Касперского на видном месте лежала книга сэра Ричарда Брэнсона, а недавно он купил билет на полет в космос на корабле, созданном компанией Брэнсона Virgin Galactic.

Обычно расслабленный на публике, в этот раз Касперский явно чувствовал себя не в своей тарелке. Сидя на сцене в церкви Святого Павла, он ерзал в кресле и так неуклюже шутил, что ведущий не всегда его понимал.

У миллиардера были причины для тревоги. Это было непростое время для его компании и для него лично. Совсем недавно на слушаниях в сенате США шестеро высокопоставленных руководителей американских спецслужб, в том числе руководители ФБР и ЦРУ, заявили, что не считали бы себя в безопасности, если бы использовали на своих компьютерах антивирус Касперского. Вскоре министерство национальной безопасности США предписало всем правительственным учреждениям удалить программные продукты «Лаборатории Касперского» из своих систем. За месяц до этого выяснилось, что антивирус Касперского скачал секретные файлы Агентства национальной безопасности США с плохо защищенного компьютера подрядчика агентства. Начался громкий скандал с обвинениями, что продукты «Лаборатории Касперского» крадут конфиденциальную информацию у американских пользователей. Все это нанесло серьезный ущерб «Лаборатории Касперского», давно переставшей быть чисто российской компанией. Хотя ее штаб-квартира находилась в Москве, компания имела свои офисы и клиентов по всему миру.

Затем начались неприятности дома. ФСБ арестовала и посадила в Лефортово руководителя одного из самых важных подразделений компании — отдела расследований кибер-преступлений ОРКИ. Его обвинили в госизмене и шпионаже на США. Касперский прекрасно понимал, что после этого ареста ФСБ может всерьез взяться за его компанию. Иллюзий по поводу того, как работает эта спецслужба, у него не было — он сам начинал карьеру в КГБ.

Теперь, после провала в США, Касперский приехал во Франкфурт в надежде открыть для своей компании немецкий рынок, крупнейший в Европе. И он хотел произвести хорошее впечатление.

***

Ведущий, немецкий журналист из еженедельной газеты Die Zeit, отлично подготовился к разговору. Когда Касперский назвал себя «продуктом математической школы», журналист добавил: «КГБ». Касперскому не понравилось это замечание, и он возразил, что это был просто «институт криптографии». Затем он принялся говорить о талантливых русских программистах и хакерах. Но ведущий прервал его неожиданным вопросом.

«Вы читали книгу Андрея?» — спросил журналист. Он имел в виду нашу книгу «Битва за Рунет». Андрей выступал в дискуссии до Касперского и говорил о давлении Кремля на российские ИТ-компании после аннексии Крыма и хакерских атак в США.

«Нет», — покачал головой Касперский.

«О, неужели? — с улыбкой воскликнул ведущий. — Там же говорится и про вас. Андрей описывает ситуацию в ИТ-отрасли после 2014 года Крымский кризис многое изменил. Вы заметили эти изменения? Почувствовали их на себе?»

«Нет, — твердо ответил Касперский. — Никаких, ноль!» И для пущей убедительности показал двумя руками два ноля. Казалось, он хотел показать невидимому Путину, что не собирается поддаваться на провокации. «Поэтому меня не интересует эта книга. Я думаю, что мы с Солдатовым живем в разных реальностях».

Ведущий сказал, что хотел бы задать еще один вопрос о российских властях, и Касперский нервно рассмеялся. Журналист спросил, что он думает об аресте своего сотрудника.

«Понятия не имею, — ответил бизнесмен. — Единственное, что мне известно, — его арестовали за то, что он сделал еще до прихода в нашу компанию. Поэтому это никак не связано ни с нашим бизнесом, ни с его деятельностью в нашей компании».

Разговор закончился, и Касперский быстро спустился в зал, стараясь бодро улыбаться. Хотя он приехал во Франкфурт, чтобы завоевать доверие немецкого истеблишмента, его выступление оставляло впечатление, будто его слова были адресованы не залу, а совсем другому слушателю. И казалось, что Касперский так хотел понравиться этому слушателю, что даже не стал защищать своего сотрудника, который в тот момент находился в тюрьме, но еще не был осужден.

Если до сих пор российские ИТ-бизнесмены обманывали себя, полагая, будто глобальный характер их бизнеса обеспечивает им независимость от Кремля, то теперь пришло время проснуться.

Но тревожный звонок прозвенел не только для него.

***

Солнечным воскресным июльским утром было приятно вести машину по ухоженному Рублевскому шоссе, вдоль аккуратно подстриженных газонов. Эти места были популярны среди элиты еще с царских времен. В советскую эпоху власти поселили здесь высокопоставленных партийных функционеров, известных деятелей культуры и выдающихся ученых. После краха советского режима здесь появилась новая русская элита, впрочем, чиновники тоже никуда не делись — для правящего класса территория вдоль Рублевского шоссе все еще оставалась самым любимым местом в Подмосковье.

Повернув к поселку Раздоры, Андрей заехал на парковку и заглушил двигатель. Именно сюда Александр Лебедев, российско-британский медиамагнат, банкир и бывший офицер внешней разведки КГБ, с которым у него была назначена встреча, сказал ему приехать.

Высокий, подтянутый, с седыми, коротко стриженными волосами и мягкими и уверенными манерами, Лебедев производил впечатление выходца из элитной московской семьи. Его отец был профессором Московского высшего технического училища имени Баумана. Сам он закончил московскую спецшколу, где сдружился со многими умными молодыми людьми из хороших семей. В конце 1970-х годов он поступил в престижный институт МГИМО, а после окончания учебы сразу попал в Первое главное управление КГБ в Ясеневе, в отдел экономической разведки — который, несмотря на громкое название, состоял из дюжины оперативников, считавших себя специалистами по экономике Запада. В конце 1980-х годов, незадолго до распада СССР, Лебедева отправили в резидентуру ПГУ в Лондон.

Перестройка открыла для молодых и предприимчивых людей в Москве много интересных возможностей. Но в столице Великобритании их было еще больше. Многие из тех, кто увидел эти возможности, служили в советском посольстве в Лондоне. Недаром именно там начался ряд впечатляющих постсоветских карьер: люди оказались в правильном месте в правильное время.

Одним из них был Александр Лебедев. Времена стремительно менялись, и, когда новоиспеченным российским бизнесменам требовалась помощь в Лондоне с открытием счетов в английских банках, Лебедев был всегда под рукой на своем голубом «Форде», готовый помочь.

В начале 1990-х годов он вернулся в Москву, ушел из КГБ и основал собственный банк, который начал работать с российскими долгами. Благодаря работе в Лондоне он знал большинство игроков в российском банковском бизнесе. Помогало и то, что эта сфера находилась под присмотром Службы внешней разведки, где у Лебедева оставались хорошие связи.

Это принесло ему состояние, и к концу 1990-х годов Лебедев стал одним из первых российских миллиардеров.

Начиная с этого времени Лебедев строил карьеру, опираясь не только на выходцев из КГБ, но и на мир московской интеллигенции. Умный и харизматичный олигарх позаботился о том, чтобы наладить хорошие отношения с журналистами. Он начал поддерживать авторитетное либеральное издание «Новая газета», которое выкупил в 2006 году. Он также подружился с Михаилом Горбачевым и стал финансировать его фонд. Лебедев хорошо понимал, как важна хорошая репутация на Западе.

К концу 2000-х гг. именно репутация помогла Лебедеву добиться немыслимого для бывшего сотрудника лондонской резидентуры КГБ: британские власти позволили ему приобрести две влиятельные, хотя и испытывавшие финансовые трудности британские газеты — Evening Standard и The Independent.

Всегда наступает момент, когда бизнес пересекается с политикой, и Лебедев тоже не остался в стороне от политических игр. В середине 1990-х гг. он участвовал в финансировании переизбрания Ельцина в президенты, а также приобрел пакет акций «Аэрофлота», крупнейшей российской авиакомпании, которую возглавлял зять Ельцина. Лебедев добился успеха при Ельцине и сумел остаться успешным при Путине.

В 2000-х годах он стал депутатом Госдумы и баллотировался в мэры Москвы. Лебедев не забывал своевременно консультироваться с Кремлем и регулярно встречался с Владимиром Путиным. Казалось, кому как не ему процветать во времена, когда у руля страны стоит его бывший коллега, также служивший во внешней разведке.

В конце концов Лебедев стал одним из немногих российских олигархов, успешно действующим на по-настоящему международном уровне — гораздо выше, чем «глобальные русские».

Его медиабизнес в Великобритании успешно развивался. Две приобретенные им газеты, которыми управлял его сын Евгений, процветали, и тиражи росли. Евгений, бонвиван и любитель экстравагантных нарядов, вошел в британский истеблишмент: он дружил с Элтоном Джоном и Борисом Джонсоном, а также с младшими членами королевской семьи. В отличие от Александра Лебедева, который мало походил на «глобальных русских», его сын влился и в это сообщество, к которому присоединился сразу после запуска проекта «Сноб».

Удача отвернулась от Лебедева весной 2008 года, когда финансируемая им небольшая московская газета опубликовала статью о том, что Путин расстался с Людмилой Путиной и собирается жениться на 24-летней чемпионке мира по художественной гимнастике Алине Кабаевой. В тот момент президентом только что избрали Медведева, и дальнейшие карьерные планы Путина — в том числе собирается ли он вернуться в Кремль — были неизвестны.

Путин пришел в ярость. «Существует частная жизнь, вмешиваться в которую никому не позволено. Я всегда отрицательно относился к тем, кто с каким-то гриппозным носом и своими эротическими фантазиями лезет в чужую жизнь», — гневно прокомментировал он скандальную публикацию.

Лебедев поспешно закрыл газету, но было уже поздно. Было очевидно, что он разозлил Путина, что не могло остаться без последствий.

Вскоре у Лебедева начались проблемы с большинством его компаний. ФСБ провела обыски в его банке. Он лишился своей авиакомпании. Лебедев даже продал свой пакет акций «Аэрофлота», чтобы спасти свой банк, оказавшийся в тяжелом финансовом положении из-за постоянных проверок. Это было медленное падение некогда могущественного олигарха в пропасть. В декабре 2011 года Лебедев, как и его собрат по несчастью Михаил Прохоров, пришел на митинг протеста на проспекте Сахарова и, стоя в стотысячной толпе, слушал Каспарова и Немцова.

В 2011 году Лебедева пригласили на телевизионное ток-шоу, на котором один из гостей — владелец девелоперской компании, известный своим вздорным характером, — заявил, что у него есть большое желание дать олигарху в морду. Тогда Лебедев встал и ударом кулака свалил того на пол. Сцену драки транслировали по телевидению, и большинство решило, что, хотя Лебедеву и не стоило терять самообладания, ему ничего не угрожает.

Они ошибались. Последовали месяцы допросов, и в конце концов Лебедев предстал перед судом, был признан виновным и приговорен к 130 часам общественных работ. Его отправили убирать московские улицы и ремонтировать детский сад в деревне в 200 километрах от Москвы. Государственное телевидение показывало всей стране кадры, как Лебедев метет улицы.

Акция была задумана как унижение олигарха и четкий сигнал другим: вы можете быть отставным высокопоставленным сотрудником КГБ, миллиардером и медиамагнатом, владеющим газетами в Лондоне и Москве, но не нужно забывать о том, что вы полностью зависите от Кремля. Принял ли Лебедев к сведению это послание? Вот что нам интересно было узнать.

Едва Андрей припарковал свой «Опель», как из стоявшего неподалеку черного джипа выпрыгнул крепкий молодой человек, похожий на бывшего офицера спецназа. «Андрей? Можно ваш паспорт? — спросил он. — Следуйте за моей машиной, только медленно».

Через четверть часа езды по узкой дорожке среди сосен они подъехали к забору, за которым виднелся высокий особняк из серого кирпича. Проводник велел Андрею оставить машину перед воротами. Затем к машине подошел другой охранник в камуфляжной форме, забрал паспорт, видимо, на проверку, и исчез.

Вскоре появился сам Лебедев. В серой футболке и шортах, он выглядел так, словно только что закончил тренировку. Бодро поприветствовав Андрея, он провел его вокруг дома к веранде с видом на сад, где стояли стол и два стула.

Лебедев извинился, сказав, что ему нужно завершить встречу в доме, и попросил подождать на веранде. Вскоре принесли чай с двумя зефирками на фарфоровом блюдце. Андрей взял чашку и огляделся. В хорошо ухоженном саду виднелся батут, у веранды стоял мангал и гриль, а на заборе — небольшое ведерко с веревкой, которое, видимо, служило для обливаний под открытым небом. Веранду от дома отделяли стеклянные двери, но все они были закрыты.

Прошло 20 минут, Лебедева все не было. Андрей подумывал, не съесть ли второй зефир. Начал накрапывать дождь. Дождь усилился, наконец, одна из стеклянных дверей открылась, из нее выглянул Лебедев, пригласил Андрея зайти в дом и снова исчез.

Андрей оказался в просторной гостиной с двумя бежевыми, под цвет стен, диванами и большим камином. У стены стояли две огромные картины в авангардном стиле — портреты жены Лебедева; скорее всего, полотна вскоре собирались повесить. На полках стояла странная подборка книг: Айн Рэнд, Сью Таунсенд, иллюстрированная история нижнего белья, шпионский роман Джона Ле Карре, мемуары Маркуса Вольфа, шефа внешней разведки Штази. На столе лежали два экземпляра свежего номера журнала Elle с женой и дочерью Лебедева на обложке, а на спинке одного из диванов остался забытый золотой клатч.

Прошло еще полчаса. Андрей съел второй зефир и заглянул в приоткрытую дверь, за которой находилась небольшая комната, похожая на кабинет Лебедева, — с рабочим столом, креслом и книжными полками, заполненными банками с пищевыми добавками и томами Льва Толстого и Ивана Ильина, белоэмигранта и любимого философа Путина.

Внезапно распахнулась боковая дверь, и в гостиную влетел человек в поварском колпаке. «Александр Евгеньевич, — крикнул он, — ваш обед будет подан через пять минут!» Через несколько минут снова появился Лебедев. Он посмотрел на Андрея, на мгновение задумался, словно принимая решение, после чего спросил: «Хотите еще чая?» И исчез за дверью, через которую вошел его повар. Андрей сделал еще один круг по гостиной. Дождь прекратился, и он вышел во двор.

Прошло почти два часа. В саду какой-то человек начал растапливать дровами мангал. Собирался ли он что-то жарить к ужину? Из дома не доносилось ни звука. Если хозяин хотел создать о себе впечатление как об очень занятом человеке, он немного перестарался.

В конце концов Лебедев вышел к гостю и сказал, что теперь готов к разговору. Андрей ответил, что рад застать своего собеседника в Москве, ведь Лебедев постоянно находился в разъездах. Тот подтвердил, что только что вернулся из Крыма, где отмечал годовщину свадьбы.

«Да я всюду чувствую себя как рыба в воде — мне что в Италии, что во Франции, просто я так к ней отношусь… Мне все равно, где находиться — что в Африке, там, в Кении, в Танзании и Ботсване отлично себя чувствую, или в Баренцевом море ныряю, мне абсолютно все равно. Мне главное, чтобы было интересно. Это, конечно, большое достижение». Он на секунду задумался. «Другое дело, это странное поведение большевиков закрыть страну. На кой-это надо было? Для чего нужна была такая мобилизация, чтобы прям заборы и границы с собаками охранять, непонятно. Такая логика была у режима. Это большое достижение [что сегодня мы можем свободно путешествовать], мы его не ценим, не помним, как это было, невозможно было выехать вообще».

Он старался говорить энергично и деловито, но голос его выдавал. Потом разговор зашел о новой волне русской эмиграции. «Сегодня стратегия нашего государства — тратить деньги на оборону, а не вкладывать их в человеческий капитал, поэтому лучшие уезжают. Мы уже потеряли сотни тысяч умных людей — нам еще только предстоит оценить масштабы этой потери. Это наносит нам серьезный ущерб. Может показаться, что уезжает не так много, но уезжают-то действительно лучшие. Они добиваются успеха в другом месте — а мы остаемся в проигрыше».

Андрей неожиданно спросил: «Вы же дружите с Владимиром Кара-Мурзой—старшим?»

Лебедев мгновенно насторожился: «Да, я его хорошо знаю. Мы учились с его женой в одном классе. А что с ним случилось? Мы не виделись целую вечность».

Утверждение про «целую вечность» было не совсем точным. Когда Лебедев выдвинул свою кандидатуру на пост мэра Москвы, Кара-Мурза—старший участвовал в его предвыборной кампании А когда в декабре 2011 года Лебедев пришел на митинг на проспект Сахарова, он стоял в толпе с Кара-Мурзой—старшим.

Андрей сказал, что с Кара-Мурзой—старшим все в порядке, и он спросил про него только потому, что хотел узнать о его сыне, ближайшем соратнике Бориса Немцова, который едва выжил после двух отравлений в Москве. Оппозиция подозревала, что покушения совершили по заказу Кремля. А что об этих отравлениях думал Лебедев?

«И чем его отравили, „Новичком“?» Упомянув о боевом веществе, использованном для отравления в Англии бывшего русского шпиона Скрипаля, Лебедев тем самым хотел дать понять, что подозревать в причастности Кремль довольно абсурдно. Но это не сработало. Его выдало то, что случай Скрипаля оказался первым, что пришло ему в голову. Складывалось впечатление, что использование «Новичка» тревожило каждого, с кем мы разговаривали, работая над этой книгой, — от прокремлевского священника-финансиста Петра Холодного до бывшего олигарха Ходорковского, а теперь и Лебедева.

«Ну, не знаю, — продолжил он. — Я не сторонник всей этой конспирологии». Было видно, что он не знал, что ответить. «Ну, во-первых, если честно, ну кому нужно его травить? Ну нет у нас такой практики — травить оппозицию. У нас и так есть способы оппозицию помножить на ноль. И потом, где у нас оппозиция, вы ее видели? И была ли она. Ну нету у нас [оппозиции], вот так получилось, что нету. Вот на 145 миллионов человек нету никого, есть диссиденты какие-то, и это все».

Это был классический случай отрицания реальности. Отравления Кара-Мурзы не было, потому что такие методы не используются против оппозиции, потому что в стране нет оппозиции. Это звучало не слишком убедительно. И Лебедев это чувствовал.

Вскоре он заговорил о себе и своих отношениях с Кремлем.

«Знаете, я ограничил себя резервацией. Раньше я, условно говоря, на многих клетках чего-то из себя изображал. Потом я понял, что система настроена так: ты должен сидеть в какой-то клетке, шахматной. Мне там объяснили: „У тебя есть миллиард долларов, ты чего себе не купил на юге Франции виллу, яхту и самолет?“» Лебедев, видимо, намекал на Романа Абрамовича, олигарха, который всегда играл по кремлевским правилам, благодаря чему ему дали возможность продать свои активы в России по очень хорошей цене. «А, сука, ты, значит, на подозрении будешь. Потому что ты там то в выборах каких-то участвуешь, то партии какие-то организовываешь, то газеты издаешь, — продолжил Лебедев, — ты, *****[блин], сука, значит, смотри, мы тебя накажем. Стали меня воспитывать. Все, я свою клетку знаю — вот малый бизнес, семья, вот у меня клетка». Лебедев вздохнул. «И не прыгается с клетки на клетку».

А как насчет его британских газет? Как к этому относится Кремль?

«Ну, я думаю, что с этим примирились. Ну что я в этих газетах пишу? Где надо, газеты мои критикуют Россию, а, допустим, по Сирии мы поддерживали российскую позицию… Ну и интерес ко мне поиссяк. В силу того, что все бизнесы мои позакрывали. То есть, грубо говоря, у меня нету никакого миллиарда, значит, я уже и не опасен. Я так думаю. Поскольку они забрали мою авиакомпанию, вывели из моего банка все деньги, то есть помножили банковский бизнес на ноль, а потом осудили меня, не на тюрьму, а на работы, ну и я так понимаю, что мы более-менее как-то договорились. „Ты там не лезь никуда, и пожалуйста, живи себе“».

Через четыре года после того, как Путин вернулся в Кремль, для таких людей, как Касперский и Лебедев, многое изменилось. Крупных игроков поставили на место. Конечно, эти успешные и богатые люди сохранили многие из своих прежних привычек, в том числе любовь к путешествиям по экзотическим странам. Но, кажется, двух бывших сотрудников КГБ во всех этих поездках все равно преследует знакомый голос, тихо, но настойчиво звучащий в их головах: куда бы вы ни поехали, от нас вам не скрыться.