Он прозрел и посмотрел на демонстрации Суд продлил арест Сергея Фургала. Процесс закрыли — чтобы бывший губернатор не смог воспользоваться общественной поддержкой. Репортаж Анастасии Якоревой

3 сентября Басманный суд в Москве рассмотрел ходатайство следствия о продлении содержания бывшего губернатора Хабаровского края Сергея Фургала под стражей. Перед заседанием Фургал обвинил следователей в давлении, а прокурор в ответ заявил, что бывший губернатор лично руководил группой киллеров, а теперь использует митинги в Хабаровске в своих интересах. Несмотря на возражения защиты и самого Фургала, суд провел заседание в закрытом режиме и решил оставить его под стражей до 9 декабря. За процессом наблюдала спецкор «Медузы» Анастасия Якорева.

Перед заседанием в коридоре собираются адвокаты Фургала. Их уже шестеро: в дело вернулся Борис Кожемякин, от услуг которого Фургал несколько недель тому назад отказался. Кто оплачивает его услуги, семья Фургала не знает, говорила ранее его бывший пресс-секретарь Надежда Томченко. Сам Кожемякин на этот вопрос «Медузы» также предпочел не отвечать. Ранее именно Кожемякин говорил, что Фургал якобы не одобряет массовых акций протеста в его защиту в Хабаровском крае.

Кроме него, у Фургала еще пятеро адвокатов: Александр Старцев, Михаил Карапетян, Николай Постников, Алексей Смирнов и Елена Бестужева.  

Старцев тоже не говорит «Медузе», кто оплачивает его услуги — а также работу Карапетяна и Постникова. При этом, по его словам, она оплачивается не из средств народного фонда, о создании которого объявила сестра Фургала Галина. Собирать деньги в этот фонд пришлось потому, что все счета и наличные средства семьи арестованы, Фургал заявлял, что ему даже нечем оплачивать учебу младшего сына на коммерческом отделении факультета политологии МГУ. 

У входа в зал появляется генерал-майор СК Юрий Буртовой, который ведет дело бывшего губернатора, — это худощавый подтянутый мужчина в форме. Адвокаты обмениваются с ним шутками и просят его оставить процесс открытым, он тоже отшучивается, говоря, что это он уговорил Фургала вернуть в дело «уважаемого адвоката» Кожемякина.

Перед началом заседания в зал заводят Фургала, он в строгом синем костюме и с черным портфелем — вероятно, это та же одежда, в которой его и задержали 9 июля в Хабаровске. Увидев в толпе сына Кирилла, он тянется к нему, но дорогу преграждают приставы.

Заседание начинается с ходатайства следователя Буртового — он просит сделать суд закрытым в целях безопасности участников процесса, потому что «от отдельных участников дела уже поступали просьбы обеспечить их госзащитой». Очевидно, он имеет в виду Николая Мистрюкова — бывшего партнера Фургала и основного свидетеля обвинения, который находится в СИЗО, — при этом у Мистрюкова диагностирован рак органов малого таза и он ослеп на один глаз из-за отслоения сетчатки. О том, что он взят под госзащиту, «Интерфакс» написал 10 июля со ссылкой на «информированный источник». А накануне заседания ТАСС со ссылкой на источник в правоохранительных органах написал, что Мистрюков заключил досудебное соглашение, признав вину и сообщив, что Фургал «является одним из организаторов убийства и покушения на убийство двух хабаровских бизнесменов».

Ходатайство следствия поддерживает прокурор Сергей Бочкарев — молодо выглядящий мужчина с безэмоциональным лицом.

— До сих пор не ликвидирована угроза, исходящая от обвиняемых, — заявляет он. — Более того, страх, который испытывают участники судебного производства, носит не голословный, а подтвержденный характер, поскольку в подчинении Фургала находилось структурное подразделение, занимающееся физическим устранением неугодных ему лиц.

Фургал просит у судьи Евгении Николаевой слова. Он держит в руках несколько листов, видимо, с текстом ходатайства, и очки. Судья разрешает ему высказаться. 

— Я считал и считаю, что дело против меня политическое, мотивированное, направленное на устранение меня как неугодного руководителя, — говорит Фургал. 

После этого он перечисляет возможные юридические основания для закрытия заседания: это разглашение государственной тайны или преступления в отношении лиц, не достигших 16 лет, или преступления против половой неприкосновенности. Следователь, по мнению Фургала, не указал, какое отношение к его делу имеет государственная тайна или лица, не достигшие 16 лет. На самом деле в этой статье есть еще один пункт: закрыть заседание можно, если это нужно для безопасности участников судебного разбирательства или их близких родственников.

— Уголовное дело имеет большой общественный резонанс, и жители Хабаровского края на протяжении почти двух месяцев выходят на многотысячные митинги с требованием открытого и гласного судебного разбирательства. Я считаю, что мнение людей нужно уважать, — продолжает Фургал.

Далее он начинает перечислять следственные нарушения: говорит, что следователь Буртовой давил на него в отсутствие адвокатов и склонял к даче признательных показаний по убийству бизнесменов Евгения Зори, Олега Булатова и покушении на убийство Александра Смольского. 21 августа Буртовой пригласил Фургала на беседу без адвокатов, показал досудебное соглашение с еще одним фигурантом дела — Андреем Кареповым — и «предложил облегчить душу, потому что все уже признались в совершенных преступлениях и заключили досудебное соглашение», говорит бывший губернатор.

Позднее, уже после заседания, защита Карепова сообщила корреспонденту «Медузы», что тот не заключал никаких досудебных соглашений и своей вины по-прежнему не признает. Ранее «Медуза» писала, что Карепов был избит по дороге из СИЗО «Лефортово» на допрос в СК. Его били люди в масках и без опознавательных знаков, требуя дать показания на Сергея Фургала. Сейчас его защитников не пускают к нему в СИЗО.

Фургал продолжает рассказывать, что следователь «в качестве угрозы» дал понять, что если он не признает вину, то к уголовной ответственности за мошенничество привлекут его бывшую супругу Ларису Стародубову и приемную дочь Екатерину, причем Ларису поместят в СИЗО «Лефортово» (там же находится и сам Фургал). Ларисе Стародубовой принадлежит 25% завода «Амурсталь». Бывшие топ-менеджеры завода Сергей Кузнецов и Дмитрий Козлов были задержаны одновременно с Фургалом по обвинению в покушении на мошенничество на заводе.

— Ваша честь, когда люди выходят на улицы с требованием разобраться, что происходит, мы должны — обязаны! — показать, что нам скрывать-то нечего. Ваша честь, я прошу, руководствуясь законом и справедливостью, оставить суд открытым. Я считаю, что избиратели — сотни тысяч моих избирателей — имеют право знать, что происходит. 16 лет я, работая депутатом Госдумы и губернатором Хабаровского края, кроме поощрений и наград ничего не получал и вдруг я сейчас слышу, что мной была создана группа лиц, бригада, которая занимается убийствами неугодных людей. Знаете, в любой ситуации есть чувство меры и чувство какой-то определенности. Если делаются заявления, что кому-то угрожают, назовите фамилии этих людей. Восемь месяцев находясь на свободе, зная, что ведется следствие по мне, я не позволил себе никому ни угрожать, ни каким-то образом противодействовать следствию. <…> Я, конечно, понимаю, что когда идет политический суд, то законы уходят на второе место, но не до такой же степени. 

Пока Фургал говорит, Буртовой внимательно смотрит на него, на лице его легкая улыбка.

— Сергей Иванович, вы возражаете, все понятно, — прерывает его судья Николаева. 

Следующим выступает адвокат Кожемякин. Он поддерживает ходатайство Фургала: 

— Попытка закрыть судебное заседание — это подготовка общественности к тому, что судебное разбирательство пройдет в закрытом режиме. Никто не будет знать, что происходит, как происходит, насколько справедливо, — говорит он. Основания для закрытия — только 241-я статья УК РФ, а она не дает оснований закрывать процесс, подтверждает Кожемякин выкладки Фургала: адвокатам никто не угрожает, Фургал просит об открытом процессе, а других участников в суде нет, потерпевшие в суд не явились, да и их имена давно известны из СМИ.

— У нас руки связаны, мы ничего не можем огласить, — жалуется Кожемякин. — Но у нас замечательный пресс-центр СК, замечательные источники, которые — я не успел еще до дома доехать, как мне рассказали… — закончить он не успевает. 

— Борис Аркадьевич давайте по существу, — судья Николаева прерывает и его. 

— Я по существу, потому что когда ты в судебном заседании узнаешь про новые обвинения, которые раньше не предъявлялись (Кожемякин имеет в виду слова прокурора о создании Фургалом структурного подразделения, занимавшегося физическим устранением людей, — прим. «Медузы»), то это воздействие на суд прежде всего, — отвечает ей Кожемякин. 

— Никакого воздействия, я вас уверяю, — безэмоционально отвечает ему судья. 

После защиты Фургала снова выступает прокурор Бочкарев. 

— Хотел бы также обратить ваше внимание, уважаемый суд, что относительно политической подоплеки — этот вопрос также раньше выяснялся, и присутствующие здесь защитники публично высказывались на этот счет, не усматривая никакой политической составляющей в деле (о том, что дело против Фургала не политическое, ранее говорил адвокат Кожемякин, — прим. «Медузы»). И сам Фургал об этом не высказывался. Сегодня я вижу, что он прозрел, он посмотрел на публичные демонстрации и вдруг, исходя из этого, пришел к выводу, что он великий государственный деятель… — говорит прокурор. 

Последнее замечание вызывает бурные протесты у защитников. Они возражают, перебивая друг друга, но прокурор продолжает таким же бесцветным голосом: 

— Сегодня Сергей Иванович вдруг решил использовать в своих интересах те общественные движения и мероприятия, которые происходят в Хабаровском крае, решил шантажировать…

— Я прошу сделать замечание! Что это такое за огульные обвинения, которые звучат из уст представителя Генпрокуратуры. Кто кого шантажирует? — возмущается адвокат Фургала Алексей Смирнов. 

— Меня шантажируете как прокурора, — с напором продолжает обвинитель. — Тем, что, видите ли, общественность в Хабаровском крае что-то требует. Фургал ранее об этом не высказывался, более того, в своих выступлениях перед судом дистанцировался от всех тех общественных мероприятий, которые происходят в Хабаровском крае. Сегодня вдруг он решил себя позиционировать политическим деятелем, и, видите ли, следствие должно служить и демонстрировать результаты этой общественности. Когда соответствующая стадия наступит, эти результаты будут продемонстрированы, — обещает прокурор.

После этого прокурор Бочкарев говорит, что он надзирает за расследованием, проверяет законность каждого следственного действия и впервые слышит, чтобы на Фургала оказывалось давление. Все, что перечислял Фургал, — это «обычная следственная работа с обвиняемым».

— Ведь обвиняемый что декларировал, о чем перед судом свидетельствовал? Что он будет содействовать следствию, — укоризненно говорит обвинитель и оборачивается к «аквариуму», где сидит Фургал. — Но на каждый вопрос он отвечает в основной своей массе отказом от дачи показаний по существу.

На это замечание адвокаты отвечают выкриком «Ложь!», а сам Фургал шумно выдыхает и трясет головой.

— Вас не перебивали, будьте добры, воздерживайтесь, — урезонивает защитников Буртовой.

— Мы не перебиваем, мы высказываем возражения, мы имеем право… — отвечает ему адвокат Карапетян. 

— Сохранивший достоинство оставляет за собой право быть человеком, — с загадочным видом отвечает ему Буртовой. 

— Обвинение, давайте все-таки быть сдержанными, иметь уважение друг к другу, корректно высказываться, — пытается успокоить всех судья Николаева и практически без паузы говорит, что решила удовлетворить ходатайство следователя Буртового в соответствии с пунктом 4 части 1 статьи 241 — в целях обеспечения безопасности участников процесса и их родственников. Прессу просят покинуть зал суда. Заседание продолжается еще почти два часа,

В это же время Басманный суд рассматривает жалобу Артема Раевского, адвоката Карепова, якобы заключившего досудебное соглашение со следствием по делу Фургала. Его защитник жалуется на то, что следователь запретил адвокатам фотографировать материалы дела — очных ставок и показаний. Судья решил, что действия следователя и в самом деле незаконны и защита имеет право переснимать материалы.

Когда закончилось заседание у Карепова, в заседании по Фургалу тоже случился перерыв — судья удалилась для вынесения решения, а приставы вывели Фургала в уборную. На первом этаже он столкнулся с сыном Карепова Тимуром и другими родственниками. 

— Иваныч, досудебки [досудебного соглашения со следствием] нету, ничего он не заключал, — наперебой говорят они бывшему губернатору и добавляют: — Я/Мы Сергей Фургал!

После того, как Фургал возвращается в зал, туда же приглашают слушателей на оглашение решения суда. Пока все ждут судью Николаеву, Фургал высовывается в окошко «аквариума» и кричит:

— Сонька, Сонька! — и машет рукой девушке, которая стоит рядом с его сыном Кириллом.

Судья оглашает решение: продлить срок заключения Фургала под стражей еще на три месяца — до 9 декабря. После этого адвокат Кожемякин говорит прессе, что Фургал хотел бы, чтобы его дело рассматривал суд присяжных.

Незадолго до оглашения решения одна из журналисток успевает спросить Фургала:

— Дело против вас политическое? 

Приставы одергивают ее, но Фургал успевает ответить: 

— Политическое.