«Унесенных ветром» убрали из сервиса HBO. Это цензура или принципиально новые (опасные) отношения с искусством? Галина Юзефович — о романе Митчелл и новой этике

Стриминговый сервис HBO временно убрал из открытого доступа классический фильм 1939 года «Унесенные ветром» как легитимизирующий расизм, пообещав, впрочем, вскоре сопроводить его «обсуждением политического контекста и порицанием определенных моментов, присутствующих в фильме» и вернуть на место. Многие комментаторы (в том числе и в России, как известно, очень неравнодушной к вопросами расизма в Америке) восприняли это событие как вопиющее проявление цензуры и прямую атаку на ценности мировой культуры. 

С первой половиной этого утверждения согласиться сложно: то обстоятельство, что одна частная компания на время закрыла доступ к «Унесенным ветром», имеет мало общего с цензурой как таковой — скорее это сигнал, многое нам сообщающий об актуальном состоянии американского общества, прямо сейчас особенно болезненно реагирующего на все, имеющее хоть какое-то отношение к расовой дискриминации. А вот тревога за судьбу мировой культуры выглядят, пожалуй, несколько более обоснованно — хотя и не совсем в том смысле, который, как кажется, лежит на поверхности. 

Первое, что необходимо признать, — что с позиции сегодняшнего дня и фильм Виктора Флеминга, и роман Маргарет Митчелл в самом деле смотрятся диковато. Южанка Митчелл понятным образом сочувствовала проигравшим Гражданскую войну конфедератам и в значительной степени разделяла их убеждения — в том числе те, которые касались рабства. Этическая граница у Митчелл проходит не по линии, разделяющей рабство и его полное отсутствие, но по черте, отделяющей плохое (жестокое, садистское, абьюзивное) рабство от рабства хорошего, патриархального, «доброго». Именно такой способ рабовладения, при котором рабы воспринимаются как младшие и не вполне полноправные члены семьи, практикуется в доме ОʼХара, и именно оно в «Унесенных ветром» показано как желанная ностальгическая норма.

Рабы в поместье Тара существуют в относительном комфорте, с ними обращаются по-человечески, а Мамушка, кормилица и наперсница главной героини, пользуется огромным влиянием и непререкаемым авторитетом (к слову сказать, Хэтти Макдэниэл, сыгравшая эту роль в фильме Виктора Флеминга, стала первой чернокожей актрисой, получившей «Оскара»). Однако подобная ситуация продуцирует совершенно особый способ жизни рабов: вся их жизнь выстроена вокруг обслуживания белых господ, а их главными — и, по сути дела, единственными добродетелями, которые Митчелл постоянно подчеркивает и превозносит, оказываются доброта, простодушие, физическая сила и безусловная преданность. 

Сегодня такой способ репрезентации в самом деле кажется расистским: и Митчелл, и вслед за ней Флеминг отказывают чернокожим героям в праве на субъектность (кстати, великий антирасистский роман середины XIX века — «Хижина дяди Тома» Гарриет Бичер-Стоу — устроен точно так же и вызывает ровно те же претензии). В лучшем случае они — герои второго плана, в худшем — элемент декораций, и можно без труда понять людей, которых все это раздражает и возмущает — особенно с учетом нынешней общественно-политической ситуации. И в этом контексте временное исключение «Унесенных ветром» из одного-единственного частного стримингового сервиса не кажется таким уж серьезным поводом для панических обобщений.

Однако за этим событием стоит более глобальная тенденция, которая выглядит озадачивающей и потенциально опасной. В упрощенном виде ее можно свести к двум пунктам. 

Во-первых, за любым потребителем искусства закрепляется сегодня право на абсолютную и прямолинейную чувствительность. По умолчанию предполагается, что зритель или читатель реагирует на все увиденное, если можно так выразиться, сугубо фронтально. Идеально чувствительный потребитель искусства непременно оскорбляется, увидев некорректную репрезентацию чернокожего раба в фильме 1939 года, или, напротив, начинает всерьез предполагать, что «добрый» и облагороженный вариант расизма, в сущности, не такая плохая штука. Иными словами, искусство в наше время осмысляется как оружие прямого и непосредственного эмоционального воздействия, а такие важные механизмы, традиционно сопутствовавшие восприятию литературы или кинематографа, как осмысление и анализ, остаются за бортом. 

Для своего времени взгляды Маргарет Митчелл были совершенно нормальными и даже гуманистическими, а сам ее роман и снятый по его мотивам фильм дают прекрасную возможность сопоставить нынешнее положение дел с ситуацией восьмидесятилетней давности и оценить пройденный с тех пор путь. Иными словами, немного отстранившись от происходящего в книге или на экране и задействовав интеллектуальный, а не исключительно эмоциональный аппарат, читатель или зритель получит отличный материал для размышления. Однако сегодня такое отстранение от собственных переживаний и попытка, например, посмотреть на произведение искусства с позиций не нашего времени, но момента его создания, по большей части кажется ненужным, а иногда даже безнравственным. 

Во-вторых, за читателем или зрителем постулируется способность сопереживать исключительно людям, похожим на него (причем желательно, чтобы эти люди были «хорошими» и «положительными»). Так, сравнительно недавно школьный учитель литературы из Сан-Франциско Ноа Чо написал колонку, в которой объяснял, почему ему очень сложно разбирать с учениками классический роман Натаниэля Готорна «Алая буква»: в книге нет ни одного цветного персонажа, соответственно школьники — по большей части азиаты, афроамериканцы и мексиканцы — не могут заинтересоваться героями и проникнуться их проблемами. Между тем одна из главных задач любого искусства — тренировать механизмы эмпатии и учить читателя или зрителя примерять на себя чужие эмоции и сочувствовать самым разным героям, в том числе принципиально иным или даже «отрицательным» (на этом приеме выстроена половина романов Достоевского). 

Словом, в том, что «Унесенные ветром» на время пропали из HBO нет ничего ужасного. Более того, хорошо, что они вернутся в сопровождении комментария. Хотелось бы только, чтобы комментарий этот не свелся к дежурному порицанию расовых предрассудков, присутствующих в фильме, но стал своеобразной инструкцией по просмотру, осмыслению и интерпретации произведений, основанных на этических принципах, отличных от наших. Любой объект искусства нуждается не только и не столько в оценивании и наклеивании ярлыков, сколько в понимании и анализе, причем вовсе не только со стороны экспертов, но и со стороны каждого зрителя, читателя или слушателя. И это касается, разумеется, далеко не только «Унесенных ветром», Америки и нынешнего кейса с HBO.