Пираты, твою мать Ирина Кравцова рассказывает историю русских моряков, которые четыре месяца провели в плену у сомалийцев (с заговором и планом побега)

В сентябре 2008 года в Аденском заливе сомалийские пираты захватили украинское грузовое судно «Фаина». Ролкер вез в Кению старую военную технику; обслуживала судно команда из 21 человека: трое россиян, включая капитана и старпома, 17 украинцев и один гражданин Латвии. Моряки провели в плену больше четырех месяцев — экипаж освободили 5 февраля 2009-го, только после того, как кто-то согласился заплатить многомиллионный выкуп. Спецкор «Медузы» Ирина Кравцова встретилась с моряками с «Фаины» — и рассказывает их историю.

В 2007 году, вернувшись из очередного плавания, 60-летний моряк Виктор Никольский похоронил жену, с которой прожил 35 лет. Ей он всю жизнь привозил из плаваний ткани, кофе, колготки и шубы; она всегда ждала его дома, а иногда и вовсе ехала на поезде в другой город — туда, куда прибывал его корабль, — чтобы встретиться с ним как можно раньше.

Бывало, по словам Никольского, и так, что моряков отправляли на стоянку на пару недель или месяцев — в Калининград или Ригу. Туда к ним тоже приезжали жены. Во время стоянки они жили с моряками на корабле, который «превращался то ли в детский садик, то ли в семейное общежитие».

Выдерживали такой образ жизни не все, многие семьи распадались. «Мы же работали круглосуточно, — объясняет Никольский. — Копили все выходные, которые проводили в рейсе, переработки и потом старались все это дело складывать вместе. Бывало, что и по четыре месяца сидели на берегу с семьей. Но деньги быстро кончались, и все дружно сосали лапу».

В советские годы зарабатывали моряки скромно — но дефицит товаров в стране позволял «крутиться»: из походов привозили японские зонтики, полиэтиленовые пакеты, ковры. «Продавали все, кроме родины», — хитро улыбаясь, говорит Никольский. Впрочем, таможня позволяла не так уж много: раз в год можно было ввезти 12 пар обуви, три ковра, одну шубу, несколько метров ткани.

Никольский всю жизнь был радистом, но в начале 2000-х поступил на судоводительский факультет в Университет морского и речного флота имени адмирала Макарова — и начал строить капитанскую карьеру.

В конце лета 2008 года, после потери жены, Никольский осознал, что взрослый сын больше в нем не нуждается, а ему самому «вроде как следует чем-то свою жизнь наполнить». 61-летний моряк пришел в петербургский Росморпорт и объявил, что хочет на работу. Никольскому предложили пойти в рейс старшим помощником капитана на пароме Петербург — Калининград, в перспективе пообещав должность капитана.

Предложение было неплохое, но уже на пути в метро ему неожиданно позвонили из одесской судовой компании. Там сообщили, что старпом, который должен был со дня на день идти в плавание на ролкере «Фаина», запил; Никольского срочно просили его заменить. Моряк усмехнулся, подумав, что так всю жизнь: то никто о нем не вспоминает, то сразу все. Времени на раздумья не было: Никольскому сообщили, что платят хорошие деньги, а билет на самолет до Украины на его имя уже куплен, вылет через пару часов.

Собачья вахта

«Фаина» — 152-метровый ролкер с синим корпусом и нарядной белой палубой — вышла в море 29 августа 2008 года. Судно следовало из украинского порта Октябрьск в Момбасу, чтобы доставить в Кению военный груз: танки, зенитные установки, гранатометы и боеприпасы. Техника была старой: танки Т-72 были произведены в СССР в 1978-м — примерно тогда же, когда была спущена на воду сама «Фаина». Управлял судном, мыл и обслуживал его в этом плавании экипаж из 21 человека: 17 украинцев, трое россиян (в том числе капитан, петербуржец Владимир Колобков) и латыш.

В путь сухогруз отправился под «удобным» флагом Белиза — это позволяло судовладельцу-одесситу Вадиму Альперину сократить финансовые издержки. Маршрут «Фаины» пролегал через Черное море, Суэцкий канал, Красное море, Аденский залив и далее на юг вдоль восточного побережья Африки.

Из Красного моря судно вышло в 20-х числах сентября. Моряки вспоминают, что во время стоянок из-за 35-градусной жары на палубе находиться было невыносимо — пот струился даже по ногам. Члены команды старались лишний раз не выходить из кают. Там каждый развлекал себя как умел и как привык: одни смотрели телевизор, другие спали, третьи переписывались с семьей и друзьями. Некоторые играли в карты и нарды. Капитану Колобкову — грузному мужчине 48 лет — с первых же дней нездоровилось, и он почти не выходил из каюты.

25 сентября, подкрепившись полдником, старший помощник капитана Виктор Никольский заступил на «собачью вахту» — так моряки называют дежурство с 16:00 до 20:00, потому что в это время «рубит в сон». Вскоре к старпому подбежал второй помощник: «Анатольич, ну-ка глянь, там какая-то белая точка за нами!» Настроив бинокль, старпом увидел белую моторную лодку, а в ней африканцев. Подняв руки высоко над головой, они махали экипажу «Фаины», требуя остановиться. Вскоре старпом обнаружил рядом с первой лодкой еще два катера. Никольский скомандовал «дать ходу от бандитов».

Четвертый механик, 27-летний Антон Тарасов, вспоминает, что в это время выходил с камбуза, чтобы «покемарить в своей каюте». Ему навстречу выбежал старший механик с криком: «Пираты! Твою мать! Там черные пираты!» На судне началась суета, все забегали, включилась сигнализация. Тарасов подумал, что стармех снова устроил учебную тревогу («он был одесситом с юморком»), — но в этот момент судовой повар, смотревший в окно камбуза, закричал: «Сейчас РПГ ****** [выстрелит]!»

Пираты действительно начали стрелять по «Фаине» из гранатомета — но, по словам моряков, одна граната не долетела, а вторая стукнулась о надстройку судна, не взорвавшись. Впоследствии экипаж «Фаины» насчитал в надстройке 29 пробоин.

Оторваться от пиратских катеров «Фаина» не сумела, лодки нагнали ролкер и окружили. Нападавших было 14 человек. Пираты с двух катеров забросили крючья и начали быстро карабкаться на борт; с третьего катера «Фаину» продолжали обстреливать.

Когда Тарасов наконец понял, что это не учебная тревога, он побежал в машинное отделение. Там уже собрались другие механики и мотористы; они подключили воду к пожарному шлангу — чтобы боцман смог сбивать карабкающихся на борт пиратов. Африканцы тем временем забрались на ролкер и начали палить в воздух из автоматов Калашникова. Когда пираты прорвались в рубку, старпом Виктор Никольский дал команду остановить двигатели.

Взяв на палубе документ с судовыми ролями, нападавшие приказали экипажу построиться на палубе: больного капитана Колобкова вывели из каюты под руки; некоторые члены команды, по словам старпома, в тот день увидели капитана впервые. Пираты объявили, что берут моряков в плен и не отпустят, пока за них не заплатят выкуп. Осмотрев груз «Фаины» и выяснив, что ролкер перевозит военную технику, пираты запросили 32 миллиона долларов.

Спустя несколько дней капитан Владимир Колобков почувствовал себя лучше и попросил принести ему перед сном стакан молока, а на следующее утро в своей каюте умер от сердечного приступа. Старпом Виктор Никольский раздал морякам «капитанские» сигареты Captain Black, сказав: «Покурите. Хоть помянем его». Сначала моряки хотели похоронить капитана по морскому обычаю — выбросив за борт, поскольку не было дизеля и холодильник работал только по ночам. Но потом все же освободили от продуктов большой рефрижератор, сколотили из досок ящик, в него положили труп, завернув в черный мешок. В рефрижераторе тело капитана пролежало следующие 130 дней.

Пираты XXI века

Захват «Фаины» стал 26-м за 2008 год случаем нападения пиратов на суда возле побережья Сомали. Всего за тот год в мире было совершено 111 нападений на суда, успешно пираты захватили 42.

Развитие сомалийского пиратства чаще всего связывают с сомалийской гражданской войной — военным конфликтом, который начался в 1988-м и продолжается до сих пор; за 30 лет вооруженного противостояния государства как такового в Сомали фактически не осталось. Считается, что пиратство появилось в начале 2000-х годов.

По словам Михаила Аничкина, президента правления союза частных предприятий в сфере безопасности «Содружество миротворец», нападения начались в 2000-х годах после того, как итальянцы затопили в Индийском океане у берегов Сомали промышленные отходы — и там умерла рыба. Сомалийские рыбаки стали собираться в вооруженные группы и захватывать иностранные суда. По словам Аничкина, первый раз сомалийцы напали на иностранных моряков, «просто чтобы показать: да сколько уже можно с нами так поступать? Мы тут вообще-то живем».

С ним соглашается журналист Михаил Войтенко: по его словам, поначалу сомалийцы действительно выходили в океан, «чтобы отгонять особо обнаглевших рыбаков и мусорщиков». В 2000-х Войтенко выпускал журнал «Морской бюллетень» и был одним из ведущих авторов по морской тематике в России. Также он активно участвовал в спасении экипажей нескольких захваченных сомалийскими пиратами судов, включая команду «Фаины». «Конечно, время от времени грабили подвернувшиеся им суда, но дальше этого дело не заходило», — писал он в 2011-м. Годом «рождения» сомалийского пиратства Войтенко называет 2004-й: именно тогда сомалийцы впервые стали нападать на суда не ради грабежа, а с целью захвата и последующего выкупа.

И Аничкин, и Войтенко считают, что ситуация изменилась по вине внешних игроков — в первую очередь западных страховых компаний, поскольку участившиеся нападения на суда в Аденском заливе сулили им хорошие прибыли. По словам Войтенко, сомалийское пиратство «стало именно аферой, с помощью которой делают гигантские деньги, и суммы эти значительно превышают те, что получают пираты в виде выкупов».

«Есть страховая компания, которая давит на фрахтователя, чтобы он застраховался у нее от пиратов, а он не хочет страховаться, — объясняет Михаил Аничкин. — [Раз так,] то надо пиратское нападение организовать, чтобы он понял, что такая опасность есть. После нападения, как правило, компания фрахтователя заключает договор на страхование».

Аничкин и многие другие опрошенные «Медузой» специалисты уверены, что именно страховые фирмы помогли «организовать сомалийцев»: они обеспечивали их оружием и сообщали координаты проплывающих судов. «Иначе откуда у африканцев, которые вчера пасли коз, оборудование, оружие, моторные лодки и самое главное — точные данные о времени и местоположении проходящих около них судов?» — продолжает Аничкин.

О том, что больше всего выгоды от нападений на суда получали именно страховщики, писали и западные СМИ; в 2013-м, когда частота нападений пошла на спад, Reuters сообщало о значительных убытках, которые понесли из-за этого страховые компании. По словам Михаила Аничкина, несмотря на то, что сейчас пираты захватывают суда значительно реже, «четкая вертикаль пиратского мира» существует в Сомали до сих пор.

В плену

В день захвата «Фаины» пираты на виду у всего экипажа вывели Виктора Никольского на мостик и, приставив к голове полуржавый автомат, спросили на ломаном английском, почему он не остановил сухогруз сразу же, как они приказали. Босой африканец, стоявший перед 61-летним старпомом в одних шортах, угрожал расстрелять его на месте. Никольский вспоминает, что тогда подумал про себя: «Ну, стреляй — отправлюсь прямиком к жене на небо». Хотя и признается сейчас, что было страшно: «Была в голове мысль, как бы не описаться и не обкакаться от страха прямо при всех». Позже моряки не раз между собой вспоминали, что «старпом от страха чуть не обконфузился».

Впрочем, припугнув моряка, пират дал ему возможность связаться по спутниковой связи с владельцем судна. «Звоню, говорю: это „Фаина“». — «Что там у вас?» — «На нас совершили пиратское нападение». — «Да ну, не может быть». На следующий день, 26 сентября, судовладелец перезвонил и заверил Никольского, что все будет в порядке: моряков освободят через три дня. Однако домой экипаж «Фаины» смог попасть только в феврале 2009 года.

По приказу пиратов «Фаина» отправилась в порт Хобьо — небольшой городок на побережье Сомали, куда пираты обычно пригоняют захваченные суда в ожидании выкупа. В 2006 году 12-тысячный Хобьо захватили боевики из Исламского союза судов, и вскоре городок стал основным центром пиратства в Сомали. Вместе с «Фаиной» своей судьбы в порту ждали команды еще нескольких судов — в том числе нефтяных танкеров.

В Хобьо «Фаину» поставили на якорь. Всю следующую неделю пиратские главари обследовали груз и пытались прикинуть его стоимость — военную технику оценили в 3,2 миллиона долларов, и именно столько в итоге запросили в качестве выкупа. Остальные пираты грабили каюты. Они брали, по выражению одного из членов экипажа, «все, что к полу не приколочено» — от личных вещей моряков до оборудования. Виктор Никольский вспоминает, как один из пиратов отвел его в сторону и сказал: «Скажи своим морякам, чтоб отдали все деньги и ценности. Если у кого-нибудь хотя бы доллар найду, он будет расстрелян». (Впрочем, как рассказывает старпом, кое-что морякам припрятать все же удалось: «Они же натренированы прятать все от таможни».)

Но, как говорят моряки, «вожак отряда», пират по имени Мухамед (он регулярно приплывал на «Фаину», чтобы проверить, как там идут дела), ругал подчиненных, если видел, что они проявляют агрессию, и всегда отчитывал «особо ушлого негра, который любил шакалить по каютам».

Механик Антон Тарасов вспоминает, как один из пиратов нарядился в фольгированный противопожарный костюм (такие висели в каютах): «Глядим, приходит негр в этом блестящем костюме — довольный, сияет аж, как новый самовар, улыбка тридцать два зуба. Ну, я смеюсь, говорю товарищу: „Смотри, робокоп!“» В этом костюме, по словам механика, пират проходил две недели.

Обычно пираты были одеты в простую европейскую одежду — шорты и жилетки (хотя, по свидетельствам моряков, любили завернуться в судовые простыни и скатерти: «Обмотаются в простыню, автомат через плечо — и пошли»), пили воду с огромным количеством сахара и жевали кат.

«На некоторых пиратов глянешь — ну дед дедом, а траву ест, как молодая лошадь», — рассказывает Антон Тарасов. Этот «дед» — африканец лет 60, — по словам механика, жаловался Виктору Никольскому, с которым они были ровесниками, на тяжелую пиратскую жизнь: «Вот он подсядет к нашему старпому и начинает ему жаловаться: „Суставы болят, еще что-то болит, а как все хорошо было в Советском Союзе, нас хорошо спонсировали, содержали“. Натурально, как наши деды на лавочках».

Никольский рассказывает, что пытался надавить на пиратскую ностальгию по СССР, чтобы разжалобить захватчиков, — рассказывал, как Советский Союз строил в Сомали школы и заводы. «И зачем же вы тогда сейчас нас, русских, взяли в плен? Отпустите нас», — пересказывает старпом свои разговоры с пиратами. По его словам, «в их сознании даже начала происходить какая-то подвижка» — но вскоре его собеседники вспомнили, что СССР помогал еще и Эфиопии. «Они с Эфиопией в то время воевали, — объясняет старпом. — Вся моя стройная система влияния на их мозги рассыпалась».

Пиратское благочестие

18 членов экипажа «Фаины» пираты поселили в одну 14-метровую каюту, а старпома и второго помощника — отдельно. Сами пираты устроились на мостике — там установили постоянные сменные вахты. По словам Антона Тарасова, моряков, обеспечивающих жизнь на судне, пираты выпускали; в остальное время все, включая старпома, должны были оставаться на месте. Когда моряку требовалось выйти в свою каюту за какой-то вещью, его обязательно сопровождал пират.

От безделья Виктор Никольский начал заниматься сомалийским языком (он выучил некоторые слова и выражения и через несколько месяцев даже стал изъясняться «на полуанглийском-полусомалийском»): спрашивал у пиратов, как будет по-сомалийски «гулять», «обед», «деньги» — а они в ответ вместо нужных слов называли сомалийские ругательства. «Я повторяю за ними слово, спрашиваю: „Правильно?“ Они гогочут в ответ, как дети».

В первые дни, оказываясь вблизи моряков, пираты сразу же наводили на них оружие. Но время шло — выкуп судовладелец выплачивать не торопился, а жить вместе в постоянном напряжении, по замечанию Виктора Никольского, долго невыносимо. Антон Тарасов подтверждает, что в какой-то момент стало понятно, что все на «Фаине» зависят от третьего лица — и пираты с моряками начали относиться друг к другу спокойнее.

Тарасова, например, пираты считали важным — видимо, потому что он постоянно что-то чинил на судне. «Я занимаюсь трубопроводом, они придут, помогут, постоят рядом, что-то подадут», — рассказывает механик. А Виктор Никольский вспоминает, как с помощью оставшихся на «Фаине» медикаментов вылечил одного из пиратов от «гусарской болезни»; после этого старпом снискал среди захватчиков уважение — пираты даже позвали его к столу и угостили горячими лепешками; есть их надо было, макая в растопленный козий жир.

Обычно пираты и экипаж ели и готовили друг от друга отдельно. Пираты прямо на палубе резали коз и овец, а судовой повар кормил моряков своими остатками запасов мяса. Свинину пираты не ели, поэтому в первые несколько недель морякам хватало еды. Когда же запасы «Фаины» истощились, пираты начали привозить экипажу коз, рис, картофель и лук.

К исходу второго месяца плена пираты устали кормить моряков своей едой и разрешили им ловить рыбу — и даже объяснили, какие виды рыбы пригодны для употребления в пищу.

Тарасов рассказывает, что морякам однажды удалось поймать прилипалу, но пираты, увидев это, стали смеяться и, оттягивая кончик носа пальцем (показывая свиной пятак), начали изображать хрюканье свиньи. Так пираты пытались объяснить морякам, что прилипала считается «грязной рыбой» — «как свинюшка, ест все подряд». Другую рыбу морякам было достать трудно, потому что ее нужно было ловить на скорость. Тогда пираты поймали морякам «две рыбины с круглыми бошками». «Такая вкусная рыбеха была», — вспоминает Тарасов.

Рассказывая о нравах пиратов, Антон Тарасов вспоминает еще один эпизод. В очередной раз «шакаля» по каютам, кто-то из захватчиков обнаружил видеокассету, принадлежавшую кому-то из членов команды, — на обложке были обнаженные женщины. Находка вызвала большое оживление, пираты забежали в кают-компанию, включили кассету и начали смотреть — «возгласы были такие, будто они порнуху впервые видят!» И тут в помещение вошел их главарь Мухамед. «Какую он им взбучку устроил! — заливается смехом Тарасов. — Мама не горюй!» Отругав подчиненных, Мухамед выбросил кассеты за борт вместе с видеомагнитофоном. «Чтобы они не разлагались как личности, — объясняет механик. — Они ведь мусульмане».

Охранник моря

39-летний Абди Али из Хобьо был пиратом на протяжении четырех лет — с 2007-го по 2010-й. Правда, слово «пират» Али не любит и предпочитает говорить «охранник моря» (корреспондент «Медузы» общалась с ним по переписке: Али отвечал на родном языке, на русский его ответы переводил студент-сомалиец из Москвы Ахмед Иссе). «Да мы и не были пиратами, — продолжает Али. — Настоящими пиратами были незаконные рыболовные суда, которые забрали всю нашу рыбу».

Али был рыбаком; «охранником моря», по его признанию, его вынудили стать обстоятельства. «Иностранные корабли без разрешения вошли в наши моря и уничтожили наши рыболовецкие лодки. Это не был мой выбор, просто я должен был защищать мое имущество и океан от незаконного рыболовства», — объясняет пират. Вместе с ним в «охранники» пошли и несколько его друзей, тоже бывших рыбаков.

По словам Али, за четыре года пиратства он лично участвовал в захвате трех кораблей. Он утверждает, что старался ни в кого не стрелять. Он ни разу не был ранен, но признается, что нападать на суда очень страшно. С успешного захвата Али получал около 90 тысяч долларов. Большинство денег он тратил на подготовку к следующему нападению.

Переводчик Ахмед Иссе, который жил в Сомали до 2012 года, говорит, что к пиратским деньгам сомалийцы относились с большим недоверием. «Пираты часто приезжали в мой город, чтобы тратить деньги», — рассказывает студент. Они кутили, скупали дорогие машины, строили дома и даже открывали гостиницы — при этом местное население, по словам Иссе, относилось к пиратам так, «как в Москве относятся к гопникам, которые воруют и потом на корточках грызут семечки». По словам Ахмеда, в магазине продавцы, считающие себя добропорядочными мусульманами, могли отказаться обслуживать пирата, чтобы не принимать к оплате деньги, полученные в результате грабежа. По той же причине за пиратов старались не выдавать дочерей замуж.

Абди Али подтверждает, что в Хобьо его родные и друзья считали деньги, заработанные грабежом, нечистыми. «Родители не хотели меня видеть, — говорит пират. — Они считали, что я бандит, что поступаю не по религии и не по обычаям Сомали». Завязать с пиратством просила и жена: на нее и на детей косились соседи.

Али уверяет, что стал пиратом с единственной целью — «защищать океан от иностранцев». По его словам, он бросил пиратство, когда понял, что его подельники нападают на корабли без разбора, а жертвы пиратов почти никогда не связаны с нелегальным рыболовством. В 2012 году Абди Али помирился с женой и вернулся в семью, теперь он работает на стройке.

Заговор

Долгое ожидание выкупа злило пиратов — они начинали все больше нервничать. Виктор Никольский рассказывает, что слышал, как между собой они строили планы связаться напрямую с родственниками захваченных моряков и потребовать деньги с них, «а если не выкупят, то нечего их и беречь». После этого старпом написал завещание. Второй помощник Александр Присуха заверил его и поставил судовую печать.

Однако больше всего, по словам Антона Тарасова, страдали моряки, находившиеся в невыносимых условиях. Спать в общей каюте было невозможно: «Жара градусов 40, ужасная влажность, на 14-метровом клочке заперты 18 мужиков и ни одного дуновения ветерка за ночь». Если матросам и удавалось ненадолго уснуть, то уже через час они просыпались от того, что матрасы под ними были насквозь мокрыми.

Как рассказывает Виктор Никольский, сообщения, что кто-то готов выкупить экипаж, появлялись регулярно. Поначалу пленники верили, что в этот раз их точно освободят, но что-то постоянно срывалось. На второй месяц, чтобы лучше ориентироваться во времени, моряки нарисовали карандашом на стене каюты календарь и каждое утро зачеркивали дни. Чтобы поддерживать в каюте и душевой какое-то подобие чистоты, они составили график дежурств.

Кроме того, моряки боялись, что американцы решат штурмовать судно. С пиратством в Аденском заливе боролись корабли международной коалиции во главе с НАТО. Американский фрегат подплыл к «Фаине» спустя восемь часов после захвата (экипаж успел отправить сигнал SOS) — но, по словам моряков, их судьба мало волновала американцев: им было важнее, чтобы пираты не забрали с судна военную технику.

Виктор Никольский вспоминает, что на второй месяц плена начал сходить с ума от отчаяния и безделья: целыми днями сидел на палубе или бродил по ней, когда разрешали пираты. В какой-то момент он начал строить план побега. Для начала убедил пиратов, что для того, чтобы получить выкуп в полном объеме, они должны будут предоставить судно в идеальном состоянии. Поэтому он попросил разрешить морякам «потихонечку наводить порядок»: мыть коридоры, чистить палубу.

На самом деле во время этой «работы» Никольский еще с парой моряков искал металлические трубки (по словам членов экипажа, их было много в машинном отделении), нарезал их и прятал в разных местах, чтобы однажды обезоружить пиратов и освободиться. Но план сорвался: по словам старпома, за день до назначенного бунта у пиратов «сработало звериное чутье» и они рассадили моряков по разным каютам.

При этом общение с пиратами (частые беседы и совместные трапезы) неожиданно сыграло злую шутку с самим Никольским: другие моряки начали злиться, считая, что он заботится о себе вместо того, чтобы отстаивать общие интересы. В каюте, где был заперт экипаж, постепенно зрела оппозиция.

«Когда мусульмане предлагают есть, нельзя отказываться», — объясняет Никольский. «Но ведь нормальный человек скажет: как же я буду есть, когда мой экипаж голодный? — даже по прошествии лет недоумевает Антон Тарасов. — Получается, когда ты там хавал, мы-то не ели вообще! Тогда смысл? Ты жрал, а мы не жрали. Ты же капитан — по большому счету, сначала мы должны поесть, а потом ты, в самую последнюю очередь».

Никольский уверяет, что против него зрел заговор — и за этим стоял боцман Денис Шаповалов: по словам старпома, тот завел в общей каюте «тюремные порядки и назначил шестерок». Об этом же рассказывал и Александр Присуха (он, как и Никольский, жил не в общей каюте со всеми, а на мостике с пиратами). При этом Антон Тарасов утверждает, что ничего такого Шаповалов не делал, просто «были люди, которые слушали боцмана — ведомые по природе».

Виктор Никольский до сих пор уверен, что часть команды во главе с Шаповаловым пыталась его отравить, подсыпав что-то в еду. Спасло его то, что перед ужином его предупредил матрос Алексей Кочерга. В интервью украинскому сайту «Сегодня» Кочерга говорил о попытке моряков отравить старпома и второго помощника Присуху клофелином — однако Антон Тарасов уверяет, что травить Никольского никто не собирался. «Просто старпом зазнался, и мы его решили хоть немного проучить», — объясняет Тарасов. По его словам, в тот период моряков кормили в основном рисом и картофелем, от этого часто были запоры. «Вот мы и решили Анатольичу положить в еду две таблетки для скрепления стула, чтоб он помучался немножко, — смеется Тарасов. — А один парень у нас запереживал, мол, не по-людски, пошел и предупредил его».

Выкуп

Новый, 2009 год экипаж «Фаины» встречал на борту. Повар Юрий Яроменко сохранил из старых запасов немного сельди и куриных окорочков. Накануне 31 декабря он засолил сельдь и праздничным вечером раздал каждому моряку по два кусочка рыбы и паре картофелин в мундире. Картошка, по словам моряков, тоже была в дефиците, пираты чаще привозили рис. Иногда картофель оказывался гнилым, поэтому Яроменко готовил его с луком и подсолнечным маслом. Окорочка, которые Антон Тарасов ел в тот Новый год, сейчас он называет самыми вкусными за всю свою жизнь.

Морякам даже удалось соорудить самогонный аппарат, благо сахара на борту было достаточно. Механики смастерили змеевик, смешали в кастрюле сахар и хлебные дрожжи; кипятили на газовой плите. Дегустировал сварщик: крепость он определял на вкус. Сперва моряки «тихонько провожали самогоном старый год» — но потом, по словам Тарасова, все передрались. «Ну, накипело, сидят все в одном замкнутом помещении, — объясняет механик. — Одна искра, и началось».

На Рождество, 7 января, пираты привезли пленникам финики. Часть оказалась испорченной — из них моряки снова приготовили самогон.

Ждать выкупа оставалось еще почти месяц.

Антон Тарасов рассказывает, что не мог поверить, что окажется на воле, — до тех пор, пока в полдень 4 февраля 2009 года не увидел, как с самолета в море сбрасывают деньги в ярко-оранжевых сумках.

Сначала небольшой самолет пролетел над «Фаиной» и убедился, что все члены экипажа живы — их вывели на палубу; потом на воду сбросили деньги. Сумок с выкупом было две — в каждой по 1,6 миллиона долларов наличными.

Как вспоминают моряки, пираты подплыли к сумкам, погрузили их на моторные лодки, потом выгрузили на палубу «Фаины» и весь день делили деньги: «Подняли [сумки] на мостик и там их дербанили до самой ночи». За своей долей на ролкер приходили и другие люди — по словам Тарасова, за несколько дней на «Фаину» за деньгами поднялись несколько десятков человек.

Только на следующий день пираты, наконец, покинули судно, и моряки продолжили плавание. После освобождения экипаж привел «Фаину» в Момбасу — в кенийский порт судно шло неделю под надзором ВМС США. После прибытия там же на палубе ролкера моряки почтили минутой молчания умершего капитана Владимира Колобкова.

По словам Тарасова и Никольского, команде так никто и не объяснил, кто собрал для них выкуп. Моряки между собой решили, что их выкупили «на средства украинских олигархов». Омбудсмен по правам человека Украины Нина Карпаева в 2009 году говорила в интервью, что «все денежные вопросы — исключительная сфера ответственности судовладельцев, отправителей или получателей груза» и что «на пиратов ни у кого нет выхода». По данным украинских СМИ, большую часть средств на выкуп — несколько миллионов долларов — дал украинский миллиардер Виктор Пинчук, оставшиеся деньги — Альперин. Судовладелец Вадим Альперин на вопросы «Медузы» не ответил.

* * *

Сейчас Антон Тарасов живет в Гатчине. О четырех месяцах в плену бывший механик рассказывает охотно, много шутит и громко смеется. Но говорит, что после возвращения команда «Фаины» никаких общих встреч не устраивала — никто, по его словам, «не видел в этом необходимости».

Из переписки с бывшими сослуживцами Тарасов знает, что большинство украинских моряков с «Фаины» продолжали работать в море, «хотя будучи в плену и божились, что больше ни за что». Тарасов объясняет это тем, что на Украине зарплата «на суше гораздо ниже, чем в рейсах». Сам он после возвращения из Сомали еще раз сходил в рейс — вез куриные окорочка из Америки, — но после этого окончательно завязал с мореходством. Сейчас Тарасов работает экскаваторщиком на стройке.

Ушел из флота и Виктор Никольский — по его словам, после возвращения из плена он раздумывал, не сходить ли еще раз в плавание, но его отговорил сын. Бывший старпом женился во второй раз и теперь работает в петербургском порту. Виктору Никольскому 72 года, но выглядит он значительно моложе — лет на 60. Он с готовностью раскрывает секрет хорошей формы — стакан воды с лимоном по утрам — и признается, что всю жизнь по выходным играет в волейбол.

Украинские моряки не ответили на вопросы корреспондента «Медузы». Со слов их российских коллег известно, что один из членов экипажа после возвращения из плена какое-то время находился в психиатрической больнице. За последние четыре года на его странице во «ВКонтакте» появлялись только ссылки на игру «Сокровища пиратов», он дошел до 173-го уровня.