В «самом современном» СИЗО России заключенные пытают сокамерников. Вот как это работает Интервью члена ОНК Екатерины Косаревской о пытках в «Крестах-2»

7 августа сообщество Gulagu.net опубликовало фото и видео пыток в петербургском СИЗО «Кресты-2». Правозащитники заявили, что там существуют «пресс-хаты», где арестанты пытают и насилуют сокамерников по указанию администрации изолятора и оперативников ФСИН. Сама служба исполнения наказаний провела проверку и выявила «факты избиений осужденных, вымогательств денежных средств и превышения должностных полномочий со стороны сотрудников учреждения». При этом избиение, попавшее на видео, во ФСИН объяснили конфликтом арестантов из-за сигарет, а спустя неделю стало известно, что двое из троих пострадавших от насилия отказались обращаться в правоохранительные органы. «Медуза» поговорила о том, что происходит в «Крестах» и почему избитые отказываются от помощи, с членом петербургской ОНК Екатериной Косаревской, которая лично встречалась с пострадавшими.

— Во время строительства говорили, что «Кресты-2» должны стать самым современным и образцовым СИЗО. Изолятор действительно качественно спроектировали и построили?

— Сама идея большого изолятора, которая озвучивалась как суперсовременная — на самом деле давно устаревшая. Еще до открытия было понятно, что размеры изолятора будут создавать проблемы.

Кроме того, изолятор открыли очень недостроенным — например, в корпусе, который задумывался как корпус с адвокатскими кабинетами, не построили ни одного туалета даже для сотрудников. По форме изолятор повторяет старые «Кресты» — два корпуса в форме крестов. И изначально — в 2017 году — открыли только один корпус. Во втором до сих пор открыт только один «луч» из четырех.

В самих камерах на первых этажах было очень холодно, а на последних — очень жарко. В изоляторе до сих пор не работают лифты из-за технической ошибки при строительстве и еще множество проблем.

— Было ли известно о насилии в изоляторе до этой истории?

— О пытках или систематическом избиении ничего не сообщалось.

— Когда стало известно об избиениях?

— Месяц назад Сергей — один из людей, находившихся в камере 04/38, рассчитанной на шесть мест, рассказал моим коллегам из ОНК о давлении со стороны сокамерников. У него были заметны следы насилия. Об этом немедленно было передано сотрудникам и отмечено в журнале посещений. Об этой камере было известно давно — Сергей неоднократно жаловался на сокамерников, в том числе в прокуратуру.

Позже стало известно, что человек рассказал не всю историю. Например, он не говорил про систематические избиения других сокамерников. Рассказывать подробно о проблемах других заключенных вообще не принято, потому что те не всегда готовы жаловаться и подтверждать эти слова из-за грозящей опасности.

— После этого визита Сергея перевели в другую камеру?

— Члены ОНК разговаривали с ним, когда он был в карантинном отделении — его возили в суд [на заседания]. После суда его вернули в карантинное отделение, но в начале августа его отправили обратно в ту же самую камеру. Об этом известно, потому что 3 августа члены ОНК снова посещали изолятор.

— После появления видео с пытками вы с другими членами ОНК начали собственную проверку ситуации и посещали изолятор. Вам удалось пообщаться с теми, кто избивал сокамерников?

— Нет. Во время нашего посещения сотрудники изолятора сначала говорили нам, что их перевели в другую камеру, и они не знают, где именно находятся эти трое заключенных. Затем начали говорить, что они находятся со следователем на следственных действиях. Так продолжалось до позднего вечера — тогда удалось узнать номер их камеры, но сотрудники продолжали говорить, что они туда еще не вернулись. В итоге мы только постояли рядом с их пустой камерой и ушли перед самым отбоем.

В целом всю информацию приходилось собирать по крупицам, потому что сотрудники никаких данных нам не давали.

— Но вы поговорили с двумя пострадавшими — Андреем и Алексеем. Что с ними случилось в камере 04/38?

— Андрей оказался в камере 18 июля, после чего трое заключенных — Константин, Георгий и Антон, — потребовали у него 20 тысяч рублей (предположительно, в месяц) за «спокойную жизнь». Когда тот не дал, его стали избивать. Все это снимали на видео, показывали по скайпу подруге одного из избивавших — думаю, хотели показать, какая у них есть власть. У меня сложилось впечатление, что они так просто хвастались.

Также Андрею рассказывали и, вероятно, показывали видеозапись того, как другого заключенного истязают электричеством — скорее всего, в СИЗО «Горелово». По нашей информации, один из трех заключенных, которые избивали сокамерников, раньше находился в «Горелово». По словам других заключенных, при избиениях они называли себя «воспитанниками „Горелово“». Не знаю, насколько точна эта формулировка.

Вечером 18 июля заключенные связались с мамой Андрея, та перевела им деньги. На следующее утро во время проверки Андрей выбежал из камеры и отказался в нее возвращаться. После этого его перевели в другую камеру. Сокамерники по новой камере также подробно рассказывали нам о том, что происходило с Андреем. Вероятно, с его слов и слухов, которые ходили по «Крестам».

Алексей тоже сообщил о систематических истязаниях и о вымогательстве денег со стороны сокамерников. Его в камеру 04/38 перевели в конце июня сразу после карантинного отделения.

В первые же дни, по его словам, со стороны сокамерников было постоянное психологическое насилие, оплеухи, тычки. Это связано с тем, что Алексей относится к одной из низших каст заключенных. Он говорил, что какой-то уровень бытового насилия и унижений ему привычен. Говорил, что всегда сначала так, а потом людям надоедает [издеваться]. Здесь людям не надоело, потому что они были настроены на другое.

Под давлением сокамерников Алексей написал первую явку с повинной, которую отдал сокамернику Георгию, а тот передал оперативному сотруднику ФСИН «Александру Михайловичу» — мы не знаем его фамилию.

Затем, в ночь на 10 июля, Алексея сильно побили. Каждый из трех сокамерников бил его по три раза — черенком от лопаты или палкой из двух связанных скотчем плинтусов. После ударили еще раз. Это было похоже на карательную операцию. На плохую игру в дисциплину в камере. [На демонстрацию того] что если они могут наказать, они наказывают.

Они требовали пять тысяч рублей и вторую явку с повинной. Деньги смог перевести знакомый Алексея. Явку с повинной получил тот же оперативный сотрудник «Александр Михайлович».

Потом насилие повторилось. Сокамерники просили перевести еще хотя бы тысячу рублей, но не получили денег. После чего били его палкой по ягодицам.

Когда мы с ним встречались 10 августа, Алексей нам сказал, что следов избиения уже нет, но их можно увидеть на фото [опубликованных Gulagu.net].

— Известно, почему именно их отправили в эту камеру?

— Нет.

— От них в первую очередь хотели признательных показаний или все-таки денег?

— И того и другого. Судя по небольшим суммам, которые просили, деньги заключенные требовали для себя. Что-то они получили, но не очень много, потому что, например, родственники Алексея, которым они звонили с требованием денег, в какой-то момент просто перестали брать трубку.

— Gulagu.net сообщало о трех «пресс-хатах». Вам известно только об одной?

— У нас была информация о двух камерах, но вторая оказалась не «пресс-хатой». О других мы, к сожалению, не знаем. В целом пока не очень понятно, настоящая эта «пресс-хата» или такой тест-драйв «пресс-хаты» — попытка сделать «пресс-хату». Возможно, это еще не успело стать «пресс-хатой» по уровню насилия, которое есть в том же «Горелово», где в камерах происходит все, что угодно.

— Опрошенные вами заключенные говорили, что такое насилие организовало руководство СИЗО?

— Во всех рассказах есть оперативный сотрудник ФСИН «Александр Михайлович». Это оперативник, приставленный к отделению, где находится камера 04/38. Мы с ним не пересекались и не видели, но знаем о его существовании. Узнать фамилию и найти его не удается, потому что информации нам не дают.

Кроме того, о происходящем могли бы знать и другие сотрудники, если бы не были равнодушны ко всему. Во-первых, у Сергея были телесные повреждения, когда он находился в карантине. Во-вторых, мама Андрея писала заявление о том, что ее сына избивали, а у нее вымогали деньги. Один «Александр Михайлович» не справился бы, чтобы все это скрыть.

— Вообще такая практика с «пресс-хатами» распространена в Петербурге и Ленобласти?

— По ощущениям, это распространенная вещь для любого СИЗО. Если сотрудникам выгодно получать признательные показания, то получать деньги — выгодно вообще всем. А заключенные находятся в закрытых помещениях в зависимости от администрации, так почему бы не сделать «пресс-хату»? Мы знаем о случаях и обращениях в других СИЗО, знаем об избиениях в карцерах и так далее.

— Арестанты, которые избивают сокамерников, что получают взамен?

— Не знаю, какие у них договоренности с сотрудниками, но в том числе это деньги, которые они вымогают. Судя по небольшим суммам, которые они требуют, они тратят все на еду и не платят никому проценты. Также это какая-то власть и комфорт — они ставят себя в камере в начальственное положение. У них есть отдельная территория, огороженная занавесочкой, куда ставят телевизор и так далее. При этом сотрудничество с администрацией в изоляторе показывает, что они люди, которые могут надзирать над другими заключенными. То есть они будут в привилегированном положении и в колониях.

— То есть это такая взаимовыгодная система?

— Ну да. А в крайних случаях, как с СИЗО «Горелово», ФСИН получает еще и возможность обходиться минимумом сотрудников, потому что всю их работу и в камерах, и вне камер выполняют заключенные [которые контролируют других заключенных]. В жалобах, которые мы получаем, говорят, что и получение корреспонденции в журналах фиксируют заключенные, и к проверке сидящих готовят заключенные. Сотрудникам остается только пройти и посмотреть.

— Что сейчас с камерой 04/38? Ее расселили?

— Ее по каким-то причинам начали расселять еще до всех публикаций. Думаю, что заключенным в «Крестах» об избиениях стало известно раньше, чем остальным, и, возможно, расселением администрация пыталась предотвратить волнения. Или кто-то из адекватных сотрудников узнал о происходящем. К началу августа, когда туда вернули Сергея, там уже не было одного из избивавших.

— Вы понимаете, почему двое из трех пострадавших отказались подавать заявления в правоохранительные органы?

— Мы их больше не видели. Можно предположить, что угодно. Могу предположить, что на них надавили. Могу предположить, что дело в том, что у обоих отказавшихся (Алексея и Андрея) статьи с большими сроками и им еще долго находиться внутри ФСИН, и лучше на систему не жаловаться.

У нас есть подробно записанные акты разговоров, где Алексей и Андрей рассказывают, что с ними было. Мы с их слов подробно записали при них, как обстояло дело.

— В такой ситуации виновные останутся без наказания?

— Боюсь, что да. Отказ пострадавших от заявлений может значить, что система останется такой же, и эксперимент с давлением на заключенных в камере, могут счесть достаточно удачным.

Расследоваться все это будет, но на видео зафиксировано только то, что одни заключенные бьют другого. Заключенных, наверняка, накажут — это достаточно часто происходит, их часто судят за это. Но и с «пресс-хатами», и с пытками большая проблема в том, что когда это делается руками заключенных, доказать причастность сотрудников, которые все это придумывают и продумывают, очень сложно.

— Что вы сами планируете делать, чтобы доказать их вину?

— Будем пытаться получить какую-то медицинскую информацию о произошедшем. Потому что когда избивали Андрея, его дважды осматривали и все фиксировали в некий акт. Точно так же должны были осматривать Сергея, потому что к нему в суд приезжала «скорая помощь», а из суда привозили обратно в «Кресты», когда синяки еще были видны. Теоретически все это фиксировалось, но никаких документов нам не дают.