«Статья о неуважении к власти — по сути тоже экстремистская» Глава «Агоры» Павел Чиков — о том, как в России теперь будут судить за слова

Владимир Путин 18 марта подписал законы о запрете публикации фейковых новостей и постов, проявляющих неуважение к власти. Для нарушителей предусмотрены административные штрафы. Законы приняли спустя два с половиной месяца после частичной декриминализации 282-й статьи Уголовного кодекса — о возбуждении ненависти и вражды; это произошло на фоне целого ряда уголовных дел, связанных с постами в соцсетях, которые привлекли общественное внимание. Руководитель международной правозащитной группы «Агора» Павел Чиков рассказывает о последствиях частичной декриминализации 282-й — и о том, по каким статьям теперь россиян будут судить за слова.

Что означает декриминализация 282-й статьи и какие статьи придут ей на смену

Поправки, касающиеся частичной декриминализации уголовной статьи о возбуждении ненависти либо вражды (282 УК), вступили в силу в начале января 2019 года. Сейчас приговоры, вынесенные по этой статье, продолжают отменяться, а уголовные дела — прекращаться. Этот процесс затянется еще на несколько месяцев и коснется, по моим оценкам, примерно двух тысяч человек.

На коллегии МВД в феврале 2019 года Путин сказал, что теперь задача полицейских — «прекратить высасывать уголовные дела из пальца и заниматься профилактикой экстремизма». Это можно трактовать так: «Сконцентрируйтесь не на выявлении и расследовании, а на предупреждении и пресечении». То есть больше работайте с группами риска для государства: критически настроенной молодежью, мусульманами и так далее.

Декриминализация 282-й статьи не просто так называется частичной. С одной стороны, действительно устранена преступность деяния: теперь возбуждать вражду и унижать достоинство в первый раз — не преступление. С другой, эти действия все же не перестали быть правонарушением. 282-я статья не перешла из Уголовного в Административный кодекс полностью, а значит, по ней все еще можно привлекать к уголовной ответственности: например, по ее второй части.

Последствия декриминализации, безусловно, ощутят на себе люди, в отношении которых были возбуждены уголовные дела, или те, кто стоял в шаге от этого. Но не только они. Декриминализация повлияет также на перераспределение функционала среди силовиков. Раньше делами о возбуждении ненависти либо вражды занимались как оперативники Центра «Э», так и оперативники ФСБ. А декриминализация провела четкую границу. Прямо сейчас происходит разделение труда — на борьбу с экстремизмом и на борьбу с терроризмом — а также корректировка государственной политики в отношении этих явлений. Государственная политика теперь будет концентрироваться на борьбе с терроризмом и уходить от борьбы с экстремизмом.

Представьте себе пирамиду Маслоу, разделенную на две части. Внизу — административные дела, за которые отвечают оперативники Центра «Э», и которых должно быть много. В нее попадут те, кого обвиняют в участии в протестных акциях, в деятельности нежелательных организаций, в оскорблении чиновников, в первичном экстремизме, в публикации нацистской или любой другой запрещенной символики, в незаконной миссионерской деятельности.

За дела в верхней части пирамиды будет отвечать ФСБ: их будет меньше, но практика по ним жестче, а ответственность выше — вплоть до пожизненного лишения свободы. Здесь речь об уголовных преступлениях: участие в экстремистских сообществах (вроде «Хизб ут-Тахрир» или «Нового величия»), создание террористических сообществ (вроде дела «Сети» или «Артподготовки»), а также оправдание терроризма.

ФСБ будет работать по двум основным статьям: 280-й — «Призывы к экстремистской деятельности» и 205.2 — «Призывы к террористической деятельности, публичное оправдание терроризма». Но призывы доказывать сложнее, чем возбуждение ненависти либо вражды — это более узкая сфера, там должны присутствовать определенные языковые конструкции, и они встречаются гораздо реже, чем, например, унижение достоинства какой-то национальной или религиозной группы. В 2017 году по 282-й статье осудили 571 человека, по 280-й — 170, по 205.2 — 96.

Онлайн в три раза опаснее офлайна

Статья, которая появится в КоАП после принятия закона Андрея Клишаса о неуважении к власти, не считается экстремистской в прямом смысле слова — в ней не используется слово «экстремизм». Однако этими делами будет заниматься Центр «Э», а, значит, с точки зрения государственной политики это экстремизм или около экстремизма. Думаю, нас скоро ждет волна административных дел про оскорбление «Его Величества» и двора — с крупными штрафами, даже за участие в несогласованном митинге штраф в три раза меньше. Нам как бы говорят: критика власти в Сети несет в себе большую общественную опасность и наказывается в три раза строже, чем критика власти на протестной акции. То есть онлайн в три раза опаснее офлайна.

Но нужно понимать, что эти дела не смогут стать массовыми, потому что в отличие, например, от административок за участие в протестных акциях, предмет доказывания здесь гораздо более сложный. Нужно анализировать текст, проводить лингвистическую экспертизу — а это дополнительные деньги и усилия. Штамповать административки, основанные на рапорте сотрудника, как это происходит в случае с несогласованными акциями, уже не получится: текст всегда уникален.

По такому же принципу экстремистскими могут считаться и дела об участии в деятельности нежелательной организации. Административных дел по этой статье было возбуждено уже довольно много, а вот уголовное — впервые. Речь идет о деле активистки Анастасии Шевченко, которая возглавляла ростовское отделение «Открытой России».

Проблема здесь в том, что уголовное дело этой категории — это формальность: если в течение года человеку выносят два постановления по делу об административном правонарушении, то уголовное дело возбуждается автоматически.

Юридической сложности здесь нет, зато есть политическое решение: пока 99% всех случаев применения касаются только «Открытой России» [оппозиционера Михаила Ходорковского]. Из этого мы делаем вывод, что есть политическая воля дожать «Открытую Россию», — для активистов организации есть реальная угроза.

Риска массового привлечения людей к уголовной ответственности за участие в деятельности нежелательной организации я пока не вижу. Ведь сначала нужно признать какую-то организацию нежелательной, потом инициировать серию административных дел, и только потом можно переходить к уголовному — это трехшаговая история, поэтому она лишает власти возможности использовать эту статью в отношении неопределенного круга лиц.